Андре Грин: поиск истоков депрессии. Или про " комплекс мёртвой матери"
Originally posted by ameli39
Одним из довольно таки сложных случаев депрессивного расстройства личности, является ситуация, когда в основе стойкой депрессии пациента является, так называемый, " комплекс мёртвой матери". Этот комплекс был открыт французским психоаналитиком Андре Грином. Прочитать оригинал статьи Андре Грина ( в хорошем, адаптированном изложении) можно тут http://ameli39.livejournal.com/590974.html#cutid1
А в этом посте, я хочу привести пояснения концепции Грина, в которых можно найти ответы на следующие вопросы:
1.Что произошло с матерью?
2 Что происходит с ребёнком такой матери?
3. Что происходит с таким человеком во взрослой жизни?
"Концепция “мертвой матери” французского психоаналитика Андре Грина основана на простом постулате: ранние отношения ребенка с матерью оказывают существенное влияние на его дальнейшее психическое благополучие. И если эти отношения лишены эмоциональной отзывчивости, тепла, близости, то это может привести к тому, что в психике младенца образ матери запечатлевается как холодный и “мертвый”, несмотря на то, что по факту мать является живой. Отсюда и название концепции: под “мертвостью” понимается внутреннее состояние матери, ее психическая, а не физическая смерть.
А.Грин заметил, что в истории его пациентов, страдающих от тяжелых депрессий, довольно часто наблюдалось эмоциональное отчуждение в отношениях с матерью буквально с самых первых дней жизни. Матери таких пациентов оказывались не способными в полной мере выполнять свои функции по отношению к ребенку.
1. Что произошло с матерью?Такие матери в силу разных обстоятельств (как правило, это сопряжено с потерей значимых отношений или глубоким жизненным разочарованием: смерть близких, предшествующий выкидыш, измена мужа и др.) оказываются глубоко погружены в собственную депрессию и собственное горе. Будучи не в состоянии справиться с ними самостоятельно, они замыкаются в своих болезненных переживаниях, из-за чего не могут быть отзывчивы к потребностям ребенка, теряют интерес к нему. При этом мать может продолжать механически заботиться и выполнять свои функции (кормить, мыть, одевать), но она не способна на подлинные отношения, как и не способна на истинное горевание по поводу своей депрессии. Такие матери “не видят” своих детей: они в прямом смысле могут избегать глазного и тактильного контакта с ребенком, “не слышать”, когда ребенок плачет и т.д. Их собственное горе оказывается настолько сильным, что довлеет над остальными сторонами жизни.
2.Что происходит в этот момент с ребенком?
Потеря должного внимания, заботы и любви со стороны матери переживаются ребенком как катастрофа! Такое поведение матери, пусть и вынужденное, приводит к серьезным изменениям в психике ребенка: в попытках хоть как-то сохранить мать (ведь он так в ней нуждается!), ребенок идентифицируется с ней, и сам становится внутренне холодным, оцепеневшим, “мертвым”. Т.е. потребность в матери, когда она не может быть удовлетворена непосредственно в реальной жизни, иллюзорно удовлетворяется ребенком посредством того, что он как бы сам пытается стать для себя этой матерью. Но единственная мать, которую он видит - отстраненная, неотзывчивая, эмоционально холодная. Таким становится на многие годы вперед и сам ребенок. При этом он приобретает навык ничего не чувствовать, боясь, что его злость (возникающая как нормальная реакция на игнорирование матерью) может разрушить и без того уже “мертвый” объект. Этот паттерн “равнодушия” закрепляется и будет воспроизводиться в любых отношениях, грозящих разочарованием, - т.е. в любых близких отношениях. Вместо того, чтобы испытывать любовь и привязанность, человек с подобной установкой из страха потерять отношения и вновь остаться “покинутым” будет обесценивать их значимость и того человека, с которым эти отношения завязываются.
Вторым важным моментом является тот факт, что причина материнской депрессии остается скрытой от ребенка. Он не понимает, почему самый близкий человек внезапно лишает его любви и тепла, истинный смысл поведения матери оказывается не доступным. Процесс поиска утерянного смысла часто приводит к усиленному развитию интеллекта и фантазирования. Ребенок однажды пережил опыт отвержения от матери, чье настроение зависело от непонятных для него причин. Теперь он направит все свои силы на то, чтобы предугадывать поведение, чувства, настроения и мысли окружающих людей.
Но ничего из вышеперечисленного, ни один из защитных механизмов, будь то “равнодушие” или фантазирование и интеллектуализация - не способны исцелить ту глубокую рану, которая осталась у человека. Эта рана блокирует способность дарить и получать любовь, поскольку в этой области таится такой силы душевная боль, что любая попытка близких отношений приводит к усилению страхов, разочарований, беспомощности, отчаяния. Давно закрепившаяся связь (идентификация) с “мертвой матерью”, оставаясь скрытой от сознания, оставляет в душе зияющую дыру, в которую проваливаются все попытки любить.
3.Что происходит с таким человеком во взрослой жизни?
Сами пациенты не осознают собственное горе так же, как его не осознавали их “мертвые” матери. Ведь поскольку на самом деле матери таких пациентов остаются живы, истинная причина их депрессии (идентификация с “мертвостью”) оказывается глубоко скрытой в бессознательном слое психики. Таким образом, горе остается не проработанным, не названным, не пережитым. Поэтому и запросы, с которыми приходят такие пациенты на терапию, редко касаются депрессивных переживаний. Часто они прячутся за жалобами на проблемы в личных и\или рабочих отношениях, ощущение душевной пустоты, заниженную самооценку и т.п.
У таких людей часто наблюдается диссоциация между душой и телом и блокада любви. Т.е. в отношениях они могут искать исключительно изолированного удовлетворения сексуальной потребности или только платонической нежности. Соединить же эти потребности воедино оказывается невозможно, поскольку грозит сделать человека уязвимым, зависимым.
Такие люди считают, что они способны дарить любовь, что у них есть большие запасы этой любви, но на самом деле все чувства остались как бы “в залоге у мертвой матери”. Т.е. сам человек этой любовью не располагает, всю ее он отдал матери, которая “умерла”, но так и осталась не похороненной.
Терапия с такими пациентами достаточно затруднительна. Из-за раннего негативного опыта они с трудом устанавливают отношения с другими людьми, в том числе и с психотерапевтом, а установив, проецируют на него образ своей депрессивной матери. Они не верят, что терапевт может им помочь. Бессознательно они ожидают от него отвержения.
Но глубокое исследование личной истории и опыта пациента вместе с “живым”, эмпатичным желанием терапевта и его искренней заинтересованностью (впротивовес равнодушию “мертвой матери”) в том, чтобы помочь, позволяют докопаться до истинных причин состояния пациента, сделать их осознаваемыми, позволить прожить те чувства, которые остались блокированными, и освободить, наконец, место для новых отношений."
оригинал
http://psy-aletheia.ru/blog/la-mere-morte
Одним из довольно таки сложных случаев депрессивного расстройства личности, является ситуация, когда в основе стойкой депрессии пациента является, так называемый, " комплекс мёртвой матери". Этот комплекс был открыт французским психоаналитиком Андре Грином. Прочитать оригинал статьи Андре Грина ( в хорошем, адаптированном изложении) можно тут http://ameli39.livejournal.com/590974.html#cutid1
А в этом посте, я хочу привести пояснения концепции Грина, в которых можно найти ответы на следующие вопросы:
1.Что произошло с матерью?
2 Что происходит с ребёнком такой матери?
3. Что происходит с таким человеком во взрослой жизни?
"Концепция “мертвой матери” французского психоаналитика Андре Грина основана на простом постулате: ранние отношения ребенка с матерью оказывают существенное влияние на его дальнейшее психическое благополучие. И если эти отношения лишены эмоциональной отзывчивости, тепла, близости, то это может привести к тому, что в психике младенца образ матери запечатлевается как холодный и “мертвый”, несмотря на то, что по факту мать является живой. Отсюда и название концепции: под “мертвостью” понимается внутреннее состояние матери, ее психическая, а не физическая смерть.
А.Грин заметил, что в истории его пациентов, страдающих от тяжелых депрессий, довольно часто наблюдалось эмоциональное отчуждение в отношениях с матерью буквально с самых первых дней жизни. Матери таких пациентов оказывались не способными в полной мере выполнять свои функции по отношению к ребенку.
1. Что произошло с матерью?Такие матери в силу разных обстоятельств (как правило, это сопряжено с потерей значимых отношений или глубоким жизненным разочарованием: смерть близких, предшествующий выкидыш, измена мужа и др.) оказываются глубоко погружены в собственную депрессию и собственное горе. Будучи не в состоянии справиться с ними самостоятельно, они замыкаются в своих болезненных переживаниях, из-за чего не могут быть отзывчивы к потребностям ребенка, теряют интерес к нему. При этом мать может продолжать механически заботиться и выполнять свои функции (кормить, мыть, одевать), но она не способна на подлинные отношения, как и не способна на истинное горевание по поводу своей депрессии. Такие матери “не видят” своих детей: они в прямом смысле могут избегать глазного и тактильного контакта с ребенком, “не слышать”, когда ребенок плачет и т.д. Их собственное горе оказывается настолько сильным, что довлеет над остальными сторонами жизни.
2.Что происходит в этот момент с ребенком?
Потеря должного внимания, заботы и любви со стороны матери переживаются ребенком как катастрофа! Такое поведение матери, пусть и вынужденное, приводит к серьезным изменениям в психике ребенка: в попытках хоть как-то сохранить мать (ведь он так в ней нуждается!), ребенок идентифицируется с ней, и сам становится внутренне холодным, оцепеневшим, “мертвым”. Т.е. потребность в матери, когда она не может быть удовлетворена непосредственно в реальной жизни, иллюзорно удовлетворяется ребенком посредством того, что он как бы сам пытается стать для себя этой матерью. Но единственная мать, которую он видит - отстраненная, неотзывчивая, эмоционально холодная. Таким становится на многие годы вперед и сам ребенок. При этом он приобретает навык ничего не чувствовать, боясь, что его злость (возникающая как нормальная реакция на игнорирование матерью) может разрушить и без того уже “мертвый” объект. Этот паттерн “равнодушия” закрепляется и будет воспроизводиться в любых отношениях, грозящих разочарованием, - т.е. в любых близких отношениях. Вместо того, чтобы испытывать любовь и привязанность, человек с подобной установкой из страха потерять отношения и вновь остаться “покинутым” будет обесценивать их значимость и того человека, с которым эти отношения завязываются.
Вторым важным моментом является тот факт, что причина материнской депрессии остается скрытой от ребенка. Он не понимает, почему самый близкий человек внезапно лишает его любви и тепла, истинный смысл поведения матери оказывается не доступным. Процесс поиска утерянного смысла часто приводит к усиленному развитию интеллекта и фантазирования. Ребенок однажды пережил опыт отвержения от матери, чье настроение зависело от непонятных для него причин. Теперь он направит все свои силы на то, чтобы предугадывать поведение, чувства, настроения и мысли окружающих людей.
Но ничего из вышеперечисленного, ни один из защитных механизмов, будь то “равнодушие” или фантазирование и интеллектуализация - не способны исцелить ту глубокую рану, которая осталась у человека. Эта рана блокирует способность дарить и получать любовь, поскольку в этой области таится такой силы душевная боль, что любая попытка близких отношений приводит к усилению страхов, разочарований, беспомощности, отчаяния. Давно закрепившаяся связь (идентификация) с “мертвой матерью”, оставаясь скрытой от сознания, оставляет в душе зияющую дыру, в которую проваливаются все попытки любить.
3.Что происходит с таким человеком во взрослой жизни?
Сами пациенты не осознают собственное горе так же, как его не осознавали их “мертвые” матери. Ведь поскольку на самом деле матери таких пациентов остаются живы, истинная причина их депрессии (идентификация с “мертвостью”) оказывается глубоко скрытой в бессознательном слое психики. Таким образом, горе остается не проработанным, не названным, не пережитым. Поэтому и запросы, с которыми приходят такие пациенты на терапию, редко касаются депрессивных переживаний. Часто они прячутся за жалобами на проблемы в личных и\или рабочих отношениях, ощущение душевной пустоты, заниженную самооценку и т.п.
У таких людей часто наблюдается диссоциация между душой и телом и блокада любви. Т.е. в отношениях они могут искать исключительно изолированного удовлетворения сексуальной потребности или только платонической нежности. Соединить же эти потребности воедино оказывается невозможно, поскольку грозит сделать человека уязвимым, зависимым.
Такие люди считают, что они способны дарить любовь, что у них есть большие запасы этой любви, но на самом деле все чувства остались как бы “в залоге у мертвой матери”. Т.е. сам человек этой любовью не располагает, всю ее он отдал матери, которая “умерла”, но так и осталась не похороненной.
Терапия с такими пациентами достаточно затруднительна. Из-за раннего негативного опыта они с трудом устанавливают отношения с другими людьми, в том числе и с психотерапевтом, а установив, проецируют на него образ своей депрессивной матери. Они не верят, что терапевт может им помочь. Бессознательно они ожидают от него отвержения.
Но глубокое исследование личной истории и опыта пациента вместе с “живым”, эмпатичным желанием терапевта и его искренней заинтересованностью (впротивовес равнодушию “мертвой матери”) в том, чтобы помочь, позволяют докопаться до истинных причин состояния пациента, сделать их осознаваемыми, позволить прожить те чувства, которые остались блокированными, и освободить, наконец, место для новых отношений."
оригинал
http://psy-aletheia.ru/blog/la-mere-morte