Утопия сытых художников-2
"Розу" Кирилл не то что бы любил, но бывал здесь часто. Сюда нельзя было приходить думать в одиночестве, сюда надо было приходить поговорить тет-а-тет. Темное полуподвальное помещение, похожее на обжитой винный погреб, с теряющейся в полумраке стойкой, обладало чудесной акустикой - звук терялся буквально за пару метров. Этакая Стена Шепота наоборот.
В этот раз Бильшаков оказался здесь, встретив на улице Бальмина. Макс Бальмин вообще был легендой местного масштаба - умея писать отличные песни, он уже десяток лет значился бардом четвертой категории. Молва о причинах ходила самая разная - что у него был неудачный роман с кем-то из дам высшего круга "Мкисры", что власть решила прикрутить гения после несогласия сочинять патетические гимны, что это расплата за полученный от дьявола талант... Сам Макс на вопросы только разводил руками и говорил: "Такая моя звезда".
Крупным телосложением Бальмин не отличался. Щуплый, метр семьдесят, с внешностью советского интиллигента, он производил впечатление только при личной беседе. После встреч именно с такими людьми говорят о биополе, эмпатии и приворотах. Узнав однажды о таких разговорах за спиной, Макс стал гордо называть себя "колдун четвертой категории".
- Так Гиловский опять погорел со своими горами трупов, которые ядрам пролетать мешали? Жаль беднягу, раньше он лучше писал... Исписался, что ли... Ты сам-то хоть все сдал?
- Третья категория. Всё стабильно. Так что через месяц-другой первый концерт отыграю, как раз к Новому Году деньги будут.
Бальмин покачал головой:
- Ты балда, я б сказал... Шатаешься из угла в угол большую часть времени, хотя мог бы и на вторую категорию вытянуться. Или жизнь свою устроить. Меньше питайся по забегаловкам - глядишь, уже и деньга на дрова для домашнего очага образуется. Будешь не один на старости лет.
- Кто бы говорил, блин! Сам вон сидишь на пятисотке в месяц без концертных прав. А мог бы за кордон мотаться и в Испанию ездить отдыхать.
Бальмин задумчиво провел пальцем по пене в кружке, а потом тихо ответил, наклонившись через стол к Бильшакову:
- Ты балда, но ты не дурак и не трепло. Так что я тебе поясню, а ты дальше сам думай. Авось чего надумаешь.
Вот отыграешь ты эти свои три концерта в год... Обязан отыграть. Ты после этого хотя бы одного незнакомого человека из публики вспомнишь? Не говоря уже о заграничных поездках. Ну что ты с этого получишь? Деньги, ну, на слуху побудешь, не забудут твою фамилию. Механика. Как уголь экскаватором копать. Разве ради этого занимаются такими вещами? Вот только есть у тебя уже на руках деньги, чтобы прожить, и неплохо прожить. Без шика, но с удовольствием. Приглашая друзей в "Розу" и обедая в "Мальтенбрун". А потому ты не пойдешь играть на улицу. Потому что там сыро, ветер и люди. И на чужих посиделках ты гитару в руки возьмешь лишь по чужой просьбе. И то просить надо будет изрядно. Застрял ты просто на полпути. Вниз не хочешь и вверх не стремишься. Встряхнуться надо бы. Художник, Кирилл, должен быть голодным. Сытость порождает лень.
А насчет категорий сам знаешь - одна сломанная по живому интонация очень сильно меняет отношение. Можно считать, что на комиссиях я раз в год тренируюсь выступать плохо. Тут главное не переборщить, а то вместо четвертой категории получишь как Гиловский, - Бальмин усмехнулся и встал. - А пятьсот в месяц все же нужны художнику для того, чтобы быть голодным, а не умершим с голоду.
В этот раз Бильшаков оказался здесь, встретив на улице Бальмина. Макс Бальмин вообще был легендой местного масштаба - умея писать отличные песни, он уже десяток лет значился бардом четвертой категории. Молва о причинах ходила самая разная - что у него был неудачный роман с кем-то из дам высшего круга "Мкисры", что власть решила прикрутить гения после несогласия сочинять патетические гимны, что это расплата за полученный от дьявола талант... Сам Макс на вопросы только разводил руками и говорил: "Такая моя звезда".
Крупным телосложением Бальмин не отличался. Щуплый, метр семьдесят, с внешностью советского интиллигента, он производил впечатление только при личной беседе. После встреч именно с такими людьми говорят о биополе, эмпатии и приворотах. Узнав однажды о таких разговорах за спиной, Макс стал гордо называть себя "колдун четвертой категории".
- Так Гиловский опять погорел со своими горами трупов, которые ядрам пролетать мешали? Жаль беднягу, раньше он лучше писал... Исписался, что ли... Ты сам-то хоть все сдал?
- Третья категория. Всё стабильно. Так что через месяц-другой первый концерт отыграю, как раз к Новому Году деньги будут.
Бальмин покачал головой:
- Ты балда, я б сказал... Шатаешься из угла в угол большую часть времени, хотя мог бы и на вторую категорию вытянуться. Или жизнь свою устроить. Меньше питайся по забегаловкам - глядишь, уже и деньга на дрова для домашнего очага образуется. Будешь не один на старости лет.
- Кто бы говорил, блин! Сам вон сидишь на пятисотке в месяц без концертных прав. А мог бы за кордон мотаться и в Испанию ездить отдыхать.
Бальмин задумчиво провел пальцем по пене в кружке, а потом тихо ответил, наклонившись через стол к Бильшакову:
- Ты балда, но ты не дурак и не трепло. Так что я тебе поясню, а ты дальше сам думай. Авось чего надумаешь.
Вот отыграешь ты эти свои три концерта в год... Обязан отыграть. Ты после этого хотя бы одного незнакомого человека из публики вспомнишь? Не говоря уже о заграничных поездках. Ну что ты с этого получишь? Деньги, ну, на слуху побудешь, не забудут твою фамилию. Механика. Как уголь экскаватором копать. Разве ради этого занимаются такими вещами? Вот только есть у тебя уже на руках деньги, чтобы прожить, и неплохо прожить. Без шика, но с удовольствием. Приглашая друзей в "Розу" и обедая в "Мальтенбрун". А потому ты не пойдешь играть на улицу. Потому что там сыро, ветер и люди. И на чужих посиделках ты гитару в руки возьмешь лишь по чужой просьбе. И то просить надо будет изрядно. Застрял ты просто на полпути. Вниз не хочешь и вверх не стремишься. Встряхнуться надо бы. Художник, Кирилл, должен быть голодным. Сытость порождает лень.
А насчет категорий сам знаешь - одна сломанная по живому интонация очень сильно меняет отношение. Можно считать, что на комиссиях я раз в год тренируюсь выступать плохо. Тут главное не переборщить, а то вместо четвертой категории получишь как Гиловский, - Бальмин усмехнулся и встал. - А пятьсот в месяц все же нужны художнику для того, чтобы быть голодным, а не умершим с голоду.