Клаудия Хохбрунн, Андреа Боттлингер Герои книг на приеме у психотерапевта - 4
Прогулки с врачом по страницам литературных произведений
Начало см. https://zotych7.livejournal.com/6169073.html и далее в архиве
Третий этап истории мировой литературы
XVII-XIX века
Вертер
Дурной пример для молодежи
«Страдания юного Вертера» - прекрасный пример того, что история повторяется. После выхода первого издания в 1774 году, к Лейпцигской книжной ярмарке, роман сразу же стал бестселлером. Успех был настолько ошеломляющим, что и сегодня о романе говорят как о произведении, в свое время практически породившем «книгоманию»[6].
Минуточку. Книгоманию? Именно. Слово это появилось в конце XVIII века. Благодаря просветительским усилиям и деятельности государственных образовательных учреждений в те времена все больше людей становилось грамотными, особенно в городах. В первую очередь они читали газеты, религиозную литературу и, конечно, снова и снова - Библию. А в период, когда появился роман Гёте о Вертере, стали набирать популярность и, собственно, романы. Особенно массово обратились к этому новому увлечению представительницы буржуазии, у которых было мало других возможностей для саморазвития.
Как это часто происходит с новшествами, особенно с теми, которые восхищают многих молодых женщин, романы стали считать опасными. Вскоре появились статьи, где говорилось, что-де, если позволять женщинам слишком много читать, да еще книг чисто развлекательного, а не нравоучительного жанра, это станет причиной пренебрежения домашними обязанностями, расшатывания семьи и небрежного отношения к детям. Однако жертвами книгомании становились не только молодые женщины, но и молодые люди в целом. Их упрекали в инертности, страхе перед настоящим трудом и многих других грехах, виной которым якобы было чтение. Сейчас мы подошли к моменту, когда история повторяется: в основном те же аргументы выдвигаются в отношении компьютерных игр, интернета и, что наиболее актуально, смартфонов. И наконец, крайний случай: как сегодня игры-стрелялки якобы могут спровоцировать беспорядочную стрельбу по окружающим, так и чтение «Страданий юного Вертера» Гёте считалось провоцирующим самоубийства. И вовсе не от скуки, как могут заподозрить немецкие ученики, которых эту книгу заставляют читать на уроках в школе. Наоборот, «Страдания юного Вертера» стали одним из популярных у молодежи и женщин романов, потому что автор смело отказался от преследования дидактических целей, свойственного приличным и более-менее приемлемым в обществе книгам. Роман считали в высшей степени морально предосудительным, поскольку его чтение якобы склоняло к подражанию последнему отчаянному поступку молодого героя.
Но это не единственный аспект романа, сохранивший актуальность.
Эмо до того, как они вошли в моду
«Страдания юного Вертера» - произведение в духе «Бури и натиска», литературного движения, на удивление близкого современной культуре эмо. В обоих течениях главная ценность - чувства, оба выражают бунт молодежи против старых, более ориентированных на здравый смысл ценностей. Вообразите Вертера с черной подводкой на веках, спадающими на лицо прядями и обилием пирсинга и подумайте, с кем у вас привычно ассоциируется такая внешность. Так вы получите хорошее представление о его характере.
Для тех, кто невнимательно читал книгу на уроках литературы, а теперь хочет наверстать упущенное, кратко пересказываем сюжет произведения.
Вертер покидает родные места, чтобы уладить некоторые вопросы, связанные с наследством его матери, а также забыть несчастную любовь. В идиллической деревушке Вальгейм он знакомится с симпатичным княжеским амтманом[7] С., который в одиночку воспитывает девятерых детей. Однако подлинный интерес Вертера к его семье просыпается после знакомства со старшей дочерью амтмана Лоттой. Вертера впечатляет, что она взяла на себя роль матери для младших братьев и сестер. Вскоре он начинает видеть в девушке родственную душу, потому что у них много похожих мыслей (при этом с момента знакомства еще и дня не прошло). Однако в отличие от Ромео Вертер хотя бы не пытается сразу жениться на Лотте. Вместо этого он ее обожествляет. Она кажется ему святой, он поначалу даже не испытывает к ней сексуального влечения. Он просто хочет быть к ней ближе - и к тому же начинает дружить с Альбертом, молодым человеком, с которым она, можно сказать, уже обручена.
Когда Вертер наконец начинает испытывать к Лотте нечто большее, чем платоническая любовь, и после того, как девушка рассказывает, что выйти замуж за Альберта пообещала матери перед смертью, юноша уезжает. При этом он не дает Лотте и малейшей возможности узнать о его истинных чувствах к ней и, возможно, принять решение не выходить замуж за Альберта. Может быть, для нее это было бы правильно. Выходить замуж за кого-то только потому, что вы пообещали это матери, на самом деле не лучшая основа для здоровых отношений.
Какое-то время Вертер работает чиновником у посланника при дворе. Однако он чувствует себя стесненным придворными предрассудками и понимает, что он, «эмо», вероятно, всегда будет посторонним в обществе. После нескольких инцидентов, которые убеждают его, что он не способен вписаться в аристократическую среду, он не сразу, но возвращается в Вальгейм.
Тем временем Лотта и Альберт поженились, не предупредив его. Неудивительно: он сам, в конце концов, уехал без предупреждения. Тем не менее он возобновляет дружбу с Лоттой. Та начинает флиртовать с ним, сама этого не замечая, и страсть Вертера разгорается с новой силой. Они говорят об этом, и Лотта пробует сначала «отправить поклонника во френдзону», а потом просит немного увеличить дистанцию между ними.
Однако это Вертера не останавливает. И хотя сам он прежде долго отсутствовал, одна мысль о том, чтобы не видеть Лотту в течение нескольких дней, потому что теперь она хочет так, для него недопустима. Очередной раз он не думает о желаниях самой Лотты. В общем-то он о них даже знает, она сама ему все сказала, но это его ни капли не волнует.
Когда Вертер внезапно без приглашения является в дом супругов в отсутствие Альберта, между ним и Лоттой происходит новая сцена, убеждающая героя, что перед ним - родственная душа. Оба - во власти эмоций, и Вертеру кажется, что это его шанс. Он пытается обнять и поцеловать Лотту. Женщина пугается и уходит в соседнюю комнату.
Чтобы не подвергать опасности брак и честь Лотты, Вертер решает окончательно уйти из ее жизни, покончив с собой. Он стреляет себе в голову из пистолета, одолженного у Альберта. Наутро его находят со смертельной раной, от которой он вскоре умирает.
«Юный Вертер» глазами психиатра
Отследив историю Вертера, мы заметим, что у него серьезные трудности в построении отношений. Он не совсем понимает свои эмоции, и еще в начале повествования можно найти отдельные указания на сложные отношения с матерью: он уезжает из дома, чтобы решить вопросы, связанные с ее наследством. Неудивительно, что сначала он не видит в Лотте желанную женщину, а обожествляет ее за то, что она исполняет роль матери для своих младших братьев и сестер. Когда же он понимает, что чувствует к ней нечто большее, то пользуется тем, что Лотта сообщила ему об обещании выйти замуж за Альберта, чтобы сбежать. Отъезд для него абсолютно необходим, потому что из-за нерешенных проблем в отношениях с матерью он переносит свой эдипов комплекс на боготворимую им Лотту. В Лотте он видит светлый образ матери - следовательно, к ней нельзя испытывать сексуального влечения: здесь действует интериоризованный запрет на инцест. Конечно, молодой человек этого не понимает, он действует под влиянием бессознательного, и здесь также проявляется депрессивная базовая черта его характера, которая в медицине называется дистимией. Он все время пребывает на грани депрессии, хотя полная картина ее у него отсутствует. Тем не менее радости жизни и стойкости юноша лишен. Эту предрасположенность он носит в себе в течение долгого времени. В этом ежедневном мраке Лотта кажется ему сияющим лучом света, идеальным материнским образом, подобным Богородице. Ощущение Вертером душевного родства с такой женщиной возвышает его самого. Лотта как человек - настоящая Лотта за выдуманным образом - скорее даже помеха: Вертеру как воздух нужен идеал. При упоминании о женихе Лотты образу грозит разрушение. Вертер должен выбрать: встретиться с реальностью, отказаться от идеального материнского образа и связанного с ним бессознательного табу на инцест или бежать, чтобы сохранить идеал по крайней мере в воображении. Мы знаем, чем продолжается история: юноша не может расстаться с идеалом и ищет спасения в бегстве.
Но постоянная дистимия не позволяет ему стать счастливым среди людей. Вероятно, характеру Вертера присущи также яркие шизоидные черты, не позволяющие ему в полной мере воспринимать и переживать эмоции. Он всегда остается в стороне, потому что, во-первых, очень боится близости с другими, а во-вторых, стремится к слиянию с ними. Это примечательным образом проявляется в ситуации, когда после короткого знакомства Вертер начинает восхвалять Лотту как свою родственную душу: так становится возможной духовная близость, но в то же время платоническая окраска чувства позволяет поддерживать дистанцию и избегать близости физической.
Депрессивная базовая структура личности и дальше мешает Вертеру. После поспешного бегства от Лотты, точнее, от возможности разочароваться в идеале ему так и не удается наладить жизнь. Попытки найти место в обществе заканчиваются неудачей из-за условий эпохи, когда представитель буржуазии рисковал случайно нарушить правила дворянского этикета. При психастеническом складе характера Вертеру даже доброжелательный намек на неправильное поведение казался смертельным ударом. Тогда молодой человек вновь пытается вернуться к идеальному образу Лотты.
Но Лотта больше не идеал девственной, безгрешной матери, которой он поклонялся, как Богородице. Она вышла замуж и пробудилась сексуально. И хотя она верна своему мужу, то, что это больше не неопытная девственница, снимает подсознательные запреты Вертера. Ему не надо лишать ее девственности: это уже произошло. В браке с Альбертом Лотта раскрылась как женщина и теперь очень привлекает Вертера. То, для чего у него раньше не было слов, - не из-за Лотты, а из-за собственных внутренних запретов, - он теперь признает мужскими чувствами. В то же время бессознательно Вертер понимает, что на самом деле ничем не рискует: Лотта верна своему мужу и не позволит влюбленному перейти последнюю границу. Вертер мечется: сильное либидо влечет его к Лотте, а страх близости удерживает на расстоянии. Здесь снова проявляются шизоидные черты его характера - дистанция против слияния, то, что в современной психотерапии называется классическим конфликтом близости и дистанции.
Лотта, абсолютно здоровая, нормальная женщина, от такого общения устает: она не понимает, что Вертер видит в ней не человека, а только идеал. Если бы речь шла о Лотте как человеке, Вертер считался бы и с ее потребностями, однако он по-прежнему занят тем, чтобы разобраться в своих: хочет он полной близости с Лоттой - или все же дистанции? А поскольку сам он принимать решения не может, то своим поведением бессознательно провоцирует Лотту поддерживать границы. Поэтому она отказывает ему и просит приходить реже, но все же оставляет для него лазейку: он по-прежнему может с ней видеться, просто не так часто, как раньше.
Таким образом, решение остается за Вертером, хотя границы уже четко обозначены. Лотта хочет дружеских отношений, а Вертер совершенно не понимает, хочется ли ему дружбы, секса или того и другого вместе. Этот конфликт он разрешить не в силах - и поэтому стреляется. То, что для самоубийства он использует пистолет Альберта, можно истолковать как глубокий символ мести. В Альберте он видел противника, с которым не хотел вступать в открытое соперничество: тот мог выиграть битву за Лотту. Однако, выиграй ее Вертер, ему бы пришлось пожертвовать идеальным образом возлюбленной. Поэтому он пытается переложить часть вины на Альберта, застрелившись из его пистолета. Вероятно, Вертер надеялся, что Лотта будет винить Альберта и брак окажется в серьезном кризисе: раз уж Вертер не может быть с Лоттой, пусть у нее и другого мужчины не будет. Хорошо, что у страдальца все-таки хватило порядочности убить себя, а не Лотту или Альберта.
Что случилось бы, если бы Вертер вовремя обратился к психотерапевту?
Прежде всего, они с психотерапевтом занялись бы анализом конфликта близости и дистанции и выявлением его причин. Затем эмпатичная женщина-психотерапевт (а Вертер был бы классическим кандидатом на прохождение психотерапии у женщины, поскольку с ней мог наилучшим образом отработать свои проекции в отношении противоположного пола), возможно, дала бы ему обратную связь по поводу того, как его поведение воспринимает Лотта. Вертеру пришлось бы столкнуться со своими истинными желаниями. Возможно, молодой человек признал бы свои яркие суицидальные склонности и ради собственной безопасности прошел бы лечение в психиатрическом учреждении закрытого типа. После такой кризисной терапии можно было бы продолжать работу с психотерапевтом: какие реалистичные цели юноша, собственно, преследует? Как он представляет свою дальнейшую жизнь? Все это так и остается для Вертера совершенно неясным, он лишь бесцельно плывет по течению, находясь во власти идеалов, и возносит их так высоко, что они остаются недостижимыми.
Что случилось бы, согласись замужняя Лотта удовлетворить сексуальные притязания Вертера?
Это и правда интересный вопрос. Первое, что можно предположить, - Вертер мог бы стать более зрелым, если бы снял Лотту с пьедестала и увидел в ней желанную женщину. Однако, если отбросить условности того времени, когда разводы были невозможны, и представить такую ситуацию в наши дни, для Вертера мало что изменилось бы.
Если бы Лотта занялась сексом с Вертером, она бы осквернила свой идеальный образ. За первоначальной эйфорией последовало бы разочарование, с которым Вертер не смог бы справиться, как не справился с отказом Лотты, ведь оказалось бы, что его богиня-супермать - прелюбодейка. Даже будь у него возможность жениться на Лотте после ее развода (что в те времена было невозможным), он, предположительно, покончил бы с собой. Из-за специфической структуры личности успешное удовлетворение первичных потребностей стало бы для него столь же невыносимым, сколь постоянные неудачи. Но Вертер, как дитя своей эпохи, знал: Лотта останется для него недосягаемой, уступит она ему или нет. На самом деле он мог быть почти уверен, что она отвергнет его ухаживания, а значит, он практически не рискует свергнуть идеал. Поцелуй, к которому он ее принудил, - одновременно символ и влечения, и отторжения. Вертер дал Лотте понять, что не может дать ей того, чего хочет она. И все же у него все еще теплится надежда, что возлюбленная сможет найти выход из безвыходного положения. Но решение Лотты - увеличить дистанцию - Вертеру тоже не нравится (из-за неразрешенного конфликта близости и дистанции). Он идет ей навстречу лишь в том, что отстраняется максимально, убивая себя. Теперь, когда он мертв, от наличия дистанции он больше не страдает. Не желая разрешить внутренний конфликт разумным способом, он выбирает путь самоуничтожения.
В общем и целом следует констатировать: у Вертера, предположительно, был бы плохой прогноз даже при современном уровне психотерапии, потому что, как ни крути, самоубийство могло показаться ему самым простым решением во многих ситуациях. Психотерапевты часто сталкиваются с людьми, похожими на Вертера, которые, несмотря на все усилия, лишают себя жизни, потому что это кажется им единственным надежным способом разрешения конфликта.
http://flibusta.site/b/615737/read