"Я знаю, город будет, я знаю, саду цвесть..."
Извините, друзья, что так долго тормозила с отчетом. Но все-таки написала же! :)
А еще у меня пятнадцатиминутный фильмец по этой поездке смонтирован. Может, не особенно удачный, но область для нас, как говорится, новая, незнакомая... Первый блин сами знаете, чем. Для тех, кто еще не видел, он здесь.
Сначала все было как обычно - встреча в «условленном месте в условленное время», знакомые лица, знакомая «маршрутка», знакомая дорога, обычная проверка документов на КПП. Правда, без услуг ЧИИ мы в этот раз, практически, обошлись - ликбезы не слушали и бумажки не подписывали, захватили только по дороге Юру Татарчука - и поехали на станцию. Вот здесь уже начались «изменения в программе» - вместо стандартного заезда на смотровую площадку мы подрулили прямиком к центральному входу в административный корпус ЧАЭС. Навстречу нам из здания вышел радушно улыбающийся МОНСТР, мы поздоровались, обменялись подарками и поговорили насчет наших планов посещения станции.
Первым делом у нас проверили паспорта, выдали нам по магнитной карточке-пропуску и бейджу с надписью «visitor № …» и впустили в вестибюль центрального корпуса. (Мне вспомнился анекдот с моей работы - двое наших инженеров как-то раз весь день во время командировки на одну из атомных станций проходили с бейджиками, на которых теми же цветами и тем же шрифтом было написано то ли «террорист», то ли «диверсант». Юмора никто не заметил). В вестибюле МОНСТР показал нам систему радиационного контроля - на подвешенной под потолком плазменной панели рисовалась территория станции и разноцветными кружками от зеленого до красного отмечались уровни радиации в разных ее точках. Такие датчики расставлены по всей промзоне АЭС, а программа периодически их опрашивает и представляет результаты в простом и наглядном виде. Такая собственная реализация АСКРО, сделанная «под себя», - удобно и эффективно, мне очень понравилось.
Прежде, чем пропустить в рабочие помещения станции, у нас еще раз сверили со списком паспортные данные и прогнали через рамку металлодетектора. Успешно миновать металлодетектор с первого раза удалось буквально единицам. Чаще всего приходилось судорожно обшаривать многочисленные карманы, извлекая КПК, мобильник, радиометр, фотоаппарат, сменные батарейки к фотоаппарату, сменную карточку памяти к фотоаппарату, еще один комплект батареек (как справедливо заметил Кир Булычев, «эти вещи нельзя было назвать необходимыми, но без них существование теряло смысл»), выгребать и аккуратно ссыпать в две кучки мелочь - украинскую и российскую - и тихо радоваться, что еще куча железок осталась в машине. При этом мы создавали жуткую пробку и задерживали работников станции, которые тоже хотели войти или выйти.
Это вовсе не означало, что нам не дали пронести фотоаппараты и радиоментры - после прохождения метеллодетектора мы снова благополучно рассовали всю свою технику по карманам. А работникам станции, конечно, такие вольности не разрешены. Как с иронией заметил один из ожидающих в очереди на выход сотрудников, «гостям все можно». На ЛАЭС в этом плане было строже - фотоаппарат разрешили взять только один, и его серийный номер нужно было заранее сообщить вместе со списком группы, а всю остальную технику не пропустили дальше раздевалки вестибюля первого этажа.
После того, как все препятствия на входе остались позади, МОНСТР повел нас переодеваться в «vip-санпропускник», как он выразился. Нам выдали по комплекту белой хлопковой спецодежды, полотняную обувку на резиновой подошве, перчатки, респираторы-«лепестки», шапочки, каски. Одежда, как я и подозревала, оказалась безразмерной, то есть, одного размера - последнего, поэтому заботливая сопровождающая выдала нам еще и предусмотрительно приготовленные тесемки - подвязывать детали своего облачения, чтобы не потерять по дороге :). Зато в белых полотняных куртках оказалось много удобных карманов, куда и перекочевали наши паспорта, радиометры и фотоаппараты, а также осталось место еще и для перчаток с «лепестками».
Мы несколько раз прошли через турникеты, приложив свои магнитные пропуска, пересекли условную границу «чистой» и «грязной» зон, посмотрели из окон сплошь застекленного коридора на промзону. Все было совершенно так же, как это было на ЛАЭС, и планировка внутри типовая, и время постройки у них примерно одинаковое, так что создавалось полное впечатление, что мы идем по обыкновенной живой станции. Мне приходилось буквально заставлять себя осознавать, что это не обычная станция, это «та самая» ЧАЭС.
Даже мой любимый приборчик, наручные часы-радиометр, на который я периодически с любопытством поглядывала, показывал совершенно нормальный и даже низкий для помещения фон в 0,12-0,15 мкЗв/ч. Полученный от «Припятькома» за победу в последнем конкурсе радиометр «Терра-П», «нулевый», еще не проверенный в деле, тоже лежал в кармане молча, не подавая признаков жизни. Наиболее активно используемые помещения станции «отмыты» до отрицательных величин.
Идем на БЩУ-1
Первым делом МОНСТР повел нас на БЩУ-1. По дороге показал металлические ящики с колоритным значком радиоактивности, которые любят фотографировать журналисты. На самом деле в такие ящики всего лишь сбрасывают использованные средства индивидуальной защиты типа тех же респираторов, но кого это, в конце концов, интересует? ;) Мы послушно сфотографировали ящики и пошли дальше.
Вообще-то МОНСТР планировал показать нам БЩУ-3, потому что они с БЩУ-4 полностью однотипные, из второй очереди станции (я рассказывала уже в отчете об экскурсии на ЛАЭС, что и там БЩУ двух очередей различаются, и тренажеры для подготовки операторов тоже сделаны соответствующие). Но на третьем энергоблоке в этот момент проводилась выгрузка ядерного топлива и, чтобы не мешать людям работать, мы пошли на БЩУ-1. Кстати, я, лично, не пожалела: в рассказе о мнемоническом табло реактора МОНСТР показал нам заштрихованные квадраты - выведенные из эксплуатации после аварии 1982-ого года топливные каналы, - и довольно подробно остановился на этом инциденте. Поскольку авария эта произошла на первом энергоблоке, на любом другом БЩУ мы ничего такого не увидели бы. А для меня это одна из интересных и в то же время «мутных» тем в истории ЧАЭС, поэтому я послушала с большим интересом. Ну и, конечно, МОНСТР подробно рассказал нам про рабочие места ведущих инженеров управления реактором и турбиной, показал наиболее важные приборы и объяснил, для чего они предназначены. «На ЛАЭС, наверное, такие же БЩУ?» - шепотом спросил меня Саша. «Ага, точно такие же. Мне, как дилетанту, вообще никаких отличий не видно», - согласилась я.
Серия снимков, почти неумышленно ;) сделанная во время рассказа МОНСТРа о БЩУ. Напоминает мне известную ТАССовскую фотографию "Теоретик" (извините, есть только в таком плохом качестве, но, думаю, все ее видели). Только название не совсем подходящее, из чувства противоречия предлагаю "Практик" ;)
После экскурсии по БЩУ-1 нам выдали индивидуальные дозиметры, велели надеть перчатки и респираторы, и мы пошли в центральный зал второго энергоблока. Здесь уже отличия от «живой» АЭС стали видны невооруженным глазом - мозаичная поверхность выведенного из эксплуатации реактора чернела «пустыми клетками» на месте защитных крышек над топливными кассетами. В рабочем состоянии такого не бывает, даже в момент перегрузки топлива все стрежни со своими крышками и сервоприводами, кроме того, с которым работает РЗМ, находятся на своих местах, и «пятак» реактора выглядит гладким.
ЦЗ-2
Пол при входе в зал выстлан толстым полиэтиленом для удобства санобработки, у дверей положены мокрые тряпки, чтобы собирать с подошв выходящих лишнюю «грязь» и не давать разносить ее по другим помещениям станции. Радиометры начинают учащенно щелкать и пищать, сообщая о превышении установленного порога. Посмотрев на свой, я обнаруживаю, что в реакторном зале около 6 мкЗв/ч по гамма. На ЛАЭС радиометр пронести не разрешили, а замечательных часиков у меня тогда еще не было. А интересно бы знать, хотя бы для сравнения, какой фон был в центральном зале работающей станции.
Мы остановились за загородкой на боковом отражателе реактора, и МОНСТР рассказал нам про РБМК, разгрузочно-загрузочную машину и принципы их работы. Потом точно так же, как это было на ЛАЭС, нас провели вглубь зала, где временно хранятся отработанные или, наоборот, еще не загруженные в реактор топливные стержни. Только черенковским свечением нам в этот раз полюбоваться не удалось - реактор остановлен, и топливо в бассейнах выдержки уже не хранят. «Терры», даже выставленные на верхний предел, у всех отчаянно вопят о своем категорическом нежелании здесь находиться - фон переваливает за 73 мкЗв/ч. Цифра в рентгенах в час выглядит еще более впечатляюще - семь «милли». Дальше мы снова вернулись к «пятаку», и МОНСТР разрешил нам пройти за загородку, чтобы сфотографироваться на реакторе :)
За реактором. В этой части зала хранится топливо.
Переполненные впечатлениями, мы вышли из реакторного зала, и, снова пройдя длинными коридорами, остановились в каком-то плохо освещенном давно не ремонтированном помещении. Старый линолеум под ногами, ободранная краска на стенах, нарисованные по трафарету значки радиоактивности на дверях. До меня дошло, что «вот мы и здесь», только когда МОНСТР, как всегда, спокойно и просто, сказал, что сейчас мы войдем на БЩУ-4. Вообще-то сейчас туда экскурсантов давно уже не водят, но для нас «за особые заслуги» МОНСТР сделал исключение.
Проходим в темный зал, практически никакого освещения, кроме сочащегося из коридора тусклого дневного света. В растерянности оглядываем потрепанные панели управления, из которых демонтированы практически все щит-приборы, мнемотабло, такое же, как мы видели час назад на БЩУ-1, только многие детали этой мозаики безжалостно выдраны. Зачем, интересно, кому могло понадобиться? Судя по тому, что в верхней части мнемотабло квадратиков сохранилось больше, недостающие могли разве что растащить на сувениры…
На БЩУ-4
МОНСТР практически сразу же оставляет нас наедине со своими мыслями и впечатлениями, коротко пояснив, что рассказывать здесь он не любит, да и не о чем - да, именно здесь ходил Дятлов и именно отсюда была нажата знаменитая «красная кнопка» АЗ-5. Ребята разбредаются по БЩУ, фотографируют. Я отхожу в сторонку и пытаюсь найти на пульте управления место, где располагалась «та самая» кнопка. Примерно помню из прошлогоднего фоторепортажа Влада. Нахожу и фотографирую это место. Кажется, это. Впрочем, какая уж теперь разница…
Резко и отрывисто щелкают радиометры. После реакторного цеха здесь не так уж и грязно - всего-то 7 мкЗв/ч. До бывшего ЦЗ 4-ого энергоблока - МОНСТР показывает - не так уж далеко, вон туда, вправо по коридору.
Гулким эхом отдаются звуки, напоминая, что помещение это давно не используется. БЩУ-4 внезапно стал ненужным. Нечем больше управлять - 4-ого реактора нет.
Останавливаюсь у мнемонического табло, долго рассматриваю мозаику сохранившихся цветных квадратиков. Думаю о том, что на этом мнемотабло расположение стержней навсегда запечатлелось в том виде, в котором оно находилось в 1 час 23 минуты 26 апреля 1986 года… Белые квадраты - топливные сборки. Желтые - стержни системы технологического контроля. Зеленые - поглощающие стержни системы управления и защиты… Чего-то не хватает… Взгляд шарит по поверхности мозаики, пытаясь найти хоть один красный квадратик, обозначающий стержень аварийной защиты. И не находит. В мозгу что-то щелкает - «А ведь не может их тут быть! Не было тогда БАЗ! Потому и…»
Или, наоборот, -- быстродействующая система аваийной защиты, стержни, за три секунды падающие и заглушающие реактор "в случае чего", на всех аппаратах РБМК появилась благодаря катастрофе...
Кнопка АЗ-5 была где-то здесь. Мнемоническое табло БЩУ-4 без единого красного квадратика. А вот такие там уровни...
В подавленном настроении покидаем БЩУ-4, и пока стоим в очереди на выход перед очередным турникетом, Саша высказывает глубокую и эмоциональную мысль, которую я буду потом обдумывать еще очень долго… «Нажали кнопку - и все. И СССР развалился, и вообще все…»
Проходим дозконтроль, выбрасываем свои респираторы и перчатки - лично я делаю это совершенно на автопилоте, мысленно все еще находясь на БЩУ-4. МОНСТР ведет нас к мемориальной доске В. И. Ходемчука, оператора главного циркуляционного насоса, погибшего в первые минуты аварии и так и не найденного под завалами. Радиометры здесь показывают 12 мкЗв/ч, это самые высокие показания из тех, которые мы сегодня видели в нетехнических помещениях станции.
Мемориальная доска В. И. Ходемчуку, первой жертве катастрофы 1986 г.
Наша экскурсия почти закончена - еще одна процедура дозиметрического контроля, еще один турникет, граница «чистой» и «грязной» зон, снова турникет, возвращаемся в санпропусник, сдаем индивидуальные дозиметры и переодеваемся «в гражданское».
Напоследок МОНСТР ведет нас в актовый зал ЧАЭС, где над сценой в виде фотообоев размещена красивая фотография панорамы станции. На горизонте видна Припять, очень четко и рельефно, различимы даже отдельные дома, и по их расположению можно догадаться - вот это три первые девятиэтажки в начале проспекта Ленина, вот это дома с гербами, вот там «Фудзияма» и соседняя с ней высотка… Фотография всем очень нравится, ребята переговариваются - «как будто обычная работающая станция и ее обычный жилой город-спутник вдалеке». Иллюзия полнейшая.
В вестибюле рядом с актовым залом МОНСТР показывает нам сделанный местными умельцами макет станции. Здесь ЧАЭС даже лучше, чем вживую, - на другом берегу канала даже уже достроена третья очередь. Объект «Укрытие», он же «Саркофаг», впрочем, тоже присутствует - как же без него. И так тоже могло бы быть…
Макет станции
Еще МОНСТР рассказывает нам про то, как в декабре 2000-ого года останавливали последний, третий, реактор ЧАЭС. Как приезжало телевидение снимать это для выпуска новостей, и операторам велели снять черные траурные повязки с рукавов. Я сразу же вспоминаю эти кадры - короткая видеозапись выложена на официальном сайте ЧАЭС. Напряженные, хмурые лица операторов, МОНСТР - тогда я еще не знала, что это он, - мельком смотрит в камеру и угрюмо отворачивается, едва заметно подрагивающие пальцы ВИУРа, поворачивающие ключ АЗ-5, сотрудники с черными повязками на рукавах - все-таки не все их сняли, крупным планом - слезы на глазах, стоп-кадр - букетик красных гвоздик на «пятаке» реактора… Вспоминается, что «Мир» так же провожали - весь ЦУП плакал стоя. Еще одни маленькие похороны больших несбывшихся надежд.
МОНСТР рассказывает вроде бы, как обычно, спокойно и сдержанно, но в его голосе отчетливо слышна боль, до сих пор не прощенная обида - за свое дело, за свою станцию, за такую несправедливость к тем, кто восстанавливал ее после катастрофы, кто верил, что жизнь должна продолжаться, и отдал за это свои жизни… «Життя ради життя», как написано на памятнике…
Станция остановлена, она больше не вырабатывает электричество. А прекрасные люди, профессионалы, энтузиасты своего дела и борцы за справедливость, такие как МОНСТР, там остались и работают до сих пор.
А еще у меня пятнадцатиминутный фильмец по этой поездке смонтирован. Может, не особенно удачный, но область для нас, как говорится, новая, незнакомая... Первый блин сами знаете, чем. Для тех, кто еще не видел, он здесь.
Сначала все было как обычно - встреча в «условленном месте в условленное время», знакомые лица, знакомая «маршрутка», знакомая дорога, обычная проверка документов на КПП. Правда, без услуг ЧИИ мы в этот раз, практически, обошлись - ликбезы не слушали и бумажки не подписывали, захватили только по дороге Юру Татарчука - и поехали на станцию. Вот здесь уже начались «изменения в программе» - вместо стандартного заезда на смотровую площадку мы подрулили прямиком к центральному входу в административный корпус ЧАЭС. Навстречу нам из здания вышел радушно улыбающийся МОНСТР, мы поздоровались, обменялись подарками и поговорили насчет наших планов посещения станции.
Первым делом у нас проверили паспорта, выдали нам по магнитной карточке-пропуску и бейджу с надписью «visitor № …» и впустили в вестибюль центрального корпуса. (Мне вспомнился анекдот с моей работы - двое наших инженеров как-то раз весь день во время командировки на одну из атомных станций проходили с бейджиками, на которых теми же цветами и тем же шрифтом было написано то ли «террорист», то ли «диверсант». Юмора никто не заметил). В вестибюле МОНСТР показал нам систему радиационного контроля - на подвешенной под потолком плазменной панели рисовалась территория станции и разноцветными кружками от зеленого до красного отмечались уровни радиации в разных ее точках. Такие датчики расставлены по всей промзоне АЭС, а программа периодически их опрашивает и представляет результаты в простом и наглядном виде. Такая собственная реализация АСКРО, сделанная «под себя», - удобно и эффективно, мне очень понравилось.
Прежде, чем пропустить в рабочие помещения станции, у нас еще раз сверили со списком паспортные данные и прогнали через рамку металлодетектора. Успешно миновать металлодетектор с первого раза удалось буквально единицам. Чаще всего приходилось судорожно обшаривать многочисленные карманы, извлекая КПК, мобильник, радиометр, фотоаппарат, сменные батарейки к фотоаппарату, сменную карточку памяти к фотоаппарату, еще один комплект батареек (как справедливо заметил Кир Булычев, «эти вещи нельзя было назвать необходимыми, но без них существование теряло смысл»), выгребать и аккуратно ссыпать в две кучки мелочь - украинскую и российскую - и тихо радоваться, что еще куча железок осталась в машине. При этом мы создавали жуткую пробку и задерживали работников станции, которые тоже хотели войти или выйти.
Это вовсе не означало, что нам не дали пронести фотоаппараты и радиоментры - после прохождения метеллодетектора мы снова благополучно рассовали всю свою технику по карманам. А работникам станции, конечно, такие вольности не разрешены. Как с иронией заметил один из ожидающих в очереди на выход сотрудников, «гостям все можно». На ЛАЭС в этом плане было строже - фотоаппарат разрешили взять только один, и его серийный номер нужно было заранее сообщить вместе со списком группы, а всю остальную технику не пропустили дальше раздевалки вестибюля первого этажа.
После того, как все препятствия на входе остались позади, МОНСТР повел нас переодеваться в «vip-санпропускник», как он выразился. Нам выдали по комплекту белой хлопковой спецодежды, полотняную обувку на резиновой подошве, перчатки, респираторы-«лепестки», шапочки, каски. Одежда, как я и подозревала, оказалась безразмерной, то есть, одного размера - последнего, поэтому заботливая сопровождающая выдала нам еще и предусмотрительно приготовленные тесемки - подвязывать детали своего облачения, чтобы не потерять по дороге :). Зато в белых полотняных куртках оказалось много удобных карманов, куда и перекочевали наши паспорта, радиометры и фотоаппараты, а также осталось место еще и для перчаток с «лепестками».
Мы несколько раз прошли через турникеты, приложив свои магнитные пропуска, пересекли условную границу «чистой» и «грязной» зон, посмотрели из окон сплошь застекленного коридора на промзону. Все было совершенно так же, как это было на ЛАЭС, и планировка внутри типовая, и время постройки у них примерно одинаковое, так что создавалось полное впечатление, что мы идем по обыкновенной живой станции. Мне приходилось буквально заставлять себя осознавать, что это не обычная станция, это «та самая» ЧАЭС.
Даже мой любимый приборчик, наручные часы-радиометр, на который я периодически с любопытством поглядывала, показывал совершенно нормальный и даже низкий для помещения фон в 0,12-0,15 мкЗв/ч. Полученный от «Припятькома» за победу в последнем конкурсе радиометр «Терра-П», «нулевый», еще не проверенный в деле, тоже лежал в кармане молча, не подавая признаков жизни. Наиболее активно используемые помещения станции «отмыты» до отрицательных величин.
Идем на БЩУ-1
Первым делом МОНСТР повел нас на БЩУ-1. По дороге показал металлические ящики с колоритным значком радиоактивности, которые любят фотографировать журналисты. На самом деле в такие ящики всего лишь сбрасывают использованные средства индивидуальной защиты типа тех же респираторов, но кого это, в конце концов, интересует? ;) Мы послушно сфотографировали ящики и пошли дальше.
Вообще-то МОНСТР планировал показать нам БЩУ-3, потому что они с БЩУ-4 полностью однотипные, из второй очереди станции (я рассказывала уже в отчете об экскурсии на ЛАЭС, что и там БЩУ двух очередей различаются, и тренажеры для подготовки операторов тоже сделаны соответствующие). Но на третьем энергоблоке в этот момент проводилась выгрузка ядерного топлива и, чтобы не мешать людям работать, мы пошли на БЩУ-1. Кстати, я, лично, не пожалела: в рассказе о мнемоническом табло реактора МОНСТР показал нам заштрихованные квадраты - выведенные из эксплуатации после аварии 1982-ого года топливные каналы, - и довольно подробно остановился на этом инциденте. Поскольку авария эта произошла на первом энергоблоке, на любом другом БЩУ мы ничего такого не увидели бы. А для меня это одна из интересных и в то же время «мутных» тем в истории ЧАЭС, поэтому я послушала с большим интересом. Ну и, конечно, МОНСТР подробно рассказал нам про рабочие места ведущих инженеров управления реактором и турбиной, показал наиболее важные приборы и объяснил, для чего они предназначены. «На ЛАЭС, наверное, такие же БЩУ?» - шепотом спросил меня Саша. «Ага, точно такие же. Мне, как дилетанту, вообще никаких отличий не видно», - согласилась я.
Серия снимков, почти неумышленно ;) сделанная во время рассказа МОНСТРа о БЩУ. Напоминает мне известную ТАССовскую фотографию "Теоретик" (извините, есть только в таком плохом качестве, но, думаю, все ее видели). Только название не совсем подходящее, из чувства противоречия предлагаю "Практик" ;)
После экскурсии по БЩУ-1 нам выдали индивидуальные дозиметры, велели надеть перчатки и респираторы, и мы пошли в центральный зал второго энергоблока. Здесь уже отличия от «живой» АЭС стали видны невооруженным глазом - мозаичная поверхность выведенного из эксплуатации реактора чернела «пустыми клетками» на месте защитных крышек над топливными кассетами. В рабочем состоянии такого не бывает, даже в момент перегрузки топлива все стрежни со своими крышками и сервоприводами, кроме того, с которым работает РЗМ, находятся на своих местах, и «пятак» реактора выглядит гладким.
ЦЗ-2
Пол при входе в зал выстлан толстым полиэтиленом для удобства санобработки, у дверей положены мокрые тряпки, чтобы собирать с подошв выходящих лишнюю «грязь» и не давать разносить ее по другим помещениям станции. Радиометры начинают учащенно щелкать и пищать, сообщая о превышении установленного порога. Посмотрев на свой, я обнаруживаю, что в реакторном зале около 6 мкЗв/ч по гамма. На ЛАЭС радиометр пронести не разрешили, а замечательных часиков у меня тогда еще не было. А интересно бы знать, хотя бы для сравнения, какой фон был в центральном зале работающей станции.
Мы остановились за загородкой на боковом отражателе реактора, и МОНСТР рассказал нам про РБМК, разгрузочно-загрузочную машину и принципы их работы. Потом точно так же, как это было на ЛАЭС, нас провели вглубь зала, где временно хранятся отработанные или, наоборот, еще не загруженные в реактор топливные стержни. Только черенковским свечением нам в этот раз полюбоваться не удалось - реактор остановлен, и топливо в бассейнах выдержки уже не хранят. «Терры», даже выставленные на верхний предел, у всех отчаянно вопят о своем категорическом нежелании здесь находиться - фон переваливает за 73 мкЗв/ч. Цифра в рентгенах в час выглядит еще более впечатляюще - семь «милли». Дальше мы снова вернулись к «пятаку», и МОНСТР разрешил нам пройти за загородку, чтобы сфотографироваться на реакторе :)
За реактором. В этой части зала хранится топливо.
Переполненные впечатлениями, мы вышли из реакторного зала, и, снова пройдя длинными коридорами, остановились в каком-то плохо освещенном давно не ремонтированном помещении. Старый линолеум под ногами, ободранная краска на стенах, нарисованные по трафарету значки радиоактивности на дверях. До меня дошло, что «вот мы и здесь», только когда МОНСТР, как всегда, спокойно и просто, сказал, что сейчас мы войдем на БЩУ-4. Вообще-то сейчас туда экскурсантов давно уже не водят, но для нас «за особые заслуги» МОНСТР сделал исключение.
Проходим в темный зал, практически никакого освещения, кроме сочащегося из коридора тусклого дневного света. В растерянности оглядываем потрепанные панели управления, из которых демонтированы практически все щит-приборы, мнемотабло, такое же, как мы видели час назад на БЩУ-1, только многие детали этой мозаики безжалостно выдраны. Зачем, интересно, кому могло понадобиться? Судя по тому, что в верхней части мнемотабло квадратиков сохранилось больше, недостающие могли разве что растащить на сувениры…
На БЩУ-4
МОНСТР практически сразу же оставляет нас наедине со своими мыслями и впечатлениями, коротко пояснив, что рассказывать здесь он не любит, да и не о чем - да, именно здесь ходил Дятлов и именно отсюда была нажата знаменитая «красная кнопка» АЗ-5. Ребята разбредаются по БЩУ, фотографируют. Я отхожу в сторонку и пытаюсь найти на пульте управления место, где располагалась «та самая» кнопка. Примерно помню из прошлогоднего фоторепортажа Влада. Нахожу и фотографирую это место. Кажется, это. Впрочем, какая уж теперь разница…
Резко и отрывисто щелкают радиометры. После реакторного цеха здесь не так уж и грязно - всего-то 7 мкЗв/ч. До бывшего ЦЗ 4-ого энергоблока - МОНСТР показывает - не так уж далеко, вон туда, вправо по коридору.
Гулким эхом отдаются звуки, напоминая, что помещение это давно не используется. БЩУ-4 внезапно стал ненужным. Нечем больше управлять - 4-ого реактора нет.
Останавливаюсь у мнемонического табло, долго рассматриваю мозаику сохранившихся цветных квадратиков. Думаю о том, что на этом мнемотабло расположение стержней навсегда запечатлелось в том виде, в котором оно находилось в 1 час 23 минуты 26 апреля 1986 года… Белые квадраты - топливные сборки. Желтые - стержни системы технологического контроля. Зеленые - поглощающие стержни системы управления и защиты… Чего-то не хватает… Взгляд шарит по поверхности мозаики, пытаясь найти хоть один красный квадратик, обозначающий стержень аварийной защиты. И не находит. В мозгу что-то щелкает - «А ведь не может их тут быть! Не было тогда БАЗ! Потому и…»
Или, наоборот, -- быстродействующая система аваийной защиты, стержни, за три секунды падающие и заглушающие реактор "в случае чего", на всех аппаратах РБМК появилась благодаря катастрофе...
Кнопка АЗ-5 была где-то здесь. Мнемоническое табло БЩУ-4 без единого красного квадратика. А вот такие там уровни...
В подавленном настроении покидаем БЩУ-4, и пока стоим в очереди на выход перед очередным турникетом, Саша высказывает глубокую и эмоциональную мысль, которую я буду потом обдумывать еще очень долго… «Нажали кнопку - и все. И СССР развалился, и вообще все…»
Проходим дозконтроль, выбрасываем свои респираторы и перчатки - лично я делаю это совершенно на автопилоте, мысленно все еще находясь на БЩУ-4. МОНСТР ведет нас к мемориальной доске В. И. Ходемчука, оператора главного циркуляционного насоса, погибшего в первые минуты аварии и так и не найденного под завалами. Радиометры здесь показывают 12 мкЗв/ч, это самые высокие показания из тех, которые мы сегодня видели в нетехнических помещениях станции.
Мемориальная доска В. И. Ходемчуку, первой жертве катастрофы 1986 г.
Наша экскурсия почти закончена - еще одна процедура дозиметрического контроля, еще один турникет, граница «чистой» и «грязной» зон, снова турникет, возвращаемся в санпропусник, сдаем индивидуальные дозиметры и переодеваемся «в гражданское».
Напоследок МОНСТР ведет нас в актовый зал ЧАЭС, где над сценой в виде фотообоев размещена красивая фотография панорамы станции. На горизонте видна Припять, очень четко и рельефно, различимы даже отдельные дома, и по их расположению можно догадаться - вот это три первые девятиэтажки в начале проспекта Ленина, вот это дома с гербами, вот там «Фудзияма» и соседняя с ней высотка… Фотография всем очень нравится, ребята переговариваются - «как будто обычная работающая станция и ее обычный жилой город-спутник вдалеке». Иллюзия полнейшая.
В вестибюле рядом с актовым залом МОНСТР показывает нам сделанный местными умельцами макет станции. Здесь ЧАЭС даже лучше, чем вживую, - на другом берегу канала даже уже достроена третья очередь. Объект «Укрытие», он же «Саркофаг», впрочем, тоже присутствует - как же без него. И так тоже могло бы быть…
Макет станции
Еще МОНСТР рассказывает нам про то, как в декабре 2000-ого года останавливали последний, третий, реактор ЧАЭС. Как приезжало телевидение снимать это для выпуска новостей, и операторам велели снять черные траурные повязки с рукавов. Я сразу же вспоминаю эти кадры - короткая видеозапись выложена на официальном сайте ЧАЭС. Напряженные, хмурые лица операторов, МОНСТР - тогда я еще не знала, что это он, - мельком смотрит в камеру и угрюмо отворачивается, едва заметно подрагивающие пальцы ВИУРа, поворачивающие ключ АЗ-5, сотрудники с черными повязками на рукавах - все-таки не все их сняли, крупным планом - слезы на глазах, стоп-кадр - букетик красных гвоздик на «пятаке» реактора… Вспоминается, что «Мир» так же провожали - весь ЦУП плакал стоя. Еще одни маленькие похороны больших несбывшихся надежд.
МОНСТР рассказывает вроде бы, как обычно, спокойно и сдержанно, но в его голосе отчетливо слышна боль, до сих пор не прощенная обида - за свое дело, за свою станцию, за такую несправедливость к тем, кто восстанавливал ее после катастрофы, кто верил, что жизнь должна продолжаться, и отдал за это свои жизни… «Життя ради життя», как написано на памятнике…
Станция остановлена, она больше не вырабатывает электричество. А прекрасные люди, профессионалы, энтузиасты своего дела и борцы за справедливость, такие как МОНСТР, там остались и работают до сих пор.