Вс.Вишневский, И.Золин. Уличные бои в Берлине

[0gnev]

Вс.Вишневский, И.Золин || « Правда» №100, 27 апреля 1945 года

Советские войска одержали новые блестящие победы. Войска 2-го Белорусского фронта овладели главным городом Померании и крупным морским портом - Штеттин. Войска 2-го Украинского фронта овладели крупным промышленным центром Чехословакии городом Брно.

Слава героической Красной Армии!

# Все статьи за 27 апреля 1945 года.

(От военных корреспондентов «Правды»)




Это была ночь с 20 на 21 апреля. Войска, совершившие в пять дней длинный, почти 100-километровый поход с непрерывными боями, готовились к последнему рывку - в самый Берлин. Надо видеть эти последние 100 километров перед Берлином! Здесь изрыта вся почва. Безобразно серый слой земли начинается сразу за Одером. Сплошные ямы, кротовые ходы, воронки, зияющие дыры и щели. Отсюда, с насквозь просматриваемых и простреливаемых плацдармов, с сырой и гиблой низины, и ринулись наши войска, проломали четыре тяжелейших пояса немецкой обороны и подошли к столице «Третьей империи».

С особым порывом шли части, тренированные в калининских и прибалтийских лесных боях, части, воспитавшие в себе навыки ночного боя. Эти навыки сослужили в битве за Берлин неоценимую службу.

Немцы, скованные могучим натиском наших войск, пытались по ночам приводить свои части в порядок, подвозить резервы, перегруппировывать дивизии и так называемые «боевые группы» - остатки битых дивизий и полков; пытались по ночам кормить свои измотанные части и давать им хотя бы недолгий сон. Вот тут-то и вступали в дело наши закаленные полки, для которых боевые действия в лесу и ночью привычны... «Днем его, дьявола, выкуриваешь - километра на три, четыре... Траншей нарыли немцы - сами видите, сколько, - ну, и упираются. А ночью мы двигаем и все семь, а то и десять километров. Ходоки у нас проворные, - ориентируются, хоть глаза завяжи, и огонь такой ведут, что немец не выдерживает. Тьмы боится, и огня, и обхода…». Достаточно сказать, что в канун решающего удара части, о которых речь, сделали умелый бросок километров на двадцать. Бойцы буквально наступали немцам на пятки. Если встречались упорные очаги сопротивления, их обходили, обтекали и гнали немцев неустанно, идя тропами, лесными дорогами, просеками... Так русский боевой опыт лесных боев и поломал немецкую оборону в Бранденбургских лесах.

Было ещё темно, когда на шоссе стали вытягиваться тяжёлые машины с просмолёнными челноками. Не сразу можно было разобрать, что за предметы на машинах… Бойцы строили догадки. Потом сомнения были разрешены простым сообщением: «Это лодки поданы, чтобы форсировать реку Шпрее, в Берлине, когда вы, товарищи, ворвётесь в город»…

Тьма, приглушённый говор, полусекундное мерцание фонариков, кое-где лязг оружия… И тяжёлый шаг советской пехоты. Ночь была сырая, дождливая. В дивизиях и полках главной была мысль: не только ворваться в Берлин, но ворваться первыми. В батареях ясное решение - не отстать от пехоты ни на шаг... В одном из ленинградских артполков бойцам напоминают: «Действовать, как при штурме немецкой границы - и еще решительнее!» А при штурме этот полк в нужную минуту на полном ходу повёл свои могучие гаубицы впереди пехоты, развернулся и расхлестал немцев прямой наводкой... На лицах людей - абсолютная решимость. И - волнующий, жгучий вопрос: кто ворвётся в Берлин первым, кто первым откроет огонь по Берлину?..

На шоссе - столбы и жёлтые дорожные немецкие указатели, освещаемые короткими вспышками фонариков. Город во тьме, вот тут близко, на фоне пожаров уже видна гряда тяжёлых архитектурных силуэтов... Это ты, Берлин!

Click to view

Пехота идёт по мостам и виадукам... Ага, кольцевая Берлинская автострада. Граница «Большого Берлина»... Тягачи батарей делают новый рывок - и первые русские батареи втягиваются в город... Пригород Аренсфельде... Каждые 20 секунд ложится немецкий залп. Артиллеристы, как на ученьи, - молча, с глазами, вперенными вдаль, едут вперёд. Руки сжимают скобы сидений. Часть развертывается вправо и влево от шоссе. Лопаты врезаются в берлинскую землю, - тут рыжий песок с галькой.

Пехота идет по полям и садам пригорода...

В рассветной мгле звучит необычайно ясно и вибрирующе-трепетно голос офицера: «По столице фашистской Германии - батарею зарядить!» Лязг замков... Командир батареи старший лейтенант Царуковский стоит неподвижно, устремив глаза на город... Вот ты, долгожданный час, вот ты, день, которого ждал весь советский народ!.. «Батарея, огонь!..» Сернисто-жёлтые огромные вспышки; орудия тяжело откатываются... 6 часов утра 21 апреля 1945 года.

Вторая батарея открывает огонь. Нам оказывают честь, и мы стреляем по Берлину - по огневым позициям противника в восточной части города. Пехота идёт на Мальхов… Правее могуче-стремительным клином, опережая всех, врезается в Берлин гвардейская дивизия. Она идет на Панков.

На стенах мы читаем нервно-аляповатые, белой краской наляпанные лозунги гитлеровцев: «Соблюдать спокойствие! Берлин не будет сдан». - Нет, спокойствия в городе не будет. Берлин будет взят!..

При свете утра видишь в сырой пелене панораму города, черные колоссальные столбы дыма, ряды по-солдатски вытянутых в шеренгу огромных заводских труб, столбы электропередач... В домах свет, действует телефон. Но, когда мы спрашиваем у обывателей газету, нам отвечают, что уже четырнадцать дней, как нет газет. На стенах последняя афиша, помеченная 20-м апреля. Это последняя мобилизация из всех об’явленных Гитлером. Призываются все солдаты-отпускники и все отпускники с заводов. Вот один из таких: без фуражки, в цветном кашне, лохматый... «Там был такой беспорядок, все смешалось, - офицеры перепугались»... «Фокке-Вульфы» пикируют на наши передовые подразделения и позиции батарей. Зенитчики сшибают в минуту-две четырех немцев, - и налёт исчерпан. Нахлестывая коней, в город мчатся первые обозники, усатые дядьки… Они подают боезапас. И по берлинскому асфальту бешено стучат копыта русских коней и сыплются яркие искры.

- Эй, милые!

Штурмующие части вгрызаются в город. Около батареи, - она укомплектована сплошь ленинградской молодежью, - рвутся немецкие снаряды; звенят щиты, валятся ветви, резко ударяются в землю осколки. На батарею идет пехотный офицер: «Товарищи артиллеристы, вот из того двухэтажного дома работают два немецких пулемёта, губят наших». И расчёты под свист и вой осколков становятся к орудиям. Старший лейтенант Патрикеев командует: «По пулеметам наводить!» И пехотный офицер говорит: «Если вы, братцы, уничтожите эти расчёты пулемётные, которые, видно, слишком любят фашизм, я лично буду ходатайствовать, чтоб вас представили к высшей награде… Вы только поймите - они мешают в Берлин войти!» И это было сказано так чисто и просто, что не понять, не ответить было нельзя. И Патрикеев ответил: «Не для того мы пришли от Ленинграда до Берлина, чтобы сплошать»… И сам пошёл в пехоту, чтобы в упор определить, где, в каких окнах эти два пулемета. Идет и говорит: «В дом попаду сразу, но мне надо попасть в пулемёты»… Тогда вскакивают два бойца: «Сейчас покажем», - идут вперёд и вызывают на себя огонь пулемётов. Патрикеев говорит: «Теперь вижу». Подал команду. Первый разрыв лёг влево 25 и перелёт, - ясно, что артиллеристы боялись за свою пехоту и прицел взяли чуть больше. Второй дал недолёт, третий лёг в дом. Потом дали налёт 16 снарядами, из них три легло как раз в пулеметы.




Таким-то вот родом и был взят один квартал Берлина.

По улице, по проулкам, вдоль заборов, пригибаясь, идут навстречу бегущие из берлинской каторги советские граждане. Проходит старушка: «Родненькие, как тут на Орел пройтить-то?» Бабушку с улыбкой провожают к ближайшей идущей в тыл машине.

Сплошные массивные дома и местами руины - следы англо-американских бомбардировок 1943-1944 годов. Неубранные, слипшиеся кучи щебня, кирпича... Берлин грязен...

Бой принимает специфический характер: немцы сидят на чердаках, в подвалах, в сараях, на задних дворах и стремятся, пропустив наши штурмовые группы, бить их в затылок. Некоторые немецкие группы перебегают по подземным ходам или по подвалам, которые тянутся в иных местах на длину всего квартала.

Бойцы, имеющие опыт Ленинграда и Сталинграда, опыт штурма Познани и других городов, быстро раскусывают эту тактику… Артиллерия, танки и самоходки бьют прямой наводкой по чердакам, - и немецкие снайперы летят к чертям вместе с раскрошенной черепицей, а в подвалы, откуда стреляют, наши аккуратно бросают ручные гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Это сразу успокаивает любителей засад.




Вот выскакивают какие-то типы: в пиджаках, но в серо-зелёных штанах и кованых ботинках. «Солдат?» - «Нет». Морды нагло-пьяные, из ртов несет кислым спиртным перегаром. Это мальчишки из дивизии «Гитлерюгенд»; один икает и плачет. Стреляли по нашим частям в затылок. Потом, попавшись, стали переодеваться и удирать. Из другого подвала вылезают полицейские в прекрасных голубых шинелях. Они козыряют, они спешно сообщают фамилии всего полицейского начальства.

Высоко проходят наши бомбардировщики. Они обрабатывают западные районы - казармы, аэродромы и прочее. Постукивают очереди из автоматов. У булочной стоит немецкая очередь за хлебом, - домохозяйки и старички жмутся к стенке, кланяются. Наши бойцы, испытующе глядя, тут же на бульваре роют окопы. Стоят белые трамваи, на которых кто-то не успел уехать в центр. Опять надпись: «Спокойствие! Берлин не будет сдан!» Два хозяйчика-сапожника спрашивают, выглядывая из дверей, что им делать.

На улицу падает залп: четыре тяжелых немецких снаряда. Летят витрины, золотые буквы названий фирм, падают зелёные ветки вековых лип. Группа немецких ребятишек тащит из магазина игрушки, - коробки оловянных солдатиков. Проносятся машины, водитель, притормозив, спрашивает: «Куда тут к рейхстагу?» - «Не взят пока»… - «Так заберём!» - и нажимает педаль. С окон свисают белые флаги, но из этих же домов опять стреляют. Танк, урча, всаживает в эти дома несколько снарядов.

Берём резко к северу, чтобы выйти на соседние участки - к району Панков. Часть пути делаем по кольцевой автостраде. Здесь уже стоят регулировщицы. Флажки направляют потоки машин, вливающихся с радиально расходящихся шоссе. Движение так густо и так непринуждённо, будто все эти водители ездили тут, по крайней мере, полжизни. Местами танки проложили свои собственные варианты поворотов и об’ездов. Берём по танковому следу круто влево и устремляемся в северные районы города.

Высится прямоугольная башня Панков. Над ней реет алое знамя. Башня вся изрешечена снарядами - немцы бьют упорно и методически, чтобы сбить это знамя, но им не удается это сделать. Горят огромные артиллерийские склады, подожжённые противником. Железнодорожный путь здесь изуродован совершенно: немцы подорвали каждый стык рельсов, а шпалы взломали тяжелым резаком, который буксировался паровозом. Путь тут нужно настилать заново, рельс за рельсом. Огромное здание, - судя по колоссальному красному кресту, - госпиталь. Под’езжаем ближе: в концах этого красного креста... аккуратно сделанные бойницы дотов, - четыре дота. Огромное садоводство - гряды клумб, тюльпаны всех оттенков, длинные ряды кустов: смородинник, малинник… Под кустами огневые точки, развороченные нашей артиллерией. Садоводство, как и госпиталь, было рассчитано на создание огневой ловушки.

Выходы из метро - оттуда тянет кисло-гнилым запахом. Выходы наблюдаются. Открытая пивная, персонал которой, напряжённо улыбаясь, наливает пиво. Каким-то стандартным движением, напоказ, пробует его: «не отравлено» - и предлагает нашей проходящей пехоте. Стоят брошенные немецкие автомашины.

В одном из домов - командный пункт части. Передний край в тридцати метрах: дом напротив, там сидят немцы. Вблизи наши зажали батальон фольксштурма; немцы сгрудились во дворе, выходы заперты. Являются два парламентёра, им вручают ультиматум. Немцы его читают и перечитывают, кивают головами и деревянным шагом уходят к своим. Проходит назначенный срок, и немцы отвечают, что предлагают сдаться нашим. Командир, усталый от бессонницы, осипший от многодневных телефонных и радиопереговоров и команд, отпускает несколько слов. Артиллерия обрушивает шквал. «Если враг не сдается - его уничтожают».

Какой-то господин пробует доказать, что нельзя обстреливать дома, в частности его собственный дом. Кладём перед господином германский журнал «Ди Вермахт» («Вооруженные силы») номер 18-й от 27 августа 1941 года. - «Ваш журнал?» Господин перелистывает журнал, смотрит дату, штамп официального издания, адрес издания: «Берлин, Шарлоттенбург, 2, Уландштрассе, 7-8». Тогда мы показываем господину снимки на 6-й и 7-й страницах, разворот на две полосы: «Бомбы над Москвой»… Снимки ночных пожаров… Подпись: «Снимок показывает, насколько уничтожающа сила немецкой авиации»… Мы говорим, возможно сжатее, и о том, что было в других наших городах - в Ленинграде, в Сталинграде, в Севастополе и пр. Мы добавляем: «Теперь мы пришли с ответом»…

Штурмовые группы вгрызаются в город всё глубже... Тебе не будет ни часа спокойствия, Берлин. Мы говорили 22 июня 1941 года о том, что русские бывали в Берлине дважды: в 1760 и 1813-м, - и о том, что мы придем и в третий раз. И мы пришли. // Вс.Вишневский, И.Золин. Берлин, 26 апреля. (По телеграфу).

☆ ☆ ☆

БЕРЛИНСКАЯ ЭПИГРАММА
На одном из берлинских домов масляной краской написан фашистский лозунг: «1918 год не повторится». Надпись зачеркнута и мелом сверху начертано: «Я в Берлине. Сидоров». (« Правда», 26 апреля).

«Год восемнадцатый не повторится ныне!»
Кричат со стен слова фашистских лидеров.
А сверху надпись мелом:
          - Я В БЕРЛИНЕ!
И подпись выразительная:
          - СИДОРОВ.

С.Маршак.

**************************************************************************************************************************************************
Исчезновение Геринга

СТОКГОЛЬМ, 26 апреля. (ТАСС). Сегодня вечером гитлеровское радио передало сообщение о том, что Герман Геринг подал в отставку с поста командующего германскими военно-воздушными силами, мотивируя это «болезнью сердца». Гитлер «удовлетворил просьбу Геринга» и назначил на его место генерала Риттер фон Грейма.

Имя Геринга упомянуто сегодня в передачах гитлеровского радио впервые после длительного периода молчания о нем. Сообщение об отставке Геринга, повидимому, является средством замаскировать его бегство в одну из нейтральных стран или уход в гитлеровское подполье.

______________________________________________
Берлин окружён! || «Правда» №99, 26 апреля 1945 года
Историческая битва || «Правда» №98, 25 апреля 1945 года
И.Эренбург: В Берлин! || «Правда» №13, 15 января 1945 года
Л.Леонов: Русские в Берлине || «Правда» №109, 7 мая 1945 года
Вс.Вишневский: К Берлину! || «Правда» №97, 23 апреля 1945 года

Газета «Правда» №100 (9871), 27 апреля 1945 года