Двое
За закрытой дверью кто-то спит.
Мягко ложится рыжеватый свет на комнатный ковер. Этот свет пробирается сквозь ветви темных деревьев, сквозь туман снега, сквозь оконное стекло и приоткрытые шторы. Этот свет стелится по полу и оживляет тишину. Где-то в сокровенных уголках комнаты серая пыль превращается в золотистые нити, тускло-зеленые звезды на обоях начинают блестеть, как небесные. Ранее безмолвные животные на полках из светлого дерева начинают перешептываться, напевать сказочные мелодии и мерно дышать в такт спящим.
Их двое.
Полупрозрачными змейками юрко скользят лучи, отделившиеся от рыжей глади, по ворсистой обивке двух кроватей. Ловко резвятся они в волнах пуховых одеял и невесомо приземляются на хлопковый берег простыней. Через мгновение они уже плавно кружатся на холмах подушек, снова готовясь нырнуть. Нырнуть в пучину, где слишком легко потеряться. Но эти светлячки не заблудятся, они лишь успокоят тревожный сон спящих.
Их двое.
Мальчик и девочка.
От его до ее кровати проложен веревочный мостик, незаметный и неощутимый никем, кроме них. На нем он впервые взял в свои уже почти взрослые руки ее крохотные ладошки. С тех пор они не расстаются.
Он натягивает одеяло до самых ушей, пряча красивое лицо, так, что теперь можно увидеть только чуть подрагивающие ресницы и позволить стороннему наблюдателю легонько пощекотать спящему пятку. Мягкое пробочное покрытие с зеленоватыми прожилкам напротив его кровати напоминает неоконченную картину. Коленкой он сильно упирается в стену так, что на утро на коже наверняка останутся заметные следы. Он сворачивается в нелепый клубок, сгребает одеяло длинными руками, открывая крепкие плечи, и глубоко вздыхает, хмуря лоб и что-то несвязно бормоча.
Полупрозрачные светлячки несколько секунд копошатся в его лоснящихся темных волосах, превращаясь в чьи-то нежные пальцы, а потом исчезают в тревожно пульсирующих висках.
На ее прелестный курносый носик падает непонятный блик, потом он переползает на ровную молочного цвета щечку и касается слабо улыбающихся губ, в которые тут же проваливается. От природы прямые волосы ее заплетены в две косички, и это делает ее лицо еще светлее. Пальцы на руках то и дело плавно шевелятся по очереди, будто она сочиняет какую-то музыку на рояле. И, вторя рыжим лучам, она почти парит над хлопком простыней и разгоняет пушистые волны, вальсируя в океане чудесных снов. Светлячки обвивают ее с головы до ног и растворяются, чуть касаясь бархатной кожи.
Что же снится им?
И, неужели, спросите вы, тусклый свет ночных фонарей может превращать сны в сказку?
Нет, что вы. Этот свет пробивается не только через ветви деревьев рядом с их окном, он начинает преодолевать препятствия еще за плотным слоем темного неба, там, наверху. Собирает тепло прошедшего дня с верхушек облаков, окунается в сумеречное озеро планет, завораживающих ночью, скатывается на кончик месяца и лавирует крохотным белым шариком в чье-то любящее сердце. Горит в этом сердце, приобретает цвет и выпархивает однажды холодной ночью в щелку сквозящего окна, чтобы разлиться на чьем-то ковре теплой лавой нежности и остаться в памяти добрым сном.
А дальше... Дальше вы уже знаете.
Это не свет ночных фонарей, и это даже не сказка.
Это любовь.