Гл. 5,6,7
Глава 5. Чимкент.
Ни я ни моя подруга Галка не поехали в Лебедянь поступать в педучилище. Галка продолжала учиться в школе на Мангышлаке, а меня родители увезли в Чимкент на время папиного отпуска и учиться в 9-том классе я начала там в школе им. Клокова, в которой учился мой папа и до ухода на пенсию преподавал математику муж тёти Розы Борис Константинович Дмитриев. Дядя Боря уже не работал в школе, но дома продолжал готовить желающих к поступлению в ВУЗы. Математиком он был классным. Он был и классным дядей.
Не знаю почему, но, несмотря на мою плохую успеваемость, он говорил, что Зинчаба (так ему нравилось называть меня, хотя в честь папиной мамы меня назвали Зиной) ещё себя покажет. Всегда был со мной добр, приветлив, а при встрече непременно шутил.
Просто Зиной меня называла из домашних, пожалуй, только мама. Или Зинаидой, когда сердилась на меня. Тётя Роза звала Зинухой, а папа звал Зикой или Зикочкой.
По мнению дяди Бори я непременно должна была учиться только в «его» школе, туда меня и привели и определили в 9-тый класс «В». А надо отметить, что с первого класса я училась только с «ашниками», неудивительно, что как только я пришла в «В» и мальчишка, сидевший сзади меня, начал меня терроризировать, я пожаловалась на него дяде и меня тут же перевели в 9-тый «А». Вот это был класс! Дружный и какой-то совсем особенный. Я полюбила его всем сердцем. Подружилась со многими девочками и мальчиками и хоть опять успеваемость моя не возросла, а по химии и вовсе упала окончательно и бесповоротно, класс меня принял и вскоре считал своею и даже удивлялись: как разве я не не учусь с ними с первого класса?, так пришлась по душе новым одноклассникам.
Как-то сразу, став своей, была вовлечена во все общественные дела класса и принята в комсомол - за меня поручились, хотя я проучилась с этими ребятами всего одну первую четверть. Это время было таким словно я попала не в другой город и школу, но в совсем иной мир, какой-то более реальный и яркий. Класс был сильным, ребята учились серьёзно, вели себя в основном ответственно, классная руководительница Екатерина Фёдоровна была им лучшим другом. Вместе с ней ходили в походы, в кино, просто гуляли, обсуждая насущные проблемы. Девчонки поверяли ей свои сердечные тайны, мальчики спрашивали совета какой выбрать институт. Запросто приходили к ней домой. Очень любили и уважали её. За глаза звали «наша Фёдоровна». Но при этом оставались 15-тилетними подростками, которые могли удрать с уроков в кино или просто поболтаться в осеннем парке среди деревьев с опавшими золотыми листьями, устилавшими аллеи парка, помечтать, строя планы на будущее. Принести в школу на вечер бутылку сухого вина и выпить её. Могли наполучать и плохих оценок. Наша Фёдоровна возилась с нами как с собственными детьми, которых у неё ещё не было. Не была она ещё и замужем и всё своё время посвящала своему любимому классу. Вела она у нас русский, литературу и историю, добросовестно учила и заставляла учиться так же добросовестно нас.
Кажется, такой полноценной жизнью я ещё и не жила.
Ребята остались очень дружны и после окончания школы, три пары из них переженились между собой: Олечка Шумкова стала женой Альки Адамиди, Ниночка Осипова вышла замуж за Мишу Вдовченко, а после окончания института через некоторое время была приглашена работать завучем в нашу школу. Ритуля Каракешишева вышла замуж за Сашу Лосева. Эти ребята были ядром класса и после окончания школы и институтов продолжали дружить семьями, не теряя связи с Фёдоровной.
Папин отпуск тем временем подходил к концу, родители готовились к отъезду, а о том чтобы мне остаться со старенькой бабушкой мама и слышать не хотела.
Наступил день отъезда, мы уезжали на поезде в вагоне под номером 13, он был последним, в районе Гурьева его должны были отцепить и прицепить к другому поезду и я всё мечтала о том, что вагон вдруг отцепят прямо сейчас и я всё-таки останусь в Чимкенте.
Первая четверть ещё не закончилась, ребята ушли в школу и от того, что я даже толком не простилась с ними, мне было особенно грустно. Но не такие это были ребята, чтобы не проводить друга. Поезд не успел дать последний гудок, как весь класс высыпал на платформу во главе с Фёдоровной. Я была не просто счастлива, моё сердце ликовало! Вот они какие славные, дорогие мои! Таких друзей больше не было ни у кого!
Каждый раз, когда я приезжала в Чимкент, со всех ног бежала к ним, обнять, поговорить…
Не говоря уже о письмах. Писала каждому отдельно и очень продолжительное время.
Глава 6. Нальчик.
Возвращалась с трудом. Всё в моём прежнем классе было не так: отношения с учителями, с одноклассниками и это сказывалось не только на моей успеваемости, но и на посещаемости, до тех пор пока меня не вызвали на комсомольское классное собрание и не пригрозили исключением из комсомола. Это было уже слишком.
С обидой выкрикнув, что не они меня принимали в комсомол, не им меня и исключать, я выбежала из класса, громко хлопнув дверью.
Не знаю, как сложились бы мои отношения с классом дальше, но в доме заговорили о том, что папе пора демобилизоваться и переехать с Мангышлака в другое место с менее резко континентальным климатом, нормальной водой и прочим, тем более, что многие офицеры из тех с которыми папа начинал здесь служить уже демобилизовались и жили в разных городах России. Прослужил папа в армии больше двадцати восьми лет.
Такой поворот меня устраивал. Мама уехала в санаторий, а возвращаясь домой, заехала в Тольятти, молодой город на Волге. Город маме очень понравился и она хотела, чтобы мы переехали в Тольятти. Папа же побывал на Северном Кавказе в столице Кабардино-Балкарии и решил, что нам следует переехать жить в Нальчик, что мы и сделали. Поэтому 9-тый и 10-тый классы я заканчивала в школе номер 1 города Нальчика.
Я так часто бывала новенькой, что эта роль стала для меня привычной.
Прийдя в 9-тый «А» в середине года я, на мой взгляд, хорошо вписалась в этот класс.
У меня сразу появились две подруги: Танечка Лободина и Валюшка Шершнёва. Но общей дружбы у нас не получалось, поэтому я проводила время поочерёдно, то с Танюшкой и её ещё одной подругой Клавой, то с Валюшкой.
Особого внимания требует наш приезд. В город въехали на… катафалке. Сами мы этого не знали, об этом нам сообщил постовой милиционер, который остановил водителя в центре города на проспекте Ленина. У нас с собой были постельные принадлежности, связанные в большие тюки, чимоданы, словом корзинки-картонки и в обычное такси мы попросту не помещались, а тут же неподалеку от стоянки такси припарковался большой фургон и водитель с готовностью согласился отвезти нас в Затишье - район, расположенный рядом …с городским кладбищем. Этот случай мы вспоминали со смехом ещё очень долгое время!
9-тые классы учились во вторую смену. Посадили меня на предпоследнюю парту с моей новой подружкой Валей Шершнёвой. Уроки заканчивались после шести часов вечера, а фильмы в кинотеатре «Мир», на которые пускали подростков начинались в шесть и мы с Валюшкой частенько удирали с последних уроков смотреть кино.
Перейдя в 10-тый класс, мы уже учились только в первую смену. Но тут нас подстерегала другая трудность. Когда, идя утром на занятия в школу, я заходила за Валюшкой, она только просыпалась и мы каждый день опаздывали на первый урок, которым обычно была физика и наш добрейший и милейший учитель физики Пётр Михайлович так и говорил: «Пожалуйста, не закрывайте двери кабинета, ещё не пришли Крутик и Шершнёва…».
А когда моей маме на родительском собрании говорили о моих постоянных опозданиях она недоумевала, так как до школы от дома было идти минут 15, а из дома я уходила за 30-40 минут до начала занятий.
В 10 классе от Валюшки меня пересадили после одного случая. Однажды прийдя в класс и, как обычно с приходом учителя встав для его приветствия, я отвернула крышку парты, на которой юморист, учившийся во вторую смену, вырезал: «Мёртвые не кусаются». Тут я зашлась таким безудержным смехом, что сначала вообще была выдворена из класса, успокоиться, а потом - пересажена поближе к учителю.
Посадили меня с мальчиком, звали его Гришей Куценко. Это был хороший мальчик и хороший ученик. Он был серьёзным. Я же в отличии от него отличалась ужасной беспечностью и почему-то именно на уроках математики меня так и подмывало рассказать Грише какую-нибудь хохму, его начинал распирать смех, математичка Галина Ивановна грозно кричала: Куценко, встать! Бедный Гришка вставал и выслушивал очередное замечание, я же делала вид, что меня это вообще не касается. Галина Ивановна не сразу поняла, что случилось с одним из её лучших учеников: Гриша мечтал после окончания школы пойти учиться в лётное училище и ему нужны были хорошие знания по математике, а когда поняла, меня пересадили и от Гриши.
В школе я интересовалась немногими предметами и, честно говоря, вообще никак не могла взять в толк зачем мне знать физику и химию. Но литературу, историю и английский язык изучать мне нравилось. Правда и по этим предметам не всегда получала высокие отметки. Я очень быстро загоралась, но так же быстро и остывала. Готовилась к занятиям не систематически. Любила в глаза пыль пустить, а потом просто прохлаждалась.
К выпускным экзаменам мы готовились в основном у Танюшки, которая пыталась отнять у меня роман (я читала «Гулящую» уже не помню какого автора) и впихнуть в меня хоть какие-нибудь знания по физике. На экзамене по физике мне достался вопрос о маятнике, Пётр Михайлович сам услужливо принёс мне металлический шарик на верёвочке, но, уже стоя у доски, я постаралась от него отделаться, спрятав в ящик учительского стола. С грустью выслушав мой ответ, Пётр Михайлович сказал, что он поставит мне положительную оценку, если я пообещаю ему не поступать в технический ВУЗ. Я с готовностью обещала, ведь собиралась поступать в педагогическое училище.
Наступил конец июня 1968 года.
Сдан последний экзамен, мама зовёт на примерку платья для выпускного бала и наконец с душевным волнением я вхожу в зал, где собрались нарядно одетые учителя и ученики, уже бывшие.
Спотыкаясь поднимаюсь на сцену, чтобы сказать благодарственное слово и замираю от громадного чувства любви, охватившего меня при виде переполненного зала. Любви к школе, в которой больше не учиться, к учителям и ко всем присутствующим в зале, к самой Жизни. Этого чувства мне уже никогда не забыть.
Не забыть и рассвета который, выбежав гурьбой из школы, отправились встречать всем классом, бродя по утреннему городу и распевая песни счастливыми голосами. Так закончились мои школные годы.
Глава 7. Юность
Пришло время подумать о будущем.
Сразу скажу, что «добро» на поступление в педучилище родители мне не дали.
Совесть моя подсказывала, что на большее я расчитывать не могу, ведь хороших знаний у меня не было, но всё-таки сдала вместе с Танюшкой документы в университет на факультет иностранных языков, так как Таня мечтала о профессии педагога английского языка, а мне было всё равно куда идти учиться дальше, если не в педучилище.
Таня не поступила, а меня приняли вольнослушателем с ещё одной девочкой. Но из этого тоже ничего хорошего не вышло.
4 августа 1968 года моя старшая сестра родила сынишку. А так как институт она ещё не закончила, мама боялась, что если Света возьмёт академический отпуск на год, то окончание института вообще окажется под большим вопросом, поэтому через 3 месяца после появления на свет Владика, сестру отправили в Чимкент на учёбу и защиту диплома, а малыша оставили у нас.
Университет я скоро бросила, потому что просто не справилась. Но совсем не огорчилась.
Нянчила племянника и в ус, что называется, не дула.
Но родители не могли смириться с тем, что младшая дочь останется необразованной и так как у меня не было вообще никаких желаний, папа предложил на выбор: поступать либо в технологическое училище либо в строительный техникум. Я выбрала строительный техникум, так как терпеть не могла готовить, а в технологическом училище готовили поваров. Мне нашли репетитора - пожилого осетина чем-то напоминавшего дядю Борю, чтобы помочь подготовиться к экзаменам по математике. Он-то и научил меня любить математику.
Так я начала учиться в новом, недавно открывшемся, строительном техникуме, а Танечка - работать на заводе, потом она закончила заочно педагогическое училище, но так и не получила места в школе.
Учёба в техникуме неожиданно для меня самой мне понравилась. И я получила диплом о его окончании со вполне приличными оценками.