Сказочный Ростов - 1
Очень меня потянуло в Ростов. Снова. Близок мне этот город, сказочностью своей, мечтательностью, наивностью и бесконечными загадками. Да и красиво - не насмотреться, ничего не поделаешь. Про Ростов уже тут изрядно написано. А вот теперь и еще осенний будет.
Предлагают неторопливо, с нужными и ненужными отступлениями, прогуляться по ростовскому кремлю, который на самом деле вовсе и не кремль, а архиерейский двор.
Будем входить не от касс музея, через парадные ворота, а через Святые, как было задумано Ионой Сысоевичем, тогдашним митрополитом, собственно говоря, единым архитектором, идеологом и строителем этого всего великолепия. Он - митрополит и самый главный сказочник ростовской архитектуры. Успенский собор ко времени Ионы уже стоял как 150 лет, и митрополит не включил его в свой Дом. Площадь перед собором была открытой - вот этих лавок и заборчика не было, а на площади собирался народ - что-то типа веча было.
Собор недавно вылез из строительных лесов... а внутри всё еще идет реставрация, хотя храм действующий.
Иона не включил древнюю постройку в "свой" дом, хотя возможность такая у него, конечно, была, но начал рядом. То - моё, то - не моё. Своё получилось превосходно. За вторую половину XVII века, всего за сорок лет, сотворено чудо.
Всем своим видом и устройством Архиерейский дом напоминает и монастырь, и кремль, Ростовским кремлём его частенько и именуют: стены, церкви, палаты, крыльца, все признаки монастыря есть, а монастыря нет! И кремля нет! Почему Иона Сысоевич не устроил на этом месте монастырь? Потому что и монастырь, и даже кремль - меньше того, о чем думал Иона Сысоевич. Иона пытался устраивать жизнь всех близживущих людей, хотел дать им возможность прикоснуться к Царству Божию уже здесь, на земле.
А вот звонница - его. Особенно Иона возился с колоколами. И действительно, впечатление потрясающее, мне посчастливилось их слышать - они все сохранились с тех времен... Словами не выразить, всеохватная такая заполненность сознания немысленным содержанием. От органа это отличается совершенно иной акустикой открытого пространства, от многодецибельной поп-музыки - сохранением сознания незамутнённым, ясным. В самом конце XVII века крестьянин, купец, человек духовного звания, посадский, боярин, князь или приказный, наверное, испытывали такое же всезаполнение, видели не такие же, а ровно эти стены и здания и ласкали их взглядом, присутствовали на почти такой же, как и сегодня, службе в церквях с дивным пением - и какая им ещё нужна была музыка?
Я думаю, когда звучат древние, многотонные колокола, это потрясает и неграмотного малолетнего крестьянского сына, и высокообразованного князя или архимандрита...
Подъем на звонницу очень крутой.
Зато наверху полетно, свежо, ветренно, и всё выглядит по-другому. Тут вспоминается, что толпы иноземцев истоптали эти земли во времена Смуты. Вместе с польскими и шведскими отрядами в Московию проникали “латинские” и “лютеранские” веяния, затронувшие, пусть и в разной мере, все сословия. Католическая и протестантская литература, западный образ жизни, нравы, культура… Одни поддавались “иноземным искушениям”, другие - вполне осознанно и грамотно полемизировали с католиками, униатами, протестантами.
После морового поветрия 1654-го обезлюдевшую Москвовию заселяли выходцами с завоеванных территорий нынешней Белоруссии, Украины и Литвы, бывшего Великого княжества литовского со столицей в Вильне (Вильнюсе), с этих же территорий целыми городскими слободами уводили в Московию ремесленников.
Приезжая на новое место жительства, пленные поляки и белорусы (они тогда назывались литвинами) несли с собой элементы западной культуры, которые со временем воздействовали на русское искусство и литературу. Этим и объясняется так ярко выраженное в башнях Ростова "виленское барокко", которое потом стали называть украинским.
На звоннице мысли улетают далеко, и мы отвлеклись... Вот колокол "Сысой" весит 2000 пудов...
Удивилась - а внутри он вот такой - как из лепешек спаянных.
Воскресенская надвратная церковь (справа) расположена прямо против Успенского собора, что придаёт особый смысл православному празднику Пасхи. В Вербное воскресенье - во времена еще до Петруши Алексеевича на Красной площади в Москве случался не просто крестный ход - был чин Шествия на осляти, когда царь вёл под уздцы коня, на котором восседал в особом креслице (обеими ногами по одну сторону "осляти") самый главный человек во всей русской церкви, митрополит или (начиная с Иова) патриарх. Государь во время Шествия превращался в оруженосца, самого что ни на есть рядового кнехта, годного только держать повод. Можно, конечно, и иначе взглянуть - ему досталась доля быть коноводом аж у Самого! Но, как ни взгляни, светская власть прислуживает церковной, и всё тут. Многим великим князьям и царям на протяжении по крайней мере двух столетий (XVI и XVII) доводилось хоть в этот день припомнить, что суд есть и над ними, и склонить голову пред тем, кто обозначал собою Царя Славы. Точно такой же крестный ход был и в Ростове. Кстати, в звоннице - церковь Входа Господня во Иерусалим.
Воскресенский храм - надвратный, и через него мы попадаем на Архиерейский двор, окруженный высокой стеной с 11 башнями. Вот тот же храм Воскресения изнутри двора.
Разглядывая узорочье и дивясь сказочной высоте и стройности церквей, можно вспомнить патриарха Никона и его Новый Иерусалим . Князей да царей на Руси - считать устанешь, а Новый Иерусалим - один. Но на всю страну никоновской силы не хватило - государь очнулся: "Царь я или не царь?" А можно представить, что вот в Ростове получилось иначе. Здесь, похоже, была совершенно никоновская идея решающей роли церкви в устройстве жизни именно для достижения честности и справедливости легче могла реализоваться.
Ростовский митрополит Иона Сысоевич (рукоположенный Никоном), единомышленник и местоблюститель после удаления патриарха в Новый Иерусалим, поймал счастливый случай. Как и что думал царь Алексей Михайлович после казуса с внезапным возвращением Никона в Успенский собор в Кремле, когда Иона принял благословение от изгнанника, конечно, неизвестно. Но большого наказания не воспоследовало - место Иона блюсти перестал, погрузился в дела своей епархии, и тень поруганной славы патриарха, память о местоблюстительстве помогали ему чувствовать себя в этих географических пределах сильнее и свободнее... И строить такую вот красоту...
А фрески Воскресенской церкви невероятно живые и динамичные. Образ Небесного Града занимает важное место. Так и хочется на этом дворе отыскать двенадцатую башню, уверена - она была.
Роспись дышит силой, уверенностью тех времен,
и какой-то нездешней иронией. Апокалипсис проиллюстрирован тщательно и детально. Вавилонская блудница хороша, да вся компания выписана основательно и добротно.
Алтарная преграда превратилась в стену... на солею - ведут ступеньки.
Ах, а фрески с западной, босховской непосредственностью повествуют о грядущих временах. Нестрашно, но завораживает.
Вот одно из самых первых и самых важных зданий - Судный приказ. Как обычно, существенное - неброско.)
Вообще интересна его юрисдикция), вероятно она распространялась не только на священнослужителей и дела, подлежавшие церковному суду. Человек, сумевший за почти сорок лет построить то, что он построил, не мог не обладать огромными финансовыми и управленческими, созидательными возможностями: не имея под рукой судебной власти, просто оплатить это нельзя. Что значит словосочетание "монастырское землевладение"? Как можно владеть, не управляя, и как можно управлять, не установив порядок и не поддерживая его силой, то есть судом и расправой? А другой, сопоставимой по силе с митрополитом власти в Ростове не было: из примерно полусотни государевых воевод XVII века почти половина была из местных вотчинников и помещиков, было ещё и самоуправление - земские избы, следившие за общественными работами, дорогами, мостами, рынками и т. п.
Личным и частным собственником земель и даже своего дома Иона Сысоевич не был, но право распоряжения ими принадлежало только ему. В каком-нибудь 1679 году Иона Сысоевич, повидавший уже полтора десятка воевод, что, не знал, как с ними управиться, если воевода и посмеет перечить митрополиту, недавнему местоблюстителю патриаршего престола, то есть почти патриарху? Так что митрополит в Ростове был не только главой епархии, но и главной властью вообще: не передаваемое по наследству, неличное богатство делало иерарха реальным хозяином бывшего княжества, города, епархии, уезда. И помогал в этом Судный приказ.
Ростовская митрополия в середине XVII в. была едва ли не богаче московской. Она простиралась до Белого моря и еще имела огромные доходы от солеварения: производство и продажа соли в то время были монополией государства, но митрополиту Ростовскому милостью царской дозволялось варить соль на продажу.
А это крыльцо, ведущее к Белой Палате, с ползучими арками под ним. Эти ползучие арки вообще очень примечательны. Такая дурацкая, но живописная кривизна умеет правильно распределять растущую по мере увеличения высоты нагрузку и в XVII веке ползучие арки применялись не часто, а очень часто; они превратились в один из признаков архитектуры XVII века.
Их использовали не только потому что они удобны, но и потому что они красивы - они словно вырастают из земли, медленно поднимаются, расправляя плечи и ведут куда-то наверх, а внизу остаются такие приманчивые закутки, уютные, полутёмные и загадочные...
А перед нами, между тем, церковь Иоанна Богослова, автора так подчинившего тут всё Апокалипсиса.
Церковь очень изящна, стильно украшена, главы собраны в пучок... а при этом она высоты неимоверной, вот тут человечки есть для масштаба. Тут, в "кремле", пройти по всем церквям и палатам можно не опускаясь на грешную землю - везде переходы и стены. Входы в храмы и палаты есть с уровня..эээ... ну скажем, примерно, третьего этажа.
А внутри храма такие вот непробиваемо жизнерадостные детали. Дыньки, ромбики, цветочки...
Фрески церкви Иоанна Богослова такие же солнечные, яркие и ковровые, как в храме Воскресения.
И снова алтарная преграда - стеной. Колонны, киот - особенности этого времени.
И здесь вовсю стены паперти покрыты иллюстрациями к Апокалипсису. Радостное такое ожидание конца света.
Живопись сама по себе возрожденческая, с обилием деталей и вниманием к бытовым мелочам. И поражает обилие криволинейных очертаний и сложных поворотов фигур. А еще художник изображает много архитектуры - артистично разрабатывает, к месту и не очень, архитектурные фоны композиций с разнообразными постройками - башнями, церквами, звонницами, домами с островерхими кровлями. Ох, видно все эти островерхие крыши хорошо ему знакомы.
Очень интересен представленный в храме целым ярусов цикл жития Авраамия Ростовского.
Все фрески не буду пересказывать, а вот одну только. На берегу небольшой речки Ишни (поедем туда))) Авраамию явился сам апостол Иоанн Богослов. Дав святому свою трость, апостол благословил его и велел возвратиться в Ростов, чтобы сокрушить идола, который от прикосновения трости рассыпался в прах. На фреске церкви Иоанна Богослова изображена речка с перекинутым через нее мостиком, перила которого опираются на точеные балясины. Сам Авраамий в тут представлен дважды - стоящим и коленопреклоненным перед апостолом. В левой руке Иоанна Богослова тонкий жезл, увенчанный крестом. В следующей сцене Авраамий сокрушает этим жезлом идола Велеса. Идол изображен в виде обнаженной и опирающейся на щит мужской фигуры в короне. Он стоит на высоком ступенчатом постаменте под богато украшенной сенью с узорной завесой. Идол также представлен дважды - стоящим в полном блеске и разбитым на части. На заднем плане изображен город, среди построек которого видна церковь с луковичной главкой.
А во всю длину паперти - мучения апостолов. Еще будут отреставрированы. Снизу во всех храмах - трогательное такое вышитое медальонами и цветочками полотенце длинное... со складочками)
Удивительное все это производит впечатление. Силы и нежности. Наверное, только так, в провинции, и могла быть реализована никоновская идея гармонии светской и духовной власти: патриарху негоже бодаться с царём, государь всё равно победит, ему зазорно быть вторым; а вот в полутораста верстах от Кремля, в митрополии, при государевом воеводе, можно и не постесняться: царь далеко, Бог рядышком, можно устроить жизнь так, как кажется правильным, и не только в Архиерейском доме, а во всей епархии.
А было тут очень хорошо, вот прямо так и осталось...
продолжение следует...