Кризис - бум активов и надувание пузыря, а затем неизбежный взрыв и крах-все банально
Нуриэль Рубини 26 апреля 2010
В этом эксклюзивном материале Amazon, мы свели лицом к лицу Яна Бреммера и Нуриэля Рубини и попросили их взять интервью у друг друга.
Ян Бреммер является президентом Eurasia Group, ведущим мировым исследователей в сфере политического риска и консалтинга. Он пишет для The Wall Street Journal, The Washington Post, Newsweek, Foreign Affairs и других изданий, его книги широко известны: Конец свободного рынка, J-образная кривая, и Жирные Хвосты. Ниже вы насладитесь вопросами Яна Бреммера к Нуриэлю Рубини, и узнаете, что Рубини в ответ спросил у Бреммера.
Бреммер: Вы утверждаете, в своей книге [Кризис экономики: Практикум по финансовым крахам], что финансовые кризисы не являются непредсказуемыми "черными лебедями", а их можно предсказать - по сути, это белые лебеди. Что вы имеете в виду?
Рубини: Мой друг Нассим Талеб популяризировал понятие "Черные лебеди", те экономические и финансовые события, которые возникают внезапно, неожиданно и непредсказуемо. Но вы посмотрите на финансовые кризисы в прошлом - первым является Тюльпаномания в Нидерландах в 17 веке - вы видите, что картина весьма однообразная и предсказуемая: сперва надувается мыльный пузырь - часто на рынке недвижимости или на фондовых рынках или в новых отраслях - это приводит к финансовой эйфории, накачке чрезмерных рисков, накоплению чрезмерной задолженности и запредельному увеличению кредитного плеча. Так суть этого этапа - бум активов и надувание пузыря, а затем неизбежный взрыв и крах - все банально и предсказуемо, если проследить на экономические и финансовые показатели, которые отражают зарождение и развитие подобного рода эксцессов. Таким образом, финансовые бумы и спады предсказуемы как и появление белого лебедя весной на пруду,и это вовсе не случайные и непредсказуемые черные лебеди. Финансовые кризисы неоднократно происходили в течение сотен лет, и они следуют совершенно закономерно. Именно поэтому моя книга рассказывает о "кризисе экономики", явлении, которое становится правилом, а не исключением. Финансовые кризисы, которые должны были бы происходить один раз в 100 лет происходят чаще и с большей вирулентностью (ядовитостью), чем в прошлом, и их экономические, налоговые, финансовые и социальные издержки постоянно растут. Беда в том, что в фазе надувания пузыря почти все, за исключением нескольких критически настроенных аналитиков, охвачены бредовой манией иррациональной эйфории: домашние хозяйства, финансовые институты, инвесторы и прочая рвань думают лишь о том, как бы отхватить свою порцию пузыря, в том числе это отличная почва для расцвета всяческих "мавродиев". В общем, в каждом пузыре есть чудаки, которые утверждают, что в этот раз все будет совершенно по-другому, и что пузырь это вовсе не пузырь, а дивный новый мир экономического роста и вечной прибыли. Потом, когда пузырь лопается, то действительность отрезвляет с наступлением депрессии. Бреммер: Кто виноват в последнем финансового кризиса? Рубини: Список обвиняемых очень длинный. Федеральная резервная система удерживала процентные ставки на слишком низком уровне слишком долго в первой половине прошлого десятилетия и питала жилищный и кредитный пузырь. Банкиры и инвесторы с Уолл-стрит были жадны, высокомерны и безрассудны по поводу оценки рисков и наращивали кредитные рычаги, потому что получали быструю и большую прибыль. В результате они наплодили монбланы токсичных кредитов - ипотечных кредитов и других займов - которые заемщики не могли себе позволить, упаковывали всю эту дрянь в токсичные облигации - весь алфавит структурированных финансовых продуктов, так называемых CDO, MBS - ипотечных ценных бумаг или долговых обязательств, обеспеченных долговыми обязательствами - и даже в долговые обязательства, обеспеченные долговыми обязательствами облигации. Это были новые, сложные, экзотические, непрозрачные, не торгуемые, оцениваемые по моделям, а не по рынку, и граничащая с мошенничеством деятельность рейтинговых агентств. Более того, рейтинговые агентства больше других виновны, поскольку они по уши погрязли в конфликтах интересов: они сделали большую часть своих доходов от фальшивых рейтингов новых инструментов и взятках от эмитентов этих мусорных инструментов. Кроме того, регуляторы и контролеры впали в спячку под убаюкивающую идеологическую колыбельную, раздававшуюся из Вашингтона на протяжении последнего десятилетия: невмешательство в "Дикий Запад" капитализма с минимальным регулированием и надзором за деятельностью банков и других финансовых институтов. Бреммер: В книге вы высказывают опасения, что после прошлой чрезмерной перегрузки частного сектора кредитами сейчас происходит чрезмерная перегрузка кредитами общественного сектора, которая угрожает экономическому подъема. Откуда эти опасения? Рубини: Великая рецессия 2008-2009 годов была вызвана накоплением задолженности и резким повышением уровня левериджа (кредитного плеча) у домашних хозяйств, финансовых учреждений и даже в корпоративном секторе во многих странах с развитой экономикой. Хотя теперь можно много говорить о делевериджинге по мере того, как кризис ослабевает, но реальность такова, что в частном секторе долг стабилизировался на очень высоком уровне. В отличие от этого и как следствие налогово-бюджетного стимулирования и социализации части потерь частного сектора в настоящее время происходит массированная накачка долгами общественного сектора. Дефицит, превышающий 10% ВВП, может быть найден во многих развитых странах, включая Америку, и отношение долга к ВВП, как ожидается, резко возрастет - в некоторых случаях вдвое в течение следующих нескольких лет. Подобные бюджетные кризисы исторически приводили к анемичному экономическому восстановлению, которое было медленным и двигалось ниже линии тренда в течение многих лет. Суверенные долговые проблемы появляются с еще большей вероятностью, учитывая громадную накачку деньгами общественного сектора. В тех странах, которые не могут выпускать долговые обязательства в своей собственной валюте (традиционно это страны с формирующейся рыночной экономикой), или в тех, которые могут эмитировать долги в своей собственной валюте, но не могут самостоятельно печатать деньги (как в еврозоне), возникает бюджетный дефицит, неустойчивость и как следствие кредитный кризис, суверенный дефолт или иные формы принудительной реструктуризации государственного долга. В странах, получающих займы в собственной валюте и способных монетизировать государственный долг, суверенный долговой кризис маловероятен, но монетизация бюджетного дефицита в конечном итоге может привести к высокой инфляции. А инфляция - по умолчанию - равносильна налогу на капитал, на владельцев государственного долга, так как он снижает реальную стоимость номинального обязательства по фиксированным процентным ставкам. Таким образом, последние проблемы, с которыми сталкивается Греция, лишь верхушка айсберга суверенных долгов во многих развитых странах (и меньшего числа стран с формирующимися рынками). Рынок облигаций уже настороженно наблюдает за происходящим в Греции, Испании, Португалии, Соединенным Королевстве, Ирландии и Исландии, толкая государственные облигации этих стран в царство высокой доходности. В конце концов этот процесс может проявиться и на других странах - не исключая Японию и Соединенные Штаты Америки - где налогово-бюджетная политика давно едет по кривой дорожке. Бреммер: Должны ли мы тогда беспокоиться об опасности распада Европейского валютного союза - так называемой "еврозоны"? Рубини: Это серьезные и растущие риски. Дилемма для Греции и других стран, которые ласково обозвали PIIGS - это Португалия, Италия, Ирландия, Греция, Испания, - в том, что бюджетная консолидация необходима для предотвращения нестабильности, но увеличение спредов (читай - рисков) на суверенные облигации, повышение налогов и сокращение государственных расходов, как правило, становится причиной экономического спада. Это также осложняет динамику государственного долга и препятствует восстановлению устойчивости государственного долга. В самом деле, это была ловушка, с которой столкнулась Аргентина в 1998-2001 и которая усугубила рецессию и в конечном итоге привела к дефолту. Страны-члены еврозоны потеряли конкурентоспособность на внешнем рынке, вызванную жесткой денежно-кредитной политики и сильной валютой, эрозией долгосрочных преимущества в сравнении с развивающимися рынками и ростом заработной платы, превышающим рост производительности труда, что в свою очередь привело к дополнительным ограничениям на возобновление роста. Если рост не восстановится, то финансовые проблемы будут ухудшаться, при этом политически трудно будет принять болезненные реформы, необходимые для восстановления конкурентоспособности. Порочный круг дефицита государственного бюджета по счету текущих операций, ухудшение динамики внешней задолженности и стагнация вместо роста может установиться надолго. В конце концов, это может привести к дефолтам стран-членов еврозоны по государственным и внешним долгам, а также к выходу из монетарного союза, дестабилизации экономики, которая будет не в состоянии произвести перестройку и реформы достаточно быстро. Предоставление ликвидности международного кредитора последней инстанции - Европейского центрального банка, МВФ и даже нового Европейского валютного фонда - может конечно на время предотвратить перетекание проблемы ликвидности в проблему несостоятельности. Но если страна несостоятельна, а не только не ликвидна, то такие "спасительные меры" не в состоянии предотвратить возможный дефолт и девальвацию (или выход из валютного союза), так как международный кредитор последней инстанции в конечном итоге прекратит финансирование растущего долга, как это произошло с Аргентиной (или Россией в 1998). Таким образом, наиболее слабые звенья ЕС - такие страны, как Греция, возможно в конечном итоге будут вынуждены объявить о банкротстве и выходе из валютного союза для восстановления конкурентоспособности и роста за счет амортизации их новой национальной валюты. Бреммер: Как мы можем правильно обойтись с последствиями финансового кризиса? Как правильно уменьшить частные и государственные долги? Рубини: Очистка высокой задолженности частного сектора и снижение государственного долга в сочетании с ростом (экономики) - это две вещи почти не совместные, если кризис завершается анемичным восстановлением. Снижение коэффициента задолженности приводит к парадоксу бережливости: слишком быстрый рост сбережений приводит к углублению рецессии и делает коэффициенты задолженности еще хуже. В конце концов, решение проблем частного сектора путем перенесения частных потерь на государственный сектор является рискованным. В лучшем случае в конечном итоге будут подняты налоги, а расходы сокращены, что отразится негативно на росте, в худшем случае, результатом может быть прямая потеря капитала (дефолты) или косвенная (инфляционный налог, если крупный бюджетный дефицит резко вырастет). Проблемы частного долга должны быть решены частными дефолтами, сокращением долговых обязательств и конверсией долга в акционерный капитал. Если, наоборот, частные долги будут чрезмерно социализированы, то развитые экономики столкнутся с мрачным будущим: проблемы с их долгами просто искалечат всякие надежды на экономический рост. Бреммер: В книге вы предложили радикальные реформы системы регулирования и надзора за деятельностью банков и других финансовых учреждений и критиковали косметические реформы, которые в настоящее время рассматриваются Конгрессом США и в других странах. Для чего нужны радикальные реформы? Рубини: если реформы будут носить косметический характер, то мы не предотвратим кредитные пузыри и пузыри на рынках активов и мы будем переживать новые и более разрушительные кризисы. В настоящее время предлагаемые реформы касаются лишь так называемых "слишком больших, чтоб дать им обанкротиться" финансовых учреждений, но это все мертвому припарки: введение налога на концентрацию капитала этих монстров и введение режима для нормального завершения работы больших, системно значимых и неплатежеспособных банков не решит проблему радикально (от себя: ну да, эту проблему наверно решит социалистическая революция :) неужели не понятно, что кризисы присущи рыночной экономике, они выполняют функцию ассенизатора, и всякие досужие домыслы "экономистов" о "лечении" кризисов с помощью примочек и припарок - это все бессмысленные иллюзии. По большому счету лечение одно - невмешательство чиновников и прочих "лекарей" в экономику; рынок сам все устроит, такова сущность рынка). Если банки отнесены к разряду "слишком больших", они должны быть разбиты, чтобы сделать их менее системно важными. В самый разгар очередного кризиса властям будет трудно закрыть этих самых "слишком больших" (по политическим соображениям), поэтому соблазн спасать их снова будет доминировать. Кроме того, слишком скромно выглядит правило Волкера - которое даже в таком кастрированном виде не может быть принято Конгрессом из-за банковского лобби. Оно справедливо указывает, что банковским учреждениям, которые имеют доступ к застрахованным вкладам и кредитору последней инстанции в лице ФРС, не должно быть позволено участвовать в рискованных мероприятиях, таких как фондовые спекуляции, в хеджевых фондах и частных инвестициях (от себя: наивны эти рассуждения Рубини; вода всегда найдет свою щель, чтоб вытечь; деньги всегда найдут юридическую форму, посредством которой им будет позволено уйти на высоко доходные и высоко рискованные рынки, сколько там не поставь контролеров - которых кстати тоже кто-то должен кормить). Многое еще предстоит сделать: мы должны вернуться к более радикальному разделению между коммерческими и инвестиционными банками, которые ввел Закон Гласса Стигала. Отмена этого закона была ошибкой, которая привела к накоплению чрезмерного риска, и использовалась как банками, так и небанковскими финансовыми учреждениями. Наконец, правительство должно регулировать гораздо более жестко токсичные и опасные внебиржевые производные финансовые инструменты, а также бонусы банкиров и трейдеров должны подвергнуться радикальному "обрезанию": бонусы не должны выплачиваться сразу, но должны накапливаться в фондах и выдаваться в виде компенсаций пострадавшим инвесторам, если первоначальные инвестиции/сделки оказались рискованными и деньги были потеряны (от себя: ну это уж совсем какую-то фантастику Рубини предлагает; на святое замахнулся, ирод окаянный! :) Банкстерам вместо сладкой жизни хочет епитимью устроить - терновый венец и рубище вместо модного пиджачка от Версаче). Бреммер: Мы извлекли уроки из финансового кризиса, или мы посеяли семена следующего? Рубини: Я опасаюсь, что мы еще не выучили уроков и что часть мер, предпринимаемых в настоящее время, создает предпосылки для нового глобального пузыря и приведет к большому финансовому кризису в ближайшие несколько лет. Во-первых, ходит много разговоров о более эффективном регулировании и надзоре за финансовой системой, но васька (финансовый сектор) слушает да ест (то есть все течет своим чередом - восстанавливаются рычаги, как главный двигатель торговли, и процветают другие виды рискованного поведения, бонусы банкиров и трейдеров непристойно велики, и они еще имеют наглость лоббировать отказ от ужесточения регулирования и надзора). Правительства болтают о реформах, но почти никто ничего не делает. Между тем, банковские ставки близки к нулю в большинстве стран с развитой экономикой, и они также были очень низки на многих перегретых развивающихся рынках. Кроме того, доллар финансирует керри трейд и способствует надуванию пузырей активов по всему миру. Таким образом, резкий рост цен на всяческую шелуху, начавшийся с марта 2009 года, покоится на раздутой ликвидности, которая становятся причиной завышенных цен: на акции, облигации, нефть и сырьевые товары, акции развивающих рынков. И если этот мыльный пузырь в конце концов лопнет, то это может привести к новому и еще большему мировому финансовому кризису в ближайшие два-три года/ Источник av-rybin.livejournal.com/235804.html?style=mine#cutid1
В этом эксклюзивном материале Amazon, мы свели лицом к лицу Яна Бреммера и Нуриэля Рубини и попросили их взять интервью у друг друга.
Ян Бреммер является президентом Eurasia Group, ведущим мировым исследователей в сфере политического риска и консалтинга. Он пишет для The Wall Street Journal, The Washington Post, Newsweek, Foreign Affairs и других изданий, его книги широко известны: Конец свободного рынка, J-образная кривая, и Жирные Хвосты. Ниже вы насладитесь вопросами Яна Бреммера к Нуриэлю Рубини, и узнаете, что Рубини в ответ спросил у Бреммера.
Бреммер: Вы утверждаете, в своей книге [Кризис экономики: Практикум по финансовым крахам], что финансовые кризисы не являются непредсказуемыми "черными лебедями", а их можно предсказать - по сути, это белые лебеди. Что вы имеете в виду?
Рубини: Мой друг Нассим Талеб популяризировал понятие "Черные лебеди", те экономические и финансовые события, которые возникают внезапно, неожиданно и непредсказуемо. Но вы посмотрите на финансовые кризисы в прошлом - первым является Тюльпаномания в Нидерландах в 17 веке - вы видите, что картина весьма однообразная и предсказуемая: сперва надувается мыльный пузырь - часто на рынке недвижимости или на фондовых рынках или в новых отраслях - это приводит к финансовой эйфории, накачке чрезмерных рисков, накоплению чрезмерной задолженности и запредельному увеличению кредитного плеча. Так суть этого этапа - бум активов и надувание пузыря, а затем неизбежный взрыв и крах - все банально и предсказуемо, если проследить на экономические и финансовые показатели, которые отражают зарождение и развитие подобного рода эксцессов. Таким образом, финансовые бумы и спады предсказуемы как и появление белого лебедя весной на пруду,и это вовсе не случайные и непредсказуемые черные лебеди. Финансовые кризисы неоднократно происходили в течение сотен лет, и они следуют совершенно закономерно. Именно поэтому моя книга рассказывает о "кризисе экономики", явлении, которое становится правилом, а не исключением. Финансовые кризисы, которые должны были бы происходить один раз в 100 лет происходят чаще и с большей вирулентностью (ядовитостью), чем в прошлом, и их экономические, налоговые, финансовые и социальные издержки постоянно растут. Беда в том, что в фазе надувания пузыря почти все, за исключением нескольких критически настроенных аналитиков, охвачены бредовой манией иррациональной эйфории: домашние хозяйства, финансовые институты, инвесторы и прочая рвань думают лишь о том, как бы отхватить свою порцию пузыря, в том числе это отличная почва для расцвета всяческих "мавродиев". В общем, в каждом пузыре есть чудаки, которые утверждают, что в этот раз все будет совершенно по-другому, и что пузырь это вовсе не пузырь, а дивный новый мир экономического роста и вечной прибыли. Потом, когда пузырь лопается, то действительность отрезвляет с наступлением депрессии. Бреммер: Кто виноват в последнем финансового кризиса? Рубини: Список обвиняемых очень длинный. Федеральная резервная система удерживала процентные ставки на слишком низком уровне слишком долго в первой половине прошлого десятилетия и питала жилищный и кредитный пузырь. Банкиры и инвесторы с Уолл-стрит были жадны, высокомерны и безрассудны по поводу оценки рисков и наращивали кредитные рычаги, потому что получали быструю и большую прибыль. В результате они наплодили монбланы токсичных кредитов - ипотечных кредитов и других займов - которые заемщики не могли себе позволить, упаковывали всю эту дрянь в токсичные облигации - весь алфавит структурированных финансовых продуктов, так называемых CDO, MBS - ипотечных ценных бумаг или долговых обязательств, обеспеченных долговыми обязательствами - и даже в долговые обязательства, обеспеченные долговыми обязательствами облигации. Это были новые, сложные, экзотические, непрозрачные, не торгуемые, оцениваемые по моделям, а не по рынку, и граничащая с мошенничеством деятельность рейтинговых агентств. Более того, рейтинговые агентства больше других виновны, поскольку они по уши погрязли в конфликтах интересов: они сделали большую часть своих доходов от фальшивых рейтингов новых инструментов и взятках от эмитентов этих мусорных инструментов. Кроме того, регуляторы и контролеры впали в спячку под убаюкивающую идеологическую колыбельную, раздававшуюся из Вашингтона на протяжении последнего десятилетия: невмешательство в "Дикий Запад" капитализма с минимальным регулированием и надзором за деятельностью банков и других финансовых институтов. Бреммер: В книге вы высказывают опасения, что после прошлой чрезмерной перегрузки частного сектора кредитами сейчас происходит чрезмерная перегрузка кредитами общественного сектора, которая угрожает экономическому подъема. Откуда эти опасения? Рубини: Великая рецессия 2008-2009 годов была вызвана накоплением задолженности и резким повышением уровня левериджа (кредитного плеча) у домашних хозяйств, финансовых учреждений и даже в корпоративном секторе во многих странах с развитой экономикой. Хотя теперь можно много говорить о делевериджинге по мере того, как кризис ослабевает, но реальность такова, что в частном секторе долг стабилизировался на очень высоком уровне. В отличие от этого и как следствие налогово-бюджетного стимулирования и социализации части потерь частного сектора в настоящее время происходит массированная накачка долгами общественного сектора. Дефицит, превышающий 10% ВВП, может быть найден во многих развитых странах, включая Америку, и отношение долга к ВВП, как ожидается, резко возрастет - в некоторых случаях вдвое в течение следующих нескольких лет. Подобные бюджетные кризисы исторически приводили к анемичному экономическому восстановлению, которое было медленным и двигалось ниже линии тренда в течение многих лет. Суверенные долговые проблемы появляются с еще большей вероятностью, учитывая громадную накачку деньгами общественного сектора. В тех странах, которые не могут выпускать долговые обязательства в своей собственной валюте (традиционно это страны с формирующейся рыночной экономикой), или в тех, которые могут эмитировать долги в своей собственной валюте, но не могут самостоятельно печатать деньги (как в еврозоне), возникает бюджетный дефицит, неустойчивость и как следствие кредитный кризис, суверенный дефолт или иные формы принудительной реструктуризации государственного долга. В странах, получающих займы в собственной валюте и способных монетизировать государственный долг, суверенный долговой кризис маловероятен, но монетизация бюджетного дефицита в конечном итоге может привести к высокой инфляции. А инфляция - по умолчанию - равносильна налогу на капитал, на владельцев государственного долга, так как он снижает реальную стоимость номинального обязательства по фиксированным процентным ставкам. Таким образом, последние проблемы, с которыми сталкивается Греция, лишь верхушка айсберга суверенных долгов во многих развитых странах (и меньшего числа стран с формирующимися рынками). Рынок облигаций уже настороженно наблюдает за происходящим в Греции, Испании, Португалии, Соединенным Королевстве, Ирландии и Исландии, толкая государственные облигации этих стран в царство высокой доходности. В конце концов этот процесс может проявиться и на других странах - не исключая Японию и Соединенные Штаты Америки - где налогово-бюджетная политика давно едет по кривой дорожке. Бреммер: Должны ли мы тогда беспокоиться об опасности распада Европейского валютного союза - так называемой "еврозоны"? Рубини: Это серьезные и растущие риски. Дилемма для Греции и других стран, которые ласково обозвали PIIGS - это Португалия, Италия, Ирландия, Греция, Испания, - в том, что бюджетная консолидация необходима для предотвращения нестабильности, но увеличение спредов (читай - рисков) на суверенные облигации, повышение налогов и сокращение государственных расходов, как правило, становится причиной экономического спада. Это также осложняет динамику государственного долга и препятствует восстановлению устойчивости государственного долга. В самом деле, это была ловушка, с которой столкнулась Аргентина в 1998-2001 и которая усугубила рецессию и в конечном итоге привела к дефолту. Страны-члены еврозоны потеряли конкурентоспособность на внешнем рынке, вызванную жесткой денежно-кредитной политики и сильной валютой, эрозией долгосрочных преимущества в сравнении с развивающимися рынками и ростом заработной платы, превышающим рост производительности труда, что в свою очередь привело к дополнительным ограничениям на возобновление роста. Если рост не восстановится, то финансовые проблемы будут ухудшаться, при этом политически трудно будет принять болезненные реформы, необходимые для восстановления конкурентоспособности. Порочный круг дефицита государственного бюджета по счету текущих операций, ухудшение динамики внешней задолженности и стагнация вместо роста может установиться надолго. В конце концов, это может привести к дефолтам стран-членов еврозоны по государственным и внешним долгам, а также к выходу из монетарного союза, дестабилизации экономики, которая будет не в состоянии произвести перестройку и реформы достаточно быстро. Предоставление ликвидности международного кредитора последней инстанции - Европейского центрального банка, МВФ и даже нового Европейского валютного фонда - может конечно на время предотвратить перетекание проблемы ликвидности в проблему несостоятельности. Но если страна несостоятельна, а не только не ликвидна, то такие "спасительные меры" не в состоянии предотвратить возможный дефолт и девальвацию (или выход из валютного союза), так как международный кредитор последней инстанции в конечном итоге прекратит финансирование растущего долга, как это произошло с Аргентиной (или Россией в 1998). Таким образом, наиболее слабые звенья ЕС - такие страны, как Греция, возможно в конечном итоге будут вынуждены объявить о банкротстве и выходе из валютного союза для восстановления конкурентоспособности и роста за счет амортизации их новой национальной валюты. Бреммер: Как мы можем правильно обойтись с последствиями финансового кризиса? Как правильно уменьшить частные и государственные долги? Рубини: Очистка высокой задолженности частного сектора и снижение государственного долга в сочетании с ростом (экономики) - это две вещи почти не совместные, если кризис завершается анемичным восстановлением. Снижение коэффициента задолженности приводит к парадоксу бережливости: слишком быстрый рост сбережений приводит к углублению рецессии и делает коэффициенты задолженности еще хуже. В конце концов, решение проблем частного сектора путем перенесения частных потерь на государственный сектор является рискованным. В лучшем случае в конечном итоге будут подняты налоги, а расходы сокращены, что отразится негативно на росте, в худшем случае, результатом может быть прямая потеря капитала (дефолты) или косвенная (инфляционный налог, если крупный бюджетный дефицит резко вырастет). Проблемы частного долга должны быть решены частными дефолтами, сокращением долговых обязательств и конверсией долга в акционерный капитал. Если, наоборот, частные долги будут чрезмерно социализированы, то развитые экономики столкнутся с мрачным будущим: проблемы с их долгами просто искалечат всякие надежды на экономический рост. Бреммер: В книге вы предложили радикальные реформы системы регулирования и надзора за деятельностью банков и других финансовых учреждений и критиковали косметические реформы, которые в настоящее время рассматриваются Конгрессом США и в других странах. Для чего нужны радикальные реформы? Рубини: если реформы будут носить косметический характер, то мы не предотвратим кредитные пузыри и пузыри на рынках активов и мы будем переживать новые и более разрушительные кризисы. В настоящее время предлагаемые реформы касаются лишь так называемых "слишком больших, чтоб дать им обанкротиться" финансовых учреждений, но это все мертвому припарки: введение налога на концентрацию капитала этих монстров и введение режима для нормального завершения работы больших, системно значимых и неплатежеспособных банков не решит проблему радикально (от себя: ну да, эту проблему наверно решит социалистическая революция :) неужели не понятно, что кризисы присущи рыночной экономике, они выполняют функцию ассенизатора, и всякие досужие домыслы "экономистов" о "лечении" кризисов с помощью примочек и припарок - это все бессмысленные иллюзии. По большому счету лечение одно - невмешательство чиновников и прочих "лекарей" в экономику; рынок сам все устроит, такова сущность рынка). Если банки отнесены к разряду "слишком больших", они должны быть разбиты, чтобы сделать их менее системно важными. В самый разгар очередного кризиса властям будет трудно закрыть этих самых "слишком больших" (по политическим соображениям), поэтому соблазн спасать их снова будет доминировать. Кроме того, слишком скромно выглядит правило Волкера - которое даже в таком кастрированном виде не может быть принято Конгрессом из-за банковского лобби. Оно справедливо указывает, что банковским учреждениям, которые имеют доступ к застрахованным вкладам и кредитору последней инстанции в лице ФРС, не должно быть позволено участвовать в рискованных мероприятиях, таких как фондовые спекуляции, в хеджевых фондах и частных инвестициях (от себя: наивны эти рассуждения Рубини; вода всегда найдет свою щель, чтоб вытечь; деньги всегда найдут юридическую форму, посредством которой им будет позволено уйти на высоко доходные и высоко рискованные рынки, сколько там не поставь контролеров - которых кстати тоже кто-то должен кормить). Многое еще предстоит сделать: мы должны вернуться к более радикальному разделению между коммерческими и инвестиционными банками, которые ввел Закон Гласса Стигала. Отмена этого закона была ошибкой, которая привела к накоплению чрезмерного риска, и использовалась как банками, так и небанковскими финансовыми учреждениями. Наконец, правительство должно регулировать гораздо более жестко токсичные и опасные внебиржевые производные финансовые инструменты, а также бонусы банкиров и трейдеров должны подвергнуться радикальному "обрезанию": бонусы не должны выплачиваться сразу, но должны накапливаться в фондах и выдаваться в виде компенсаций пострадавшим инвесторам, если первоначальные инвестиции/сделки оказались рискованными и деньги были потеряны (от себя: ну это уж совсем какую-то фантастику Рубини предлагает; на святое замахнулся, ирод окаянный! :) Банкстерам вместо сладкой жизни хочет епитимью устроить - терновый венец и рубище вместо модного пиджачка от Версаче). Бреммер: Мы извлекли уроки из финансового кризиса, или мы посеяли семена следующего? Рубини: Я опасаюсь, что мы еще не выучили уроков и что часть мер, предпринимаемых в настоящее время, создает предпосылки для нового глобального пузыря и приведет к большому финансовому кризису в ближайшие несколько лет. Во-первых, ходит много разговоров о более эффективном регулировании и надзоре за финансовой системой, но васька (финансовый сектор) слушает да ест (то есть все течет своим чередом - восстанавливаются рычаги, как главный двигатель торговли, и процветают другие виды рискованного поведения, бонусы банкиров и трейдеров непристойно велики, и они еще имеют наглость лоббировать отказ от ужесточения регулирования и надзора). Правительства болтают о реформах, но почти никто ничего не делает. Между тем, банковские ставки близки к нулю в большинстве стран с развитой экономикой, и они также были очень низки на многих перегретых развивающихся рынках. Кроме того, доллар финансирует керри трейд и способствует надуванию пузырей активов по всему миру. Таким образом, резкий рост цен на всяческую шелуху, начавшийся с марта 2009 года, покоится на раздутой ликвидности, которая становятся причиной завышенных цен: на акции, облигации, нефть и сырьевые товары, акции развивающих рынков. И если этот мыльный пузырь в конце концов лопнет, то это может привести к новому и еще большему мировому финансовому кризису в ближайшие два-три года/ Источник av-rybin.livejournal.com/235804.html?style=mine#cutid1