Рассказ схимонахини З.
Интересно, как по разному люди приходят к вере. Для детей воспитанных верующими родителями, вера в Бога естественное состояние, они ее впитали с молоком матери. А вот для тех, кто вырос в атеистическом государстве, чьи родители были не просто не верующими, а возможно и противниками Церкви, все не так просто.
Кто-то приходит к вере умом, читая книги, размышляя, сравнивая. А у некоторых все происходит в одно мгновение, как вспышка молнии. Секунду назад человек был не верующим и даже не помышлял о Боге, а вдруг, не читая никаких книг, ничего не зная о Евангелии и Иисусе Христе, становится верующим.
В книге монаха Меркурия В горах Кавказа. Записки современного пустынножителя приводится рассказ схимонахини З. как раз о таком случае.
Юная девушка после окончания средней школы училась в городе на курсах продавцов. С подругой возвращались с почты в общежитие, проходили мимо церкви, и вдруг подруга предложила зайти в храм и поставить свечки перед иконой Николая Чудотворца, чтобы он помог успешно закончить курсы.
«Для меня ее предложение было совершенной неожиданностью. - рассказывает схимонахиня З. - Еще в школе нам было строго-настрого запрещено заходить в церковь, и я, из-за боязни, никогда не решалась пренебречь этим запретом. Я даже никогда не задумывалась - для какой цели построена церковь и что в ней совершается? И вдруг смелое предложение подруги будто сняло с меня ограничение школьного запрета, и я, ободрившись, пошла следом за ней».
Девушки поставили свечи перед иконой и ненадолго остановились послушать службу.
«А где-то в вышине церковный хор так тихо и так нежно запел не слыханное мною: «Величит душа моя Господа и возрадовася дух мой о Бозе Спасе моем».
В тот вечер у меня почему-то было грустное настроение, и эта возвышенно-нежная мелодия, как бы сроднившись с моей душой, словно открыла в ней тайную дверь, о которой я и не знала. В моей душе возникло вдруг никогда не испытанное мною состояние неизъяснимого умиления, которое невозможно выразить никакими словами. На меня дохнуло какое-то сверхчувственное веяние чего-то иноприродного, чистейшего, духовного, неувядаемого в бесконечные веки и познаваемого только лишь, невыразимым внутренним чувством. Как будто бы все стеснилось в груди. Подступившие слезы против моего желания затуманили взор. Я стремилась внутренним усилием сдержать их, но это оказалось невозможным. Незаметно для себя я глубоко забылась, погрузившись в какую-то, как мне представлялось, новую сферу иного бытия, которое словами не изъясняется.
Не помню, сколько времени длилось это умилительно-блаженное состояние. Опомнилась я только тогда, когда подруга толкнула меня в бок и сказала:
- Ну, пойдем!
Так не хотелось расставаться с этими новыми благодатными чувствами, в которые я погрузилась всем своим существом. С досадой я подумала: «Почему она без малейшего сожаления готова променять это необыкновенное состояние блаженного умиления, которое, может быть, никогда в жизни больше не повторится, на какую-то пустую болтовню? Неужели ей приятнее находиться в общежитии среди людей, увлеченных бесконечными пустыми разговорами?!»
Дорогой подруга мне что-то рассказывала, размахивая руками, но я, оставаясь погруженной в себя, не запомнила ни единого слова из ее рассказа. В общежитии, не раздеваясь, я сразу рухнула на свою кровать, словно после больших трудов, и весь вечер пребывала в полном бесчувствии ко всему происходящему, находясь под глубоким впечатлением от своего внутреннего переворота. На вопрос подруг о причине перемены настроения я ответила, что мне нездоровится.
В моих ушах все еще звучали непонятные, но глубоко врезавшиеся в память слова умилительного припева: «Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога-Слова рождшую сущую Богородицу Тя величаем».
В тот вечер я не стала готовиться к завтрашним занятиям. Ночью долго не могла заснуть, меня бесконечно тревожили один за другим возникающие вопросы о том, что же со мною произошло».
Естественно, что после того, что она пережила в церкви, девушка не могла жить прежней жизнью. Любая обыденная жизнь ей казалось неинтересной, пресной. Девушка все свободное время стала проводить в храме. В книге подробно раскрывается весь тот сложный путь, который она прошла от советской простой девушки до схимонахини отшельницы живущей в маленькой келье в горах Кавказа.
Кто-то приходит к вере умом, читая книги, размышляя, сравнивая. А у некоторых все происходит в одно мгновение, как вспышка молнии. Секунду назад человек был не верующим и даже не помышлял о Боге, а вдруг, не читая никаких книг, ничего не зная о Евангелии и Иисусе Христе, становится верующим.
В книге монаха Меркурия В горах Кавказа. Записки современного пустынножителя приводится рассказ схимонахини З. как раз о таком случае.
Юная девушка после окончания средней школы училась в городе на курсах продавцов. С подругой возвращались с почты в общежитие, проходили мимо церкви, и вдруг подруга предложила зайти в храм и поставить свечки перед иконой Николая Чудотворца, чтобы он помог успешно закончить курсы.
«Для меня ее предложение было совершенной неожиданностью. - рассказывает схимонахиня З. - Еще в школе нам было строго-настрого запрещено заходить в церковь, и я, из-за боязни, никогда не решалась пренебречь этим запретом. Я даже никогда не задумывалась - для какой цели построена церковь и что в ней совершается? И вдруг смелое предложение подруги будто сняло с меня ограничение школьного запрета, и я, ободрившись, пошла следом за ней».
Девушки поставили свечи перед иконой и ненадолго остановились послушать службу.
«А где-то в вышине церковный хор так тихо и так нежно запел не слыханное мною: «Величит душа моя Господа и возрадовася дух мой о Бозе Спасе моем».
В тот вечер у меня почему-то было грустное настроение, и эта возвышенно-нежная мелодия, как бы сроднившись с моей душой, словно открыла в ней тайную дверь, о которой я и не знала. В моей душе возникло вдруг никогда не испытанное мною состояние неизъяснимого умиления, которое невозможно выразить никакими словами. На меня дохнуло какое-то сверхчувственное веяние чего-то иноприродного, чистейшего, духовного, неувядаемого в бесконечные веки и познаваемого только лишь, невыразимым внутренним чувством. Как будто бы все стеснилось в груди. Подступившие слезы против моего желания затуманили взор. Я стремилась внутренним усилием сдержать их, но это оказалось невозможным. Незаметно для себя я глубоко забылась, погрузившись в какую-то, как мне представлялось, новую сферу иного бытия, которое словами не изъясняется.
Не помню, сколько времени длилось это умилительно-блаженное состояние. Опомнилась я только тогда, когда подруга толкнула меня в бок и сказала:
- Ну, пойдем!
Так не хотелось расставаться с этими новыми благодатными чувствами, в которые я погрузилась всем своим существом. С досадой я подумала: «Почему она без малейшего сожаления готова променять это необыкновенное состояние блаженного умиления, которое, может быть, никогда в жизни больше не повторится, на какую-то пустую болтовню? Неужели ей приятнее находиться в общежитии среди людей, увлеченных бесконечными пустыми разговорами?!»
Дорогой подруга мне что-то рассказывала, размахивая руками, но я, оставаясь погруженной в себя, не запомнила ни единого слова из ее рассказа. В общежитии, не раздеваясь, я сразу рухнула на свою кровать, словно после больших трудов, и весь вечер пребывала в полном бесчувствии ко всему происходящему, находясь под глубоким впечатлением от своего внутреннего переворота. На вопрос подруг о причине перемены настроения я ответила, что мне нездоровится.
В моих ушах все еще звучали непонятные, но глубоко врезавшиеся в память слова умилительного припева: «Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога-Слова рождшую сущую Богородицу Тя величаем».
В тот вечер я не стала готовиться к завтрашним занятиям. Ночью долго не могла заснуть, меня бесконечно тревожили один за другим возникающие вопросы о том, что же со мною произошло».
Естественно, что после того, что она пережила в церкви, девушка не могла жить прежней жизнью. Любая обыденная жизнь ей казалось неинтересной, пресной. Девушка все свободное время стала проводить в храме. В книге подробно раскрывается весь тот сложный путь, который она прошла от советской простой девушки до схимонахини отшельницы живущей в маленькой келье в горах Кавказа.