О книгах: Алиса
Льюис Кэрролл. Аня в Стране чудес (пер. В. Набокова)
Перевод Набокова показался мне суховатым, как будто взрослый человек, у которого нет опыта общения с детьми, пытается пересказать чужую сказку (подчеркну - речь только о впечатлении от текста). Время от времени слова в предложении пытаются при прочтении встать в другой последовательности, потому что в том порядке, в каком их поставил Набоков, они выглядят, скажем так, "страньше". Локализация (использование русских имен и ссылки на российскую историю и тексты русскоязычных классиков) интересна как эксперимент, забавна, но вряд ли столь уж необходима. Кое-где перевод слишком буквален, ради сохранения прямого смысла оригинального текста утрачивается игра слов, что очень печально. Все-таки "от сдобы добреют", а не "сладости придают мягкость нраву" - это уже на подкорке, не вытравишь. :)
Давид Шовель, Ксавье Коллетт. Алиса в Стране чудес. Комикс
Комикс, сценарий которого довольно близок к оригиналу. И знаете что? Это далеко не самый подходящий формат для "Алисы в Стране чудес". Придуманные Кэрроллом диалоги (разговоры) даже в усеченным под комиксный формат виде слишком перетягивают на себя внимание, в результате чего утрачивается необходимое равновесие "текст И картинка". Несколько раз ловила себя на том, что забываю рассматривать картинки, и это при том, текст знаю если не наизусть, то очень хорошо. Картинки сами по себе очень интересные, и было бы намного лучше, если бы они были просто иллюстрациями к тексту. В этом комиксе же текст, который вроде бы должен подкреплять, пояснять картинки, на самом деле их то и дело перевешивает.
"Алиса" глазами философа
Сложно писать отзыв о книге, состоящей из частей, которые хоть и связаны между собой, но имеют разных авторов и отдельную историю. Приключения девочки Алисы в Стране чудес и в Зазеркалье, описанные Люьисом Кэррелом - это уже классика, как и прекрасные иллюстрации к ним, выполненные Джоном Тенниелом. Перевод Нины Демуровой, несомненно, тоже уже стал классическим, пусть и для меньшей аудитории, чем оригинал. Что можно добавить к довольно стойкому сочетанию «автор-художник-переводчик»? Пожалуй, комментарии в качестве перца: от того же переводчика, специалиста по конкретной эпохе, психолога, психиатра, философа, наконец. Питер Хит как раз тот человек, который читал истории про Алису глазами философа, держа наготове карандаш и множество трудов именитых коллег, чтобы подкреплять свои наблюдения цитатами и ссылками.
Так уж сложилось, что философия - совсем не моя чашка чая, как говорят англичане, но комментарии Питера Хита довольно интересны в первую очередь тем, что позволяют взглянуть на хорошо известный текст и любимых персонажей под новым углом зрения, а если и зацепит какая-нибудь философская концепция или теория, то можно углубиться потом в ее изучение. И я считаю работу Хита небезупречной вовсе не потому, что некоторые его размышления, «записанные на полях», показались мне непонятными. Две претензии адресованы непосредственно автору комментариев. Во-первых, порой он ограничивается только тем, что делает ссылку на какую-нибудь работу одного из философов, не поясняя, в связи с чем он вообще на них ссылается (хоть бы намекнул, но нет - только фамилия, название и страница(-ы)). Во-вторых, его порой сносит с философии на просто «мысли вслух». Например, примечание к следующему эпизоду:
«Как хорошо, что они пришли сами, без приглашения, - подумала Алиса. - Я бы не знала, кого приглашать, а кого нет».
выглядит так:
«Наивное эгоцентричное представление о поведении и функциях августейшей особы. Если Алиса предполагает, что августейшие особы имеют самое отдаленное представление о тех, кто присутствует в качестве гостей на официальных банкетах, то ей, несомненно, предстоит многое узнать о том, к чему обязывает её новое положение».
Некоторые довольно развернутые философские комментарии выглядят несколько притянутыми за уши. Впрочем, Хит и сам это признает, после того, как приводит мнение одного философа:
"Шиблис […] усматривает кантовские аллюзии повсюду в этой главе, но для того, чтобы распознать большинство из них или по крайней мере найти, а найдя, предположить, что сам Кэрролл умышленно воспользовался ими, нужно очень верить в правильность подобной версии."
Но более серьезная проблема связана не непосредственно с комментариями Хита, а с их переводом. Дело в том, что Юлий Данилов очень скрупулезно перевел заметки, которые писались к оригинальному тексту, а в данном издании они прикладываются к русскому переводу, в котором игра слов нередко отличается от той, что использовал Кэрролл. Конечно, помогает наличие у читателя под рукой оригинального текста, тогда многое становится понятным. Например:
Комментируемый эпизод в переводе Демуровой:
"Несчастный Болванщик выронил из рук чашку и бутерброд и опустился на одно колено.
- Я человек маленький, - повторил он. - Я всё думал о филине…
- Сам ты филин, - сказал Кролик.
(Тут должно стоять «Король», и в другом издании с переводом Н. Демуровой так и есть, но здесь наборщик ошибся, а редактор, увы, эту ошибку пропустил)."
Комментарий Хита в переводе Данилова:
"Убийственный сарказм, но слабый аргумент (если замечание замышлялось в качестве такового). Лексическая неоднозначность прилагательного «маленький», смысл которого может варьироваться от «маленького (т. е. незначительного, слабого и т. д.) абсолютно» до «маленького в своем роде», здесь достаточно очевидна, хотя аналогичные умозаключения, согласно которым хороший человек непременно будет хорошим политиком, а плохой человек - плохим, неизменно оказывают действие на неискушенных людей во время выборов."
Казалось бы, в огороде бузина, а в Киеве - дядька, но если найти и перечитать этот эпизод на английском, то все встает на свои места:
The miserable Hatter dropped his teacup and bread-and-butter, and went down on one knee. ‘I’m a poor man, your Majesty,’ he began.
‘You’re a very poor speaker,’ said the King.
И так еще в нескольких местах. Если честно, я не знаю, как нужно было выходить из данной ситуации. Может быть, стоило все-таки дать соответствующий отрывок на английском и пояснить для тех читателей, кто этим языком не владеет, что использованное Кэрролом слово «poor» имеет массу значений, среди которых есть и «незначительный», и «плохой». В общем, я думаю, что некоторым комментариям Питера Хита совсем не помещали бы комментарии переводчика или редактора - без них данное издание выглядит несколько неполноценным.
Перевод Набокова показался мне суховатым, как будто взрослый человек, у которого нет опыта общения с детьми, пытается пересказать чужую сказку (подчеркну - речь только о впечатлении от текста). Время от времени слова в предложении пытаются при прочтении встать в другой последовательности, потому что в том порядке, в каком их поставил Набоков, они выглядят, скажем так, "страньше". Локализация (использование русских имен и ссылки на российскую историю и тексты русскоязычных классиков) интересна как эксперимент, забавна, но вряд ли столь уж необходима. Кое-где перевод слишком буквален, ради сохранения прямого смысла оригинального текста утрачивается игра слов, что очень печально. Все-таки "от сдобы добреют", а не "сладости придают мягкость нраву" - это уже на подкорке, не вытравишь. :)
Давид Шовель, Ксавье Коллетт. Алиса в Стране чудес. Комикс
Комикс, сценарий которого довольно близок к оригиналу. И знаете что? Это далеко не самый подходящий формат для "Алисы в Стране чудес". Придуманные Кэрроллом диалоги (разговоры) даже в усеченным под комиксный формат виде слишком перетягивают на себя внимание, в результате чего утрачивается необходимое равновесие "текст И картинка". Несколько раз ловила себя на том, что забываю рассматривать картинки, и это при том, текст знаю если не наизусть, то очень хорошо. Картинки сами по себе очень интересные, и было бы намного лучше, если бы они были просто иллюстрациями к тексту. В этом комиксе же текст, который вроде бы должен подкреплять, пояснять картинки, на самом деле их то и дело перевешивает.
"Алиса" глазами философа
Сложно писать отзыв о книге, состоящей из частей, которые хоть и связаны между собой, но имеют разных авторов и отдельную историю. Приключения девочки Алисы в Стране чудес и в Зазеркалье, описанные Люьисом Кэррелом - это уже классика, как и прекрасные иллюстрации к ним, выполненные Джоном Тенниелом. Перевод Нины Демуровой, несомненно, тоже уже стал классическим, пусть и для меньшей аудитории, чем оригинал. Что можно добавить к довольно стойкому сочетанию «автор-художник-переводчик»? Пожалуй, комментарии в качестве перца: от того же переводчика, специалиста по конкретной эпохе, психолога, психиатра, философа, наконец. Питер Хит как раз тот человек, который читал истории про Алису глазами философа, держа наготове карандаш и множество трудов именитых коллег, чтобы подкреплять свои наблюдения цитатами и ссылками.
Так уж сложилось, что философия - совсем не моя чашка чая, как говорят англичане, но комментарии Питера Хита довольно интересны в первую очередь тем, что позволяют взглянуть на хорошо известный текст и любимых персонажей под новым углом зрения, а если и зацепит какая-нибудь философская концепция или теория, то можно углубиться потом в ее изучение. И я считаю работу Хита небезупречной вовсе не потому, что некоторые его размышления, «записанные на полях», показались мне непонятными. Две претензии адресованы непосредственно автору комментариев. Во-первых, порой он ограничивается только тем, что делает ссылку на какую-нибудь работу одного из философов, не поясняя, в связи с чем он вообще на них ссылается (хоть бы намекнул, но нет - только фамилия, название и страница(-ы)). Во-вторых, его порой сносит с философии на просто «мысли вслух». Например, примечание к следующему эпизоду:
«Как хорошо, что они пришли сами, без приглашения, - подумала Алиса. - Я бы не знала, кого приглашать, а кого нет».
выглядит так:
«Наивное эгоцентричное представление о поведении и функциях августейшей особы. Если Алиса предполагает, что августейшие особы имеют самое отдаленное представление о тех, кто присутствует в качестве гостей на официальных банкетах, то ей, несомненно, предстоит многое узнать о том, к чему обязывает её новое положение».
Некоторые довольно развернутые философские комментарии выглядят несколько притянутыми за уши. Впрочем, Хит и сам это признает, после того, как приводит мнение одного философа:
"Шиблис […] усматривает кантовские аллюзии повсюду в этой главе, но для того, чтобы распознать большинство из них или по крайней мере найти, а найдя, предположить, что сам Кэрролл умышленно воспользовался ими, нужно очень верить в правильность подобной версии."
Но более серьезная проблема связана не непосредственно с комментариями Хита, а с их переводом. Дело в том, что Юлий Данилов очень скрупулезно перевел заметки, которые писались к оригинальному тексту, а в данном издании они прикладываются к русскому переводу, в котором игра слов нередко отличается от той, что использовал Кэрролл. Конечно, помогает наличие у читателя под рукой оригинального текста, тогда многое становится понятным. Например:
Комментируемый эпизод в переводе Демуровой:
"Несчастный Болванщик выронил из рук чашку и бутерброд и опустился на одно колено.
- Я человек маленький, - повторил он. - Я всё думал о филине…
- Сам ты филин, - сказал Кролик.
(Тут должно стоять «Король», и в другом издании с переводом Н. Демуровой так и есть, но здесь наборщик ошибся, а редактор, увы, эту ошибку пропустил)."
Комментарий Хита в переводе Данилова:
"Убийственный сарказм, но слабый аргумент (если замечание замышлялось в качестве такового). Лексическая неоднозначность прилагательного «маленький», смысл которого может варьироваться от «маленького (т. е. незначительного, слабого и т. д.) абсолютно» до «маленького в своем роде», здесь достаточно очевидна, хотя аналогичные умозаключения, согласно которым хороший человек непременно будет хорошим политиком, а плохой человек - плохим, неизменно оказывают действие на неискушенных людей во время выборов."
Казалось бы, в огороде бузина, а в Киеве - дядька, но если найти и перечитать этот эпизод на английском, то все встает на свои места:
The miserable Hatter dropped his teacup and bread-and-butter, and went down on one knee. ‘I’m a poor man, your Majesty,’ he began.
‘You’re a very poor speaker,’ said the King.
И так еще в нескольких местах. Если честно, я не знаю, как нужно было выходить из данной ситуации. Может быть, стоило все-таки дать соответствующий отрывок на английском и пояснить для тех читателей, кто этим языком не владеет, что использованное Кэрролом слово «poor» имеет массу значений, среди которых есть и «незначительный», и «плохой». В общем, я думаю, что некоторым комментариям Питера Хита совсем не помещали бы комментарии переводчика или редактора - без них данное издание выглядит несколько неполноценным.