Жан д’Алевье - рыцарь Сгинувшей Лиги XIV века (1)
Мне больше нравится называть его Жаном д’Алевье. Больше чем уверена, что это не псевдоним, его действительно так когда-то звали. В то время, когда он был рыцарем…
После тяжёлой битвы Жан д’Алевье пришёл ко мне словно старый друг, настоящий друг, чистый человек, с пламенным сердцем и открытой душой. Его взгляды, возможно, претерпели бы изменения, даже деформировались, проживи он хотя бы до сегодняшнего дня. Но он не успел столкнуться с материальным миром face to face, хотя очень хорошо всё понимал. Очень трезво он смотрел на этот мир. Но смотреть - одно, а иметь дело с этим миром - совсем другое. И я не знаю, как бы он себя повёл, если бы его любимая девушка отказалась жить с ним в нищете. Опять вспоминаю такого же самородка Диму Ревякина (’Калинов Мост’)… Досталось же ему, когда заговорил о деньгах и об их влиянии. Оказывается, Поэт не имеет права даже думать о материальных благах. Но разве это цель? Это нормальные условия существования. Элементарные. Те, которыми мы располагаем в этом времени и пространстве. Что, кто-то хочет жить в шалаше? Можно жить и в экстриме, и в аскезе, я не спорю. Но только если дух этого жаждет. Если такой образ жизни ему необходим. Но завтра это может надоесть.
Ведение дневника - творческая слабость? Да нет, его ведут просто, чтобы не забыть себя, скажем так, - в помощь глубинной памяти. Более того, могу привести достойный пример в качестве аргумента - Кьеркегор. Из 28-ми томов его наследия 14 - это дневники. А уж в творческой слабости этого философа (при всём желании) никак не упрекнёшь. Так что Жан д’Алевье тут субъективен. Может быть, для него это творческая слабость, или ему просто неинтересно пересказывать течение собственной жизни, просто ни к чему. Но ведь дневники - это не только фиксация того, что сказал, что сделал. В сущности, каждый пишет о том, что его волнует. А это может быть всё что угодно. Для кого-то важна форма каблука, а кому-то не дают покоя его отношения с Богом. Или с Сатаной. Жан д’Алевье предпочитал последнего. В сущности, его попытка вести дневник к этому и свелась. Точнее, к разборкам с представителями третьей силы - Пустоты.
Надо полагать, деление мироздания на три составляющие - это его собственное оригинальное изобретение, к которому его, возможно, подтолкнула геометрия Лобачевского. По визионизму они очень близки с Даниилом Андреевым, однако последний придерживается установившейся полярной системы Бог - Антихрист, Добро - Зло, третьего нет, утверждает Андреев. Владимир Соловьёв, тоже визионер, также ничего не сообщает о существовании промежуточного пространства. Правда, это вовсе не означает, что Жан д’Алевье не прав. Его система выглядит очень убедительно с точки зрения объяснения множества противоречий типа ‘благими намерениями дорога в ад вымощена’, ‘нет худа без добра’, а также трактовки насилия, ненависти, которые, как и Зло в его понимании, разделяются по качеству: на насилие во имя Добра, благородную ненависть; на Зло как часть Добра (неотъемлемую) и собственно Зло (настоящее). Добро и Зло, действительно, неразрывно связаны между собой. Но Жан выдвигает более чёткое определение, более дерзкое: он ставит Добро и Зло под одно знамя. А собственно Злом называет Пустоту и его порождения. Итак, Зло - это ‘насилие во имя Добра’, это ‘та сила, которая позволяет защитить творимое мирозданием Добро’. Но ‘насилие, совершаемое не во имя Добра, не может носить имени Зла. Имя этого насилия - Пустота, или Извращение. Цель Зла - уничтожить или хотя бы подавить это насилие, дав при этом свободно дышать Добру’.
В связи с этим Жан делит мироздание - заметим, что оно у него объёмное (не плоскостное) - на три составляющих, которые определяются в пространстве тремя попарно пересекающимися под прямым углом осями X, Y, Z .
«Ось X - ось Небытия. Люди X не верят в высшие силы из-за атрофированного чутья. Это не значит, что они плохие. Но они не восхищаются искусством, не одержимы идеями и ничего не делают без выгоды и без материальных благ. Смысла Любви не понимают. Образец традиционности и довольно высчитанной ‘тёплости’».
«Ось Y - ось Бога, ось Добра. Люди Y верят в силу всемирного Добра. Единственное их упущение - чересчур повальное прощение преступнику. Неумение защищать свою веру. Именно людей Y по изначальной идее должна защищать всемирная сила Зла (ось Z)».
«Ось Z - ось Зла, ось гения тьмы Сатаны. Эта ось - ось силового принципа, ибо есть силы в этом мире, в борьбе с которыми можно быть только непримиримыми. Люди Z вовсе не отрицают Добра, но совершают его попутно. Основной же их силой является благородная сила Зла и Ненависти - вынужденное насилие над Пустотой и Извращением. (Ненависть - есть Любовь к Добру, которое необходимо защитить от Пустоты). Ибо как в этом мире священна сила Любви, так священна и сила Ненависти».
«Эти три оси мерно давят на пространство мироздания, как бы разделив сферы влияний. Но в биссектрисах двухгранных узлов между этими осями образуется разряженное пространство. Через это пространство проходят силы, на которых ютится остаточная сила. Эти оси именуются осями H, осями Пустоты, или Извращения, осями Беспринципности. Насилие людей H беспорядочное. Это оси того, что я именую Третий, или Гул. Именно с этой силой я буду бороться всю жизнь и после Смерти…»
Сам Жан относит себя к людям Z, сподвижникам (братьям) Сатаны: «Сатана - это Гений Тьмы и Гений Зла (Тьму не путать с чернотой). Он же философ Зла и Тьмы, сподвижник Любви и Смерти. Люцифер, Дьявол, Воланд. Философ Смерти или Дух Зла, но ни в коей мере не наёмный убийца или теоретик садистского насилия, что является неотъемлемой частью Пустоты». Далее, по вергильскому статусу Жан изображает 5 кругов Астральной Депрессии, очень напоминающие картинки 9 кругов ада Данте, т.е. расположение грешников по их заслугам. Можно сделать сравнительный анализ: собрать наиболее интересные и чётко структурированные системы мироздания, например, того же Даниила Андреева, Сведенборга, Анны Шмидт - и, может быть, получится объективная картина мира. Очень сложная, но живописная. Если покопаться у древних, то в представлениях разных культур и цивилизаций тоже много общего, т.е. вырисовывается некая объективная реальность, которая, скорее всего, эволюционирует: всё то, что излагает Жан, вполне соотносится с Апокалипсисом Иоанна Богослова. Ведь, в сущности, конец истории наступит, когда Люцифер (изначально - Ангел Света) снова перейдёт на сторону Бога. Когда Сатана полюбит всем сердцем. Наверно, эволюция в этом… А потом? Потом будет другая история. Но, скажем, отношение Церкви ко всем визионерам отрицательное. Это считается ересью. К философии Жана, с его ярко выраженной любовью к Дьяволу, восторженной, от чистого сердца, Церковь вообще не стала бы прислушиваться, тем более брать в расчёт. Это не Даниил Андреев, разошедшийся массовым тиражом и сильно повлиявший на умы. Но Даниил Андреев не портил отношений с Церковью. У него нет даже намёка на богоборческие мотивы. Бог всеблаг у него. И, тем не менее, Православная Церковь сочла его ‘Розу Мира’ нехорошей книгой. Жан д’Алевье критикует христианство целиком, причём, беспощадно, признаётся в любви к Сатане. Объявляет его помощником Бога и вообще всячески защищает Князя Тьмы («Бог есть Любовь, а Сатана - стремление к этой Любви через Ненависть, то есть не до конца реализованное чувство»). Во многих своих обвинениях в адрес Церкви Жан прав. Но не Церковь совершала эти преступления - люди. А это существенная разница. Отличает же он самого Христа и его последователей, исказивших Христово учение… Искажение… Мы вообще, наверное, живём в искажённом мире. Или в извращённом. Как раз именно против этого поднимал своё знамя Жан. Выдавал его, правда, за знамя Сатаны… Но цвета указаны верно: ярко-алый, ярко-фиолетовый и ярко-чёрный. Трактовка их очень интересная: алый - символ агрессии и пролитой крови за веру, символ жажды справедливой борьбы с Пустотой; фиолетовый (синий) - символ мысли, раздумий и глубокого лиризма, символ стремления думать и чувствовать прежде, чем действовать; чёрный - символ спокойствия, надёжности, внимательности и осторожности.
Одним словом, много Булгакова, много Лермонтова… явно духовная близость. Поэтому его неприятие Толстого вполне понятно. Хотя Жан при всём при том отрицает насилие: «Прежде, чем сделать шаг в сторону оружия, вспомни, сколько горя ты принесёшь…» Противоречие ‘насилие во имя Добра - ненасилие’ он так и не преодолел (в своей философии, конечно). Вопрос о мести вообще повис в воздухе. Пожалуй, ближе всего он подошёл к смыслу Любви и предназначению (определению) Поэта: «Поэт - это тот, кто смысл умеет максимально красиво облачить в слова…». («Все люди в этом мире пишут стихи одного и того же поэта. Но никто не знает его имени.»). И совершенно точно, что ‘искусство создаётся во имя чувств’, а не затем, ‘чтобы человек рылся в песнях и находил в них какой-то ужасный смысл’, если брать в идеале. Жана интересно читать (говорят, и слушать его песни тоже) - не потому даже, что он оригинален… нет, многие наши мысли мы находим у других людей, и он это прекрасно знал… важно то, как человек мыслит вообще, сам процесс. Потому что из одного и того же получается у каждого своё. Чувство, образ, оценка, заблуждение. Есть, конечно, и глубинные, индивидуальные моменты. У Жана это отношение к женщине. Она - бог. Не только равна мужчине по происхождению, разница только в миссии, но по предназначению даже несравненно выше мужчины. Несмотря на то, что подавлены грубой мужской силой, женщины ‘не отходили от своей высокой миссии дарить людям возможность пройти по скользкой стезе жизни к высшей форме Любви - Смерти’. «Любая истинная Любовь в этом мире - в перспективе Смерть, будь то Любовь к избранной или избранному, Любовь к Отечеству, Любовь к Богу или Дьяволу, Любовь к Истине». И очень неожиданное заключение к этому пониманию Любви: «В этом одно из положений сатанизма». Интересно, что бы сказали по этому поводу Даниил Андреев и Данте? У Данте, пожалуй, больше права. Он один из первых возвысил женщину. Даниил Андреев этим, увы, похвастаться не может. А Жан небрежно отзывается о Еве и восторгается Лилит, первой женщиной Адама, ставшей впоследствии Смертью (в традиционной трактовке это, видимо, Великая Блудница Апокалипсиса). Но Жан считает, что именно от неё ‘родились впоследствии лучшие женщины, помнящие о своей подлинной гордости и не уступающие мужчинам в их безумии’ (не уточняет, кто именно). Ну, а ‘возлюбленная Люцифера - олицетворение природы леди Аделаида. Она изготавливает сиреневый экстракт, дарующий людям Любовь, независимо от их взглядов. Её земное имя Клодия ди Агостини. На небе она получила имя Леди Аделаида. По сказаниям вергильцев, есть звезда, которая носит её имя. Эта звезда восходит над Землёй раз в 100 лет, а в общей сложности она должна взойти сто один раз; в 1972 году она взошла в 98-й раз (подозреваю, что это год рождения Жана). Судя по сказаниям вергильцев, ближе к концу ХХIII века возможен Апокалипсис со всеми вытекающими из него последствиями. В наши дни мы проживаем духовную стадию этого явления. Если до конца ХХIII столетия мы не воплотим в жизнь идею всемирного Добра, звезда Великой Любви над нашей планетой более не взойдёт, после чего для дальнейшего развития или какого-то жалкого подобия прежней жизни будут отобраны лучшие примеры нашей далёкой от совершенства цивилизации’. Самая безысходная перспектива из всех известных пророчеств! А виноваты, по мнению Жана, мужчины: «Сегодняшняя наша, без преувеличения, скотская жизнь - результат многовековой деятельности мужчин, свойственной их непоправимо скотской натуре. Во всех смертных грехах на сегодняшний день виновата логика ‘лучших’ из мужчин, имеющих ярко выраженные мужские взгляды и признаки! Даже явление проституции и унижения высокой природы чувства Любви - дело рук этих грязных паразитов. Ибо, однажды разрушив изначальный мир великой Природы своими нечистыми руками, они поставили женщину перед лицом войн, нечистоплотной политики и железных лап научно-разрушающего прогресса. Таков грязный, но далеко не полный список энергичных начинаний мужчин от рождества Христова, а также и до него». Вейнингер бы ещё раз покончил с собой после прочтения этих строк. Даже нет, умер бы так, от возмущения. Ещё один человек после Данте посмел унизиться перед женщиной! Кстати, Данте до смерти Беатриче был таким же чистым, как Жан. Но потом был разврат, политика, хищение государственных денег… Но свою великую книгу он всё же написал. Это я к тому, что очень трудно не оступиться, удержаться в своей вере, в своей Любви. И, к сожалению, это факт, что для большинства ‘искусство - мера самоутверждения и способ добычи денег’. Жан не успел это разглядеть, хотя уже обнаружил, что ‘талант человека вовсе не говорит о его высокой нравственности’. У него вообще очень много любопытных, остроумных и точных наблюдений… Правда, сомневаюсь, что ‘депрессия’ может быть ‘идеальным внутренним состоянием для рождения поэзии’… значит, это не депрессия. Кто так говорит, на самом деле депрессии не знает. Она ничего не рождает, она убивает, разрушает всё внутри. Выжигает калёным железом.
А так Жан - настоящий Поэт. Романтик в чистом виде. Высокие мысли. Высокое Бытие. Хотя уверена, кое-что он бы с течением времени пересмотрел. И всё же он так много успел в свои 20 лет… Они с Вейнингером прожили так мало. Но один создал удивительный мир, достойный названия Мастера. А другой разрушил самого себя. Жан обожествил женщину. Вейнингер заявил, что у женщины нет души, а стало быть, для вечности её не существует. Здесь к Вейнингеру очень подходят слова Жана: «Человек не может любить себя, если не любит остальных…» Драма Вейнингера была именно в этом, хотя он жаждал любви и он в ней понимал не меньше Владимира Соловьёва. Только почему он лишился любви? Вот загадка. «Самое страшное преступление - против любви. Не совершай его, ибо тебе не будет прощения». Вряд ли эта цитата относится к Вейнингеру. Но может быть, он виноват именно в этом?
Я не думаю, что гибель Жана прекрасным солнечным утром была случайной. Он выполнил своё предназначение и был отозван. Его сомнительные отношения с Сатаной? Он не был ни чернушником, ни сатанистом. Он был светлым человеком, с чистым сердцем и душой. И был настоящим, глубоким поэтом. От Жана у меня светлое чувство. И, как ни странно, нет скорби о его уходе. Ну что ему здесь делать? У меня такое чувство, что он ушёл отсюда с радостью. С радостью жил и ушёл с радостью: «Смерть - это счастье. Но право на это счастье надо заслужить… Смерть - высшая форма Любви». А Любовь у него была.
12-13 июля, 2005
После тяжёлой битвы Жан д’Алевье пришёл ко мне словно старый друг, настоящий друг, чистый человек, с пламенным сердцем и открытой душой. Его взгляды, возможно, претерпели бы изменения, даже деформировались, проживи он хотя бы до сегодняшнего дня. Но он не успел столкнуться с материальным миром face to face, хотя очень хорошо всё понимал. Очень трезво он смотрел на этот мир. Но смотреть - одно, а иметь дело с этим миром - совсем другое. И я не знаю, как бы он себя повёл, если бы его любимая девушка отказалась жить с ним в нищете. Опять вспоминаю такого же самородка Диму Ревякина (’Калинов Мост’)… Досталось же ему, когда заговорил о деньгах и об их влиянии. Оказывается, Поэт не имеет права даже думать о материальных благах. Но разве это цель? Это нормальные условия существования. Элементарные. Те, которыми мы располагаем в этом времени и пространстве. Что, кто-то хочет жить в шалаше? Можно жить и в экстриме, и в аскезе, я не спорю. Но только если дух этого жаждет. Если такой образ жизни ему необходим. Но завтра это может надоесть.
Ведение дневника - творческая слабость? Да нет, его ведут просто, чтобы не забыть себя, скажем так, - в помощь глубинной памяти. Более того, могу привести достойный пример в качестве аргумента - Кьеркегор. Из 28-ми томов его наследия 14 - это дневники. А уж в творческой слабости этого философа (при всём желании) никак не упрекнёшь. Так что Жан д’Алевье тут субъективен. Может быть, для него это творческая слабость, или ему просто неинтересно пересказывать течение собственной жизни, просто ни к чему. Но ведь дневники - это не только фиксация того, что сказал, что сделал. В сущности, каждый пишет о том, что его волнует. А это может быть всё что угодно. Для кого-то важна форма каблука, а кому-то не дают покоя его отношения с Богом. Или с Сатаной. Жан д’Алевье предпочитал последнего. В сущности, его попытка вести дневник к этому и свелась. Точнее, к разборкам с представителями третьей силы - Пустоты.
Надо полагать, деление мироздания на три составляющие - это его собственное оригинальное изобретение, к которому его, возможно, подтолкнула геометрия Лобачевского. По визионизму они очень близки с Даниилом Андреевым, однако последний придерживается установившейся полярной системы Бог - Антихрист, Добро - Зло, третьего нет, утверждает Андреев. Владимир Соловьёв, тоже визионер, также ничего не сообщает о существовании промежуточного пространства. Правда, это вовсе не означает, что Жан д’Алевье не прав. Его система выглядит очень убедительно с точки зрения объяснения множества противоречий типа ‘благими намерениями дорога в ад вымощена’, ‘нет худа без добра’, а также трактовки насилия, ненависти, которые, как и Зло в его понимании, разделяются по качеству: на насилие во имя Добра, благородную ненависть; на Зло как часть Добра (неотъемлемую) и собственно Зло (настоящее). Добро и Зло, действительно, неразрывно связаны между собой. Но Жан выдвигает более чёткое определение, более дерзкое: он ставит Добро и Зло под одно знамя. А собственно Злом называет Пустоту и его порождения. Итак, Зло - это ‘насилие во имя Добра’, это ‘та сила, которая позволяет защитить творимое мирозданием Добро’. Но ‘насилие, совершаемое не во имя Добра, не может носить имени Зла. Имя этого насилия - Пустота, или Извращение. Цель Зла - уничтожить или хотя бы подавить это насилие, дав при этом свободно дышать Добру’.
В связи с этим Жан делит мироздание - заметим, что оно у него объёмное (не плоскостное) - на три составляющих, которые определяются в пространстве тремя попарно пересекающимися под прямым углом осями X, Y, Z .
«Ось X - ось Небытия. Люди X не верят в высшие силы из-за атрофированного чутья. Это не значит, что они плохие. Но они не восхищаются искусством, не одержимы идеями и ничего не делают без выгоды и без материальных благ. Смысла Любви не понимают. Образец традиционности и довольно высчитанной ‘тёплости’».
«Ось Y - ось Бога, ось Добра. Люди Y верят в силу всемирного Добра. Единственное их упущение - чересчур повальное прощение преступнику. Неумение защищать свою веру. Именно людей Y по изначальной идее должна защищать всемирная сила Зла (ось Z)».
«Ось Z - ось Зла, ось гения тьмы Сатаны. Эта ось - ось силового принципа, ибо есть силы в этом мире, в борьбе с которыми можно быть только непримиримыми. Люди Z вовсе не отрицают Добра, но совершают его попутно. Основной же их силой является благородная сила Зла и Ненависти - вынужденное насилие над Пустотой и Извращением. (Ненависть - есть Любовь к Добру, которое необходимо защитить от Пустоты). Ибо как в этом мире священна сила Любви, так священна и сила Ненависти».
«Эти три оси мерно давят на пространство мироздания, как бы разделив сферы влияний. Но в биссектрисах двухгранных узлов между этими осями образуется разряженное пространство. Через это пространство проходят силы, на которых ютится остаточная сила. Эти оси именуются осями H, осями Пустоты, или Извращения, осями Беспринципности. Насилие людей H беспорядочное. Это оси того, что я именую Третий, или Гул. Именно с этой силой я буду бороться всю жизнь и после Смерти…»
Сам Жан относит себя к людям Z, сподвижникам (братьям) Сатаны: «Сатана - это Гений Тьмы и Гений Зла (Тьму не путать с чернотой). Он же философ Зла и Тьмы, сподвижник Любви и Смерти. Люцифер, Дьявол, Воланд. Философ Смерти или Дух Зла, но ни в коей мере не наёмный убийца или теоретик садистского насилия, что является неотъемлемой частью Пустоты». Далее, по вергильскому статусу Жан изображает 5 кругов Астральной Депрессии, очень напоминающие картинки 9 кругов ада Данте, т.е. расположение грешников по их заслугам. Можно сделать сравнительный анализ: собрать наиболее интересные и чётко структурированные системы мироздания, например, того же Даниила Андреева, Сведенборга, Анны Шмидт - и, может быть, получится объективная картина мира. Очень сложная, но живописная. Если покопаться у древних, то в представлениях разных культур и цивилизаций тоже много общего, т.е. вырисовывается некая объективная реальность, которая, скорее всего, эволюционирует: всё то, что излагает Жан, вполне соотносится с Апокалипсисом Иоанна Богослова. Ведь, в сущности, конец истории наступит, когда Люцифер (изначально - Ангел Света) снова перейдёт на сторону Бога. Когда Сатана полюбит всем сердцем. Наверно, эволюция в этом… А потом? Потом будет другая история. Но, скажем, отношение Церкви ко всем визионерам отрицательное. Это считается ересью. К философии Жана, с его ярко выраженной любовью к Дьяволу, восторженной, от чистого сердца, Церковь вообще не стала бы прислушиваться, тем более брать в расчёт. Это не Даниил Андреев, разошедшийся массовым тиражом и сильно повлиявший на умы. Но Даниил Андреев не портил отношений с Церковью. У него нет даже намёка на богоборческие мотивы. Бог всеблаг у него. И, тем не менее, Православная Церковь сочла его ‘Розу Мира’ нехорошей книгой. Жан д’Алевье критикует христианство целиком, причём, беспощадно, признаётся в любви к Сатане. Объявляет его помощником Бога и вообще всячески защищает Князя Тьмы («Бог есть Любовь, а Сатана - стремление к этой Любви через Ненависть, то есть не до конца реализованное чувство»). Во многих своих обвинениях в адрес Церкви Жан прав. Но не Церковь совершала эти преступления - люди. А это существенная разница. Отличает же он самого Христа и его последователей, исказивших Христово учение… Искажение… Мы вообще, наверное, живём в искажённом мире. Или в извращённом. Как раз именно против этого поднимал своё знамя Жан. Выдавал его, правда, за знамя Сатаны… Но цвета указаны верно: ярко-алый, ярко-фиолетовый и ярко-чёрный. Трактовка их очень интересная: алый - символ агрессии и пролитой крови за веру, символ жажды справедливой борьбы с Пустотой; фиолетовый (синий) - символ мысли, раздумий и глубокого лиризма, символ стремления думать и чувствовать прежде, чем действовать; чёрный - символ спокойствия, надёжности, внимательности и осторожности.
Одним словом, много Булгакова, много Лермонтова… явно духовная близость. Поэтому его неприятие Толстого вполне понятно. Хотя Жан при всём при том отрицает насилие: «Прежде, чем сделать шаг в сторону оружия, вспомни, сколько горя ты принесёшь…» Противоречие ‘насилие во имя Добра - ненасилие’ он так и не преодолел (в своей философии, конечно). Вопрос о мести вообще повис в воздухе. Пожалуй, ближе всего он подошёл к смыслу Любви и предназначению (определению) Поэта: «Поэт - это тот, кто смысл умеет максимально красиво облачить в слова…». («Все люди в этом мире пишут стихи одного и того же поэта. Но никто не знает его имени.»). И совершенно точно, что ‘искусство создаётся во имя чувств’, а не затем, ‘чтобы человек рылся в песнях и находил в них какой-то ужасный смысл’, если брать в идеале. Жана интересно читать (говорят, и слушать его песни тоже) - не потому даже, что он оригинален… нет, многие наши мысли мы находим у других людей, и он это прекрасно знал… важно то, как человек мыслит вообще, сам процесс. Потому что из одного и того же получается у каждого своё. Чувство, образ, оценка, заблуждение. Есть, конечно, и глубинные, индивидуальные моменты. У Жана это отношение к женщине. Она - бог. Не только равна мужчине по происхождению, разница только в миссии, но по предназначению даже несравненно выше мужчины. Несмотря на то, что подавлены грубой мужской силой, женщины ‘не отходили от своей высокой миссии дарить людям возможность пройти по скользкой стезе жизни к высшей форме Любви - Смерти’. «Любая истинная Любовь в этом мире - в перспективе Смерть, будь то Любовь к избранной или избранному, Любовь к Отечеству, Любовь к Богу или Дьяволу, Любовь к Истине». И очень неожиданное заключение к этому пониманию Любви: «В этом одно из положений сатанизма». Интересно, что бы сказали по этому поводу Даниил Андреев и Данте? У Данте, пожалуй, больше права. Он один из первых возвысил женщину. Даниил Андреев этим, увы, похвастаться не может. А Жан небрежно отзывается о Еве и восторгается Лилит, первой женщиной Адама, ставшей впоследствии Смертью (в традиционной трактовке это, видимо, Великая Блудница Апокалипсиса). Но Жан считает, что именно от неё ‘родились впоследствии лучшие женщины, помнящие о своей подлинной гордости и не уступающие мужчинам в их безумии’ (не уточняет, кто именно). Ну, а ‘возлюбленная Люцифера - олицетворение природы леди Аделаида. Она изготавливает сиреневый экстракт, дарующий людям Любовь, независимо от их взглядов. Её земное имя Клодия ди Агостини. На небе она получила имя Леди Аделаида. По сказаниям вергильцев, есть звезда, которая носит её имя. Эта звезда восходит над Землёй раз в 100 лет, а в общей сложности она должна взойти сто один раз; в 1972 году она взошла в 98-й раз (подозреваю, что это год рождения Жана). Судя по сказаниям вергильцев, ближе к концу ХХIII века возможен Апокалипсис со всеми вытекающими из него последствиями. В наши дни мы проживаем духовную стадию этого явления. Если до конца ХХIII столетия мы не воплотим в жизнь идею всемирного Добра, звезда Великой Любви над нашей планетой более не взойдёт, после чего для дальнейшего развития или какого-то жалкого подобия прежней жизни будут отобраны лучшие примеры нашей далёкой от совершенства цивилизации’. Самая безысходная перспектива из всех известных пророчеств! А виноваты, по мнению Жана, мужчины: «Сегодняшняя наша, без преувеличения, скотская жизнь - результат многовековой деятельности мужчин, свойственной их непоправимо скотской натуре. Во всех смертных грехах на сегодняшний день виновата логика ‘лучших’ из мужчин, имеющих ярко выраженные мужские взгляды и признаки! Даже явление проституции и унижения высокой природы чувства Любви - дело рук этих грязных паразитов. Ибо, однажды разрушив изначальный мир великой Природы своими нечистыми руками, они поставили женщину перед лицом войн, нечистоплотной политики и железных лап научно-разрушающего прогресса. Таков грязный, но далеко не полный список энергичных начинаний мужчин от рождества Христова, а также и до него». Вейнингер бы ещё раз покончил с собой после прочтения этих строк. Даже нет, умер бы так, от возмущения. Ещё один человек после Данте посмел унизиться перед женщиной! Кстати, Данте до смерти Беатриче был таким же чистым, как Жан. Но потом был разврат, политика, хищение государственных денег… Но свою великую книгу он всё же написал. Это я к тому, что очень трудно не оступиться, удержаться в своей вере, в своей Любви. И, к сожалению, это факт, что для большинства ‘искусство - мера самоутверждения и способ добычи денег’. Жан не успел это разглядеть, хотя уже обнаружил, что ‘талант человека вовсе не говорит о его высокой нравственности’. У него вообще очень много любопытных, остроумных и точных наблюдений… Правда, сомневаюсь, что ‘депрессия’ может быть ‘идеальным внутренним состоянием для рождения поэзии’… значит, это не депрессия. Кто так говорит, на самом деле депрессии не знает. Она ничего не рождает, она убивает, разрушает всё внутри. Выжигает калёным железом.
А так Жан - настоящий Поэт. Романтик в чистом виде. Высокие мысли. Высокое Бытие. Хотя уверена, кое-что он бы с течением времени пересмотрел. И всё же он так много успел в свои 20 лет… Они с Вейнингером прожили так мало. Но один создал удивительный мир, достойный названия Мастера. А другой разрушил самого себя. Жан обожествил женщину. Вейнингер заявил, что у женщины нет души, а стало быть, для вечности её не существует. Здесь к Вейнингеру очень подходят слова Жана: «Человек не может любить себя, если не любит остальных…» Драма Вейнингера была именно в этом, хотя он жаждал любви и он в ней понимал не меньше Владимира Соловьёва. Только почему он лишился любви? Вот загадка. «Самое страшное преступление - против любви. Не совершай его, ибо тебе не будет прощения». Вряд ли эта цитата относится к Вейнингеру. Но может быть, он виноват именно в этом?
Я не думаю, что гибель Жана прекрасным солнечным утром была случайной. Он выполнил своё предназначение и был отозван. Его сомнительные отношения с Сатаной? Он не был ни чернушником, ни сатанистом. Он был светлым человеком, с чистым сердцем и душой. И был настоящим, глубоким поэтом. От Жана у меня светлое чувство. И, как ни странно, нет скорби о его уходе. Ну что ему здесь делать? У меня такое чувство, что он ушёл отсюда с радостью. С радостью жил и ушёл с радостью: «Смерть - это счастье. Но право на это счастье надо заслужить… Смерть - высшая форма Любви». А Любовь у него была.
12-13 июля, 2005