Официальное беззаконие- начало анархии
Когда главный следственный орган открыто посылает куда подальше главный надзирающий за законностью орган с его требованиями об устранении нарушения законности, то это только означает, что система начала разваливаться.
Скандальное дело со служащим Нижегородского управления Росрезерва Силяковым Андреем о более чем миллиардном хищении набирает новые обороты.
Дело это еще аж 2011 года разлетелось по информационному пространству как грандиозное разоблачение крупного хищения из государственной собственности, которое однако ни имело коррупционного характера. Где хищение имущества, оцененного более чем в миллиард, выбывшего из федеральной собственности при участии как регионального управления Росрезерва, так и центральной комиссии в Москве по его реализации, а так же не много не мало а семи фирм, через которое эти МиГ ценой в миллиард и проходили, было повешено на одного специалиста-эксперта регионального управления Росрезерва. Более подробней об этом беспрецедентном, в смысле полного отсутствия какой то логики, дела я описал здесь.
В то же время по второму эпизоду этого дела, оно не сходилось с самого начала, не сходилось, а потом как то расползлось вообще в вопросе реальных фактических обстоятельств.
Более того, не просто расползлось, а вообще встал вопрос о фальсификации доказательств, то есть намеренной фабрикации дела. Поскольку защита Силякова Андрея, при активном участии его жены-Татьяны Силяковой раскопала факты указывающие на фальсификацию ключевых по этому делу доказательств. При чем, прокуратурой было указанно на наличие признаков преступления по этому поводу и даны указания следственному комитету инициировать по данному факту проверку. Однако почему то, проверку о фальсификации должно было провести именно то управление СК, которое и расследовало дело. На что те откровенно «забили», как и на прямые указания прокурора.
Но, об этом чуть попозже поподробней. Сначала необходимо уяснить вообще само существо этого дела, которое и без какой то намеренной фальсификации очевидно исключает какой то состав преступления.
Так, после того как Силякова Андрея обвинили в том, что он обманул всю систему Росрезерва, похитив планеры МиГов, даже не выходивших из обладания завода, который имел в них экономический интерес. Если вообще допустить, что эти МиГи и существовали в реальности, о чем имеются обоснованные сомнения, и даже свидетельские показания, его обвинили в хищении 35 800 тон мазута. То есть не совсем их полного хищения, а получения экономической выгоды от их приобретения по заведомо заниженной цене с целью последующей реализации по цене рыночной.
Здесь, само собой разумеется, необходимы обязательные три составных части состава преступления, что бы похититель мог его реализовать.
То есть, во первых, возможность намеренного занижения цены. Установленный факт заниженной цены. Безусловное влияние на принятие решение комиссией, одним лишь из членов которой он являлся, реализация фирме, от приобретения которой мазута по заведомо заниженной цене мазута, он мог получить какую то выгоду. И получение этой выгоды. Только при установлении и доказанности всех этих фактов, можно вообще говорить о хищении. Поскольку в отличии от злоупотребления полномочиями и их превышения, похититель представляет собой субъекта отстраненного от непосредственно государственной системы организации, у которой и было похищено имущество. В противном случае ставить вопрос о злоупотреблении нужно было всей комиссии, поскольку Силяков сам не обладал какими то индивидуальными полномочиями по реализации. Но повесили все же на него.
Так вот, ни одного доказанного факта из всех вышеперечисленных элементов состава преступления приговором не установлено. Его фабула вообще представляет из себя череду не основанных на конкретных доказанный фактах предположениях, о том, что Силяков якобы имел возможность, заинтересованность и корыстную выгоду от проведенной операции по разбронированию и реализации 35 800 тон мазута.
Нет ни доказательств ни фактов ни сговора с оценщиком. Ни обмана остальных членов комиссии. Ни участия и получения какой то выгоды от приобретения этого мазута, фирмой его приобретшей. Более того судом вообще не устанавливается факт того, какую именно выгоду приобрел или хотел приобрести подсудимый от совершенной операции, кроме голословного предположения о том, что она могла иметь место. То есть судом не устанавливается обязательный признак преступления- хищения, и несмотря на это признается вина в его совершении.
В деле остается только исключительно экспертиза оценки, которая показала не соответствие цены на мазут, указанный в оценке при реализации в Росрезерве, реальным рыночным ценам. Однако такое не соответствие само по себе не указывает на умысел Силякова. Нужно ведь доказать его участие в намеренном занижение цены, а оно не то, что бы не доказывается, а попросту не объясняется, о том как мог он повлиять на независимого оценщика.
Более того, при детальном рассмотрении экспертизы становится очевидным, что сама экспертиза по уголовному делу не соответствует нормам законодательства. Так при ее производстве абсолютно не учитывается тот факт, что реализованный мазут был обводнен сверх нормы и содержал большое количество «мертвого» осадка и механических примесей. Имеет место, определенное несоответствие ГОСТам. И, несмотря на это и отсутствие каких то других достаточных доказательств суд кладет эту экспертизу в основу вывода о виновности подсудимого в хищении.
В таком виде, когда мазут ненадлежащего качества выдается за мазут надлежащего качества, это может указать только на то, что дело имеет цель прикрыть исчезновение мазута надлежащего качества, то есть прикрыть другое масштабное хищение, повесив его на одного человека, не занимавшего ключевую позицию в Росрезерве. О чем прямо пишет Татьяна Силякова.
Дальше больше, после рассмотрения обнаруживается факт подмены листов дела. А так же то, что на экспертизу как предмет исследования вообще был представлен паспорт не того мазута, в хищении которого состояла суть обвинения. То есть Силякова обвиняли в хищении 35 800 мазута, находившегося на Автозаводской ТЭЦ, а эксперт положил в основу своих выводов исследование паспорта 6,1 тонн мазута, находящегося в резервуарах Ново-Уфимского НПЗ.
То есть, имеется лишь одно хоть сколько то относимое доказательство, но и оно в конечном счете оказывается фальсифицированным.
Татьяна Силякова обращается в Следственные Комитет, но те даже отказывают в регистрации сообщения о преступления. Это обжалуется в прокуратуру и та обнаружив конкретные факты, указывающие на признаки преступлений о фальсификации доказательств, обращается с требованиями в СК о регистрации данного заявления и проведения соответствующей проверки.
НО СЛЕДСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ПРОСТО НАПРОСТО ИГНОРИРУЕТ ТРЕБОВАНИЯ ПРОКУРАТУРЫ, ОТВЕЧАЯ, ЧТО СЧИТАЕТ ИХ НЕЗАКННЫМИ.
То есть вообще какая то анархии. Правовой беспредел. Требования главного надзирающего за законностью государственного органа о соблюдении законности и принятия мер по устранения нарушений законности игнорируются адресатами, как незаконные.
На лицо такое вопиющее нарушение субординации, которое только может свидетельствовать, что порядок в нашей стране обуславливается требованиями отнюдь не законности, а иными негласными нормами не согласующимися с ней. Когда формальная система правоохранительных органов фактически же функционирует по иным принципам отличным от собственно правовых, где интересы законности и полномочия по ее поддержанию компетентных органов могут не ставится ни во что в зависимости от обстоятельств и реальных определяющих интересов реальных властных субъектов.
А как вы сами думаете, Poll возможно ли законное правосудие, когда следствие игнорирует предписания прокуратуры?