Ангелы, играющие с разумом
Давненько я не засиживалась с книгой далеко за полночь в желании узнать, чем дело закончится и сердце успокоится.
Карлос Руис Сафон, "Игры ангела". Про писателя и его творения. С мистикой, детективом, любовью, без картинок, но с прекрасными диалогами. Вообще, все чаще ловлю себя на том, что остроумно написанные диалоги сильно повышают уровень эндорфина в моем организме - эффект как от хорошего шоколада. :D Отдельное слово уважения в адрес переводчицы Елены Антроповой. В кои-то веки пожалела, что не знаю испанского не для того, чтобы уличить переводчика в халтуре, а наоборот - отдать ему (в данном случае ей) должное.
Читала в электронном виде, теперь хочу купить в бумажном - "чтобы было". Ну и скачала еще несколько книг Сафона.
Несколько цитат себе на память:
Дон Басилио носил пышные усы и выражением лица напоминал громовержца. Он не терпел глупостей и придерживался теории, будто обильное употребление наречий и чрезмерная адъективация - удел извращенцев и малахольных. Если обнаруживалось, что сотрудник редакции тяготеет к цветистой прозе, дон Басилио на три недели отправлял виновного составлять некрологи. Но если, пройдя чистилище, бедняга грешил снова, дон Басилио навечно ссылал его в отдел домашнего хозяйства.
***
«Тайны Барселоны» вскоре дали жизнь скромной звезде жанра, героине, которую я представлял такой, какой только может представлять femme fatale восемнадцатилетний юноша. Хлое Перманиер была темной принцессой вампиресс. Дама обладала острым умом и в еще большей степени изворотливостью и обожала самые изысканные и новейшие модели корсетов. В романе она действовала как возлюбленная и правая рука таинственного Балтасара Мореля, мозга демонического мира. Морель жил в подземном замке, населенном роботами и зловещими зомби, которые пользовались потайным ходом через тоннели, пролегавшим глубоко под катакомбами Готического квартала. Утонченная Хлое убивала свои жертвы изысканным способом - в гипнотическом танце. Во время танца она сбрасывала одежды, а затем целовала жертву губами, накрашенными ядовитой помадой. Яд парализовал мышцы тела, и тогда женщина душила жертву, безмолвно глядя ей в глаза. Чтобы не отравиться самой, Хлое заблаговременно принимала противоядие, растворив его в бокале «Дом Периньон» наивысшего качества. У Хлое и Балтасара имелся собственный кодекс чести. Они уничтожали лишь негодяев - разбойников, мерзавцев, ханжей, фанатиков, чопорных догматиков и всевозможных придурков. Иными словами, они освобождали мир от тех, кто сживает со свету ближних во имя знамени, Бога, языка, национальности и прочей высокопарной чуши, которая служит удобной ширмой для алчности и ничтожества. В моих глазах они были героями, разумеется, инакомыслящими, как все настоящие герои. Литературные вкусы дона Басилио сформировались в золотой век испанской поэзии, поэтому ему все это представлялось глупостью космического масштаба. Однако читатели тепло принимали истории, а сам дон Басилио невольно проникся ко мне искренним расположением и потому терпел мои чудачества, оправдывая их неугасимым пылом юности.
***
Судьба благословила дона Педро Видаля множеством талантов, в том числе способностью разочаровывать и оскорблять отца каждым своим шагом и поступком.
***
Судя по тому, что я слышал по радио у Видаля, новые средства массовой связи (как их именовала нынешняя пресса) не принимали меня в расчет, пытаясь привлечь публику.
***
- Мне нельзя пока умирать, доктор. Еще рано. Мне нужно многое сделать. А потом у меня будет вся жизнь, чтобы умереть.
***
Исаак взял с пола свечу и поднес к моему лицу.
- У вас больной вид, - вынес вердикт он.
- Отравление.
- Чем?
- Реальностью.
- Следуйте за мной, - сухо сказал он.
***
- Вы выбрали не того писателя. Я ничего не знаю о религии.
- Из-за этого не волнуйтесь. Я знаю. Мне нужен не теолог. Мне нужен рассказчик. Известно ли вам, что такое религия, любезнейший Мартин?
- Смутно припоминаю Господа Нашего.
- Красивая, складно сложенная песнь. Но оставим поэзию. Религия, в сущности, это некий нравственный кодекс, оформленный в виде легенд, мифов или любого другого литературного произведения, с тем чтобы закрепить систему верований, ценностей и этических норм, регулирующих жизнедеятельность культуры или общества.
- Аминь, - подал голос я.
***
- Если я правильно понял вашу мысль, вера, то есть признание за истину мифов, доктрин, легенд о сверхъестественном, есть следствие биологии?
- Не более и не менее.
- Достаточно циничное суждение, если учесть, что оно исходит от издателя религиозных текстов, - заметил я.
- Профессиональный и беспристрастный подход, - возразил Корелли. - Человеческое существо верит, как дышит, чтобы выжить.
- Ваша собственная теория?
- Это не теория, а статистика.
- Мне приходит в голову, что как минимум три четверти населения земного шара едва ли согласятся с подобным утверждением, - сказал я.
- Бесспорно. Если бы они соглашались, то не являлись бы потенциальными верующими. Невозможно никого заставить воистину уверовать в то, во что ему нет нужды верить исходя из биологических потребностей.
- Стало быть, вы считаете, что человеку на роду написано жить обманутым?
- Человеку на роду написано выживать. Вера есть инстинктивный ответ на явления бытия, которые мы не в состоянии объяснить рационально, будь то пустая мораль, которую мы воспринимаем во Вселенной, неотвратимость смерти, загадка происхождения вещей, смысл нашей собственной жизни или отсутствие такового. Это элементарные вопросы, в высшей степени простые, но свойственная нам ограниченность мешает найти верные ответы на них. И по этой причине мы в качестве защитной реакции выдаем эмоциональный ответ. Все очень просто и относится исключительно к области биологии.
- Следуя вашей логике, получается, что все верования или идеалы - всего лишь вымысел.
- Любое истолкование и наблюдение за реальностью волей-неволей является вымыслом. В данном случае корень проблемы заключается в том, что человек - животное, наделенное душой, - заброшен в бездушный мир и обречен на конечное существование с одной только целью - чтобы не прерывался естественный жизненный цикл вида. Невозможно выжить, постоянно пребывая в состоянии реальности, во всяком случае, для человеческого существа. Большую часть жизни мы проводим во сне, особенно когда бодрствуем. Чистейшая биология, как я и сказал.
***
- Интеллектуал - это, как правило, персонаж, который как раз не отличается высоким интеллектом, - изрек Корелли. - Он присваивает себе подобное определение, компенсируя слабость природных способностей, которую подсознательно ощущает. Это старо как мир, и так же верно: скажи мне, чем ты похваляешься, и я скажу, чего у тебя нет. Знакомая история. Невежда прикидывается знатоком, жестокий - милосердным, грешник - святошей, ростовщик - благотворителем, раб - патриотом, гордец - смиренным, вульгарный - утонченным, дуралей - интеллектуалом.
***
- Мартин, басни, возможно, являются одним из самых любопытных литературных механизмов, изобретенных до сих пор. Знаете, чему они нас учат?
- Морали?
- Нет, они наглядно демонстрируют, что человеческие существа воспринимают и усваивают идеи и понятия с помощью рассказов, занимательных историй, а не научных лекций и теоретических рассуждений.
***
- Мне казалось, искусство - нечто, что вырастает у художника само собой, внезапно.
- Сами собой у художника растут только волосы на теле и бородавки.
***
- Напротив. Ничто не склоняет нас к вере больше, чем страх, ощущение опасности. В момент, когда мы чувствуем себя жертвой, все наши поступки и верования обретают законное основание, сколь бы спорными они ни были. Наши противники или просто соседи теряют равный с нами статус и превращаются во врагов. Мы же перестаем быть агрессорами и становимся защитниками. Зависть, алчность или обида, движущие нами, делаются священными, ибо мы утверждаем, что действуем в свою защиту. Зло, угроза всегда гнездятся в других. Первый шаг к пламенной вере - страх. Страх потерять свою личность, жизнь, положение и верования. Страх - это порох, а ненависть - фитиль. Догма, в конце концов, всего лишь зажженная спичка.
***
Он толком не знал, то ли мы сами сотворили Бога по собственному образу и подобию, то ли он создал нас, плохо понимая, что делает.
***
- Это заповедное место. Святилише. Каждая книга, каждый том из тех, что ты видишь, обладает душой. В ее душе слились души того, кто ее писал, всех тех, кто читал ее, и кто жил ею в своих мечтах. Каждый раз, когда книга попадает в новые руки, каждый раз, когда кто-то скользит взглядом по ее страницам, ее дух прирастает и становится сильнее. Здесь забытые всеми книги, книги, затерявшиеся во времени, обретают вечную жизнь в ожидании часа, когда новый читатель возьмет их в руки и вдохнет в них новую душу…
Карлос Руис Сафон, "Игры ангела". Про писателя и его творения. С мистикой, детективом, любовью, без картинок, но с прекрасными диалогами. Вообще, все чаще ловлю себя на том, что остроумно написанные диалоги сильно повышают уровень эндорфина в моем организме - эффект как от хорошего шоколада. :D Отдельное слово уважения в адрес переводчицы Елены Антроповой. В кои-то веки пожалела, что не знаю испанского не для того, чтобы уличить переводчика в халтуре, а наоборот - отдать ему (в данном случае ей) должное.
Читала в электронном виде, теперь хочу купить в бумажном - "чтобы было". Ну и скачала еще несколько книг Сафона.
Несколько цитат себе на память:
Дон Басилио носил пышные усы и выражением лица напоминал громовержца. Он не терпел глупостей и придерживался теории, будто обильное употребление наречий и чрезмерная адъективация - удел извращенцев и малахольных. Если обнаруживалось, что сотрудник редакции тяготеет к цветистой прозе, дон Басилио на три недели отправлял виновного составлять некрологи. Но если, пройдя чистилище, бедняга грешил снова, дон Басилио навечно ссылал его в отдел домашнего хозяйства.
***
«Тайны Барселоны» вскоре дали жизнь скромной звезде жанра, героине, которую я представлял такой, какой только может представлять femme fatale восемнадцатилетний юноша. Хлое Перманиер была темной принцессой вампиресс. Дама обладала острым умом и в еще большей степени изворотливостью и обожала самые изысканные и новейшие модели корсетов. В романе она действовала как возлюбленная и правая рука таинственного Балтасара Мореля, мозга демонического мира. Морель жил в подземном замке, населенном роботами и зловещими зомби, которые пользовались потайным ходом через тоннели, пролегавшим глубоко под катакомбами Готического квартала. Утонченная Хлое убивала свои жертвы изысканным способом - в гипнотическом танце. Во время танца она сбрасывала одежды, а затем целовала жертву губами, накрашенными ядовитой помадой. Яд парализовал мышцы тела, и тогда женщина душила жертву, безмолвно глядя ей в глаза. Чтобы не отравиться самой, Хлое заблаговременно принимала противоядие, растворив его в бокале «Дом Периньон» наивысшего качества. У Хлое и Балтасара имелся собственный кодекс чести. Они уничтожали лишь негодяев - разбойников, мерзавцев, ханжей, фанатиков, чопорных догматиков и всевозможных придурков. Иными словами, они освобождали мир от тех, кто сживает со свету ближних во имя знамени, Бога, языка, национальности и прочей высокопарной чуши, которая служит удобной ширмой для алчности и ничтожества. В моих глазах они были героями, разумеется, инакомыслящими, как все настоящие герои. Литературные вкусы дона Басилио сформировались в золотой век испанской поэзии, поэтому ему все это представлялось глупостью космического масштаба. Однако читатели тепло принимали истории, а сам дон Басилио невольно проникся ко мне искренним расположением и потому терпел мои чудачества, оправдывая их неугасимым пылом юности.
***
Судьба благословила дона Педро Видаля множеством талантов, в том числе способностью разочаровывать и оскорблять отца каждым своим шагом и поступком.
***
Судя по тому, что я слышал по радио у Видаля, новые средства массовой связи (как их именовала нынешняя пресса) не принимали меня в расчет, пытаясь привлечь публику.
***
- Мне нельзя пока умирать, доктор. Еще рано. Мне нужно многое сделать. А потом у меня будет вся жизнь, чтобы умереть.
***
Исаак взял с пола свечу и поднес к моему лицу.
- У вас больной вид, - вынес вердикт он.
- Отравление.
- Чем?
- Реальностью.
- Следуйте за мной, - сухо сказал он.
***
- Вы выбрали не того писателя. Я ничего не знаю о религии.
- Из-за этого не волнуйтесь. Я знаю. Мне нужен не теолог. Мне нужен рассказчик. Известно ли вам, что такое религия, любезнейший Мартин?
- Смутно припоминаю Господа Нашего.
- Красивая, складно сложенная песнь. Но оставим поэзию. Религия, в сущности, это некий нравственный кодекс, оформленный в виде легенд, мифов или любого другого литературного произведения, с тем чтобы закрепить систему верований, ценностей и этических норм, регулирующих жизнедеятельность культуры или общества.
- Аминь, - подал голос я.
***
- Если я правильно понял вашу мысль, вера, то есть признание за истину мифов, доктрин, легенд о сверхъестественном, есть следствие биологии?
- Не более и не менее.
- Достаточно циничное суждение, если учесть, что оно исходит от издателя религиозных текстов, - заметил я.
- Профессиональный и беспристрастный подход, - возразил Корелли. - Человеческое существо верит, как дышит, чтобы выжить.
- Ваша собственная теория?
- Это не теория, а статистика.
- Мне приходит в голову, что как минимум три четверти населения земного шара едва ли согласятся с подобным утверждением, - сказал я.
- Бесспорно. Если бы они соглашались, то не являлись бы потенциальными верующими. Невозможно никого заставить воистину уверовать в то, во что ему нет нужды верить исходя из биологических потребностей.
- Стало быть, вы считаете, что человеку на роду написано жить обманутым?
- Человеку на роду написано выживать. Вера есть инстинктивный ответ на явления бытия, которые мы не в состоянии объяснить рационально, будь то пустая мораль, которую мы воспринимаем во Вселенной, неотвратимость смерти, загадка происхождения вещей, смысл нашей собственной жизни или отсутствие такового. Это элементарные вопросы, в высшей степени простые, но свойственная нам ограниченность мешает найти верные ответы на них. И по этой причине мы в качестве защитной реакции выдаем эмоциональный ответ. Все очень просто и относится исключительно к области биологии.
- Следуя вашей логике, получается, что все верования или идеалы - всего лишь вымысел.
- Любое истолкование и наблюдение за реальностью волей-неволей является вымыслом. В данном случае корень проблемы заключается в том, что человек - животное, наделенное душой, - заброшен в бездушный мир и обречен на конечное существование с одной только целью - чтобы не прерывался естественный жизненный цикл вида. Невозможно выжить, постоянно пребывая в состоянии реальности, во всяком случае, для человеческого существа. Большую часть жизни мы проводим во сне, особенно когда бодрствуем. Чистейшая биология, как я и сказал.
***
- Интеллектуал - это, как правило, персонаж, который как раз не отличается высоким интеллектом, - изрек Корелли. - Он присваивает себе подобное определение, компенсируя слабость природных способностей, которую подсознательно ощущает. Это старо как мир, и так же верно: скажи мне, чем ты похваляешься, и я скажу, чего у тебя нет. Знакомая история. Невежда прикидывается знатоком, жестокий - милосердным, грешник - святошей, ростовщик - благотворителем, раб - патриотом, гордец - смиренным, вульгарный - утонченным, дуралей - интеллектуалом.
***
- Мартин, басни, возможно, являются одним из самых любопытных литературных механизмов, изобретенных до сих пор. Знаете, чему они нас учат?
- Морали?
- Нет, они наглядно демонстрируют, что человеческие существа воспринимают и усваивают идеи и понятия с помощью рассказов, занимательных историй, а не научных лекций и теоретических рассуждений.
***
- Мне казалось, искусство - нечто, что вырастает у художника само собой, внезапно.
- Сами собой у художника растут только волосы на теле и бородавки.
***
- Напротив. Ничто не склоняет нас к вере больше, чем страх, ощущение опасности. В момент, когда мы чувствуем себя жертвой, все наши поступки и верования обретают законное основание, сколь бы спорными они ни были. Наши противники или просто соседи теряют равный с нами статус и превращаются во врагов. Мы же перестаем быть агрессорами и становимся защитниками. Зависть, алчность или обида, движущие нами, делаются священными, ибо мы утверждаем, что действуем в свою защиту. Зло, угроза всегда гнездятся в других. Первый шаг к пламенной вере - страх. Страх потерять свою личность, жизнь, положение и верования. Страх - это порох, а ненависть - фитиль. Догма, в конце концов, всего лишь зажженная спичка.
***
Он толком не знал, то ли мы сами сотворили Бога по собственному образу и подобию, то ли он создал нас, плохо понимая, что делает.
***
- Это заповедное место. Святилише. Каждая книга, каждый том из тех, что ты видишь, обладает душой. В ее душе слились души того, кто ее писал, всех тех, кто читал ее, и кто жил ею в своих мечтах. Каждый раз, когда книга попадает в новые руки, каждый раз, когда кто-то скользит взглядом по ее страницам, ее дух прирастает и становится сильнее. Здесь забытые всеми книги, книги, затерявшиеся во времени, обретают вечную жизнь в ожидании часа, когда новый читатель возьмет их в руки и вдохнет в них новую душу…