МОЙ ДРУГ ИВАН ЗОРИН
Мы разные. Я молчалив, он с упоением играет словами. Меня волнуют житейские невзгоды, его - неудачно составленное предложение.
И я часто смеюсь над ним.
Но друзей - увы! - не выбирают. Так случилось, что с годами он стал моей тенью. Когда я гуляю в парке, его щебетанье о литературных замыслах не даёт слушать птиц. Он без устали твердит, что писатель - это моллюск, беременный жемчужиной, исключительно редкий экземпляр в бесплодном стаде двустворчатых! Не выдержав, я однажды заметил, что эти перламутровые соринки - опухоли, но его гордая утонченность не уловила иронии.
Я ленив и не собран - он скрупулезен до мелочей. Я страдаю от невыдержанности - он всегда невозмутим. Это странно, ибо он на четверть века моложе меня. Хотя моя жена считает его старше. Находятся и те, кто нас путает, будто близнецов.
Детей у него нет. «Каждый найденный оборот - шутит он, - мой блудный сын». А я ревную, наблюдая, как в глазах сына его авторитет становится больше моего.
Любопытство превратилось у него в страсть, болезненную жажду всеведения. Он постоянно что-то изучает, что быстро сменяется другим, и мне порой хочется крикнуть: «Эй, когда же ты наконец будешь знать?»
Я верю в Бога - он атеист, утопающий в метафизической болтовне, мой Бог - Слово, его - слова. Он полагает, что человек культуры, вроде него или - странное причисление - меня, своим существом обязан прошлым мыслителям. Порой мне кажется, что он настолько глуп, что и в самом деле думает, будто интеллект спасёт мир, а иногда, что это - только маска.
Я веду дневник, куда безыскусным языком, в котором преобладают местоимения, заношу мелкие события. Его чтение избавляет меня от иллюзий, прошлое предстает таким же серым и унылым, как настоящее, и это придаёт последнему надёжности. А вот что появилось в его записной книжке на букву «в» после очередной прогулки в осеннем парке, заполненном вороньём:
«”Враньё - вороньё” - пример затасканной рифмы; «Ворон» - стихотворение По; Вернувшийся посланец - ворон Упатнишима, не вернувшийся - ворон Ноя, благословенная птица вавилонян стала проклятой у иудеев, - если понадобится демонстрировать смену культурных парадигм; Ворон - изобретение римских корабелов эпохи Пунических войн; Вещие вороны Одина - Хугин и Мунин; Ворон кельтского бога Луга; “Чёрный воронок” - символ в мифотворчестве XX века; “Воронье гнездо” - бочка на мачте, см. “Моби Дик”; “Ворон ворону глаз не выклюет” - пословица, от которой несёт Островским; “Проворно, как ворон” - из логопедического теста; Насмотревшись Хичкока, вороны начали стаями нападать на людей - великая сила искусства!; Ворон на шлеме Афины; Вороны-солнца, убитые, к счастью, китайским стрелком И; “Воронье царство” - синоним “сонного”?; Ворон, предсказавший смерть Цицерону; “Жирная ворона” - встречается всё реже; “Белая ворона” - положение, в котором вечно оказываешься; “Попалась, ворона!” - кричали ляхи - Н.В. Гоголь “Тарас Бульба”; Воронёная сталь (зачёркнуто); “Ворона каркнула во всё воронье горло, снег выпал…” (зачёркнуто); Будда о воронах: “Вороны рождаются, каркают и умирают”».
Меня ужасает смерть, неизбежность небытия, его же - смерть его книг, забвение имени. Моя биография умещается в нескольких анкетных ответах. А вот что написано у него на букву «я»:
«Мне нравится: у Флобера - «Саламбо», шестьдесят первый псалом, июльский дождь, старые детективы, шахматы, японская проза XVII века, пинг-понг, Рильке, безлюдные залы библиотек, вестерны, моё одиночество, Книга Иова, когда приходит желание писать, когда оно уходит, футбол, то, что жизнь даётся раз, многое, о чём я не подозреваю.
Мне не нравится: работать, скучать, то, что третьего здесь не дано, слишком яркое солнце, ждать, то, что я слишком часто лгу, политика, когда приходит желание писать, когда оно уходит, моё затворничество, перемены, в литературе - неискренность, у неба - голубой цвет, когда спорят, толпа, газеты, завтрашний день, многое, о чём я не подозреваю.
Я завидую: нищим духом, тем, кто не думает о смерти, смеющимся, кто верит, что не одинок, убеждённым, пьяницам, азарту картёжников, питающим иллюзии, их утратившим, старикам, младенцам, неграмотным, родившимся под счастливой звездой, никому, себе, тем, кто не плачет».
По утрам, когда я выкапываю себя из глубин сна, мне кажется, что я - Зорин. И становится невыносимо.