Где Маша не пропадала!
Мы с Машкой однозначно были парой. Из таких, знаете, абсурдных пар типа "Два брата акробата: один - хуй, другой - лопата".
Я познакомилась с ней в РЕЛЭКСе года 3 с серьезным гаком назад. Тогда меня отчаянно интересовали неформалы и все, что с ними связано. Но в донельзя приличном РЕЛЭКСе я не знала с чего бы начать. Пересчитав исподтишка в курилке сережки в Машкиных ушах и заценив явно странные названия каких-то андеграундных групп в разговорах, я сделала вывод о ярко выраженном Машкином неформальстве и по обыкновению поперла трактором на ниву новой дружбы.
Машка отчаянно сопротивлялась моей бульдозерной хватке, но со свойственным ей челвеколюбием продержалась совсем недолго. И понеслась. Концерт Умки, после которого Машка потерялась у меня на хате, а утром её разыскивали друзья и мама, прогулки в закиосье ВГУ, Сусло-пати, Рамонский родник, Ярилично пламя, Дивногорье.
Уже через пол года за пивом я пугала страстно алчущую самостоятельной жизни в съемной хате Машку совим деспотизмом, аскетичностью и многоопытностью. С тех пор мы и совмещаем несовместимое. Мои намеки на лисбиан-экспириенс Машка зарубила сразу на корню. Но во всем остальном мое любопытство было удовлетворено больше, чем я готова была захапать даже при моей жадности.
Я всегда называла ее по имени - Маша, Машуня, Машенция, Машка, блин! Но никогда - Масяня. Мне всегда казалось, что эта привычная и соответствующая статусу настоящего неформала кличка ограничивает ее. Впрочем, я не пыталась повлиять.
Машка - это человек-мир. Машка - это полосатые разноцветные носки, невообразимых расцветок и узоров шмотки, фенечки, расточки, горы музыкальных нот на подоконниках, краски, кисточки, бусины, бисер, босоножки в скотче и пои в пакетике, запах керосина и бряцанье монист на восточных платках, губные гармошки, перкуссии, дудки, гитара и, конечно, мистер Тамбурин.
Она никогда не купит и не обратит внимание на лаконичную скромную вещь, потому что просто не заметит ее. Машкино поле зрение всегда заточено почему-то только на цвет. Модельеры говорят, что одним из образцов вкуса считается, когда выдержанная в одном тоне одежда подчеркнута одним цветовым пятном. Это условно-образное определение. Так вот у меня весь дом утоплен в цветовых пятнах. Я всегда с неподдерльным интересом во время мытья полов или стиркиизучаю постоянно пополняющиеся ряды трусеров и носков на батарее. Мои черно-серо-беленькие причиндалы стыдливо теряются на фоне Машкиной коллекции всех цветов радуги. Машка - это цвет.
С самого жестокого бодуна, Машенция прется в музыкальную школу. Каждую субботу. Каждую. Я молча считаю это оскорблением классической музыки в принципе, но не лезу уже со своей категоричностью и эстетством, восхощаясь нечеловеческим ее упрямством. Она долго, много и беспорядочно планирует кучу возможностей самовыражения. Натыкаясь по дому на все эти дудки, вытирая разлитые краски с полов и стен, откапывая свои сапоги из-под пакетов с нотами и поями, складывая вечно падающие с бортов в ванну фенечки, я привично матерюсь и хохочу одновременно. Машка - это музыка, упрямство и хаос в одном флаконе.
Она вечно эмоционирует. Движение машкиной мысли предугадать можно, но лучше не надо. Она любой разговор закончит чем-нибудь позитивным и эзотеричным. Поэтому, общаясь, можете не сомневаться, что она все равно вам "всю физику сведет к хуям", поставив восклицательный знак в конце любого диалога. Машка часто заразительно хохочет, разбавляя смехом слова, прямо заменяя им гласные. Так, что становится смешно, даже если ничего смешного она и не рассказывает. Машка - это смех.
Вечные метания не дают Машкиной заднице покоя, поэтому ее так и тянет к бродяжничеству. Она, как никто, умеет найти романтику в одиночестве, поэтому если вам вдруг кажется, что она от вас как-то сильно зависит и уж точно не обойдется, не обольщайтесь. Обойдется прекрасно. А параллельно еще сплетет, пару фенек, сгонзает куда-нибудь на Алтай, нароет новой музыки и заимеет новое увлечение типа росписи по стеклу или бисероплетения. Мне всегда жалко ее по возвращении с очередных Холмов, Алтая, Крыма, Москвы или куда там ее еще носит. Но Машка весело зыркает черным глазом, как-то особо бодренько воняет керосином, громко сквозь смех рассказывает о своих приключениях, уделывает всю ванну, спит сутки и садиться писать нескончаемые отчеты. И тогда я думаю, что Машка- это движение.
Мы совершенно разные изначально и со временем все больше становимся непохожими. Но мы не просто провели много времени вместе, а прожили почти три года. Недавно я топала мимо нашей звонкой Кольцовской и подумала, что это место, где прошли самые веселые годы моей жизни, а потом вспомнила Машку. Она одна из немногих людей, с которыми я очень стараюсь быть честной. А при моей брехливости, это тянет на подвиг. Я делаю это не только из практических соображений (хотя, разумеется, я удавлюсь самостоятельно отваливать за хату чирик в месяц!).
Думаю, что говорить "спасибо" или "люблю" надо, пока хочется его сказать, сразу, как пришло в голову. Потому что уже завтра многое может стать таким прошедшим прошлым, что будет все равно. Так что спасибо тебе, Машка, за наше счастливое буйство.
Я познакомилась с ней в РЕЛЭКСе года 3 с серьезным гаком назад. Тогда меня отчаянно интересовали неформалы и все, что с ними связано. Но в донельзя приличном РЕЛЭКСе я не знала с чего бы начать. Пересчитав исподтишка в курилке сережки в Машкиных ушах и заценив явно странные названия каких-то андеграундных групп в разговорах, я сделала вывод о ярко выраженном Машкином неформальстве и по обыкновению поперла трактором на ниву новой дружбы.
Машка отчаянно сопротивлялась моей бульдозерной хватке, но со свойственным ей челвеколюбием продержалась совсем недолго. И понеслась. Концерт Умки, после которого Машка потерялась у меня на хате, а утром её разыскивали друзья и мама, прогулки в закиосье ВГУ, Сусло-пати, Рамонский родник, Ярилично пламя, Дивногорье.
Уже через пол года за пивом я пугала страстно алчущую самостоятельной жизни в съемной хате Машку совим деспотизмом, аскетичностью и многоопытностью. С тех пор мы и совмещаем несовместимое. Мои намеки на лисбиан-экспириенс Машка зарубила сразу на корню. Но во всем остальном мое любопытство было удовлетворено больше, чем я готова была захапать даже при моей жадности.
Я всегда называла ее по имени - Маша, Машуня, Машенция, Машка, блин! Но никогда - Масяня. Мне всегда казалось, что эта привычная и соответствующая статусу настоящего неформала кличка ограничивает ее. Впрочем, я не пыталась повлиять.
Машка - это человек-мир. Машка - это полосатые разноцветные носки, невообразимых расцветок и узоров шмотки, фенечки, расточки, горы музыкальных нот на подоконниках, краски, кисточки, бусины, бисер, босоножки в скотче и пои в пакетике, запах керосина и бряцанье монист на восточных платках, губные гармошки, перкуссии, дудки, гитара и, конечно, мистер Тамбурин.
Она никогда не купит и не обратит внимание на лаконичную скромную вещь, потому что просто не заметит ее. Машкино поле зрение всегда заточено почему-то только на цвет. Модельеры говорят, что одним из образцов вкуса считается, когда выдержанная в одном тоне одежда подчеркнута одним цветовым пятном. Это условно-образное определение. Так вот у меня весь дом утоплен в цветовых пятнах. Я всегда с неподдерльным интересом во время мытья полов или стиркиизучаю постоянно пополняющиеся ряды трусеров и носков на батарее. Мои черно-серо-беленькие причиндалы стыдливо теряются на фоне Машкиной коллекции всех цветов радуги. Машка - это цвет.
С самого жестокого бодуна, Машенция прется в музыкальную школу. Каждую субботу. Каждую. Я молча считаю это оскорблением классической музыки в принципе, но не лезу уже со своей категоричностью и эстетством, восхощаясь нечеловеческим ее упрямством. Она долго, много и беспорядочно планирует кучу возможностей самовыражения. Натыкаясь по дому на все эти дудки, вытирая разлитые краски с полов и стен, откапывая свои сапоги из-под пакетов с нотами и поями, складывая вечно падающие с бортов в ванну фенечки, я привично матерюсь и хохочу одновременно. Машка - это музыка, упрямство и хаос в одном флаконе.
Она вечно эмоционирует. Движение машкиной мысли предугадать можно, но лучше не надо. Она любой разговор закончит чем-нибудь позитивным и эзотеричным. Поэтому, общаясь, можете не сомневаться, что она все равно вам "всю физику сведет к хуям", поставив восклицательный знак в конце любого диалога. Машка часто заразительно хохочет, разбавляя смехом слова, прямо заменяя им гласные. Так, что становится смешно, даже если ничего смешного она и не рассказывает. Машка - это смех.
Вечные метания не дают Машкиной заднице покоя, поэтому ее так и тянет к бродяжничеству. Она, как никто, умеет найти романтику в одиночестве, поэтому если вам вдруг кажется, что она от вас как-то сильно зависит и уж точно не обойдется, не обольщайтесь. Обойдется прекрасно. А параллельно еще сплетет, пару фенек, сгонзает куда-нибудь на Алтай, нароет новой музыки и заимеет новое увлечение типа росписи по стеклу или бисероплетения. Мне всегда жалко ее по возвращении с очередных Холмов, Алтая, Крыма, Москвы или куда там ее еще носит. Но Машка весело зыркает черным глазом, как-то особо бодренько воняет керосином, громко сквозь смех рассказывает о своих приключениях, уделывает всю ванну, спит сутки и садиться писать нескончаемые отчеты. И тогда я думаю, что Машка- это движение.
Мы совершенно разные изначально и со временем все больше становимся непохожими. Но мы не просто провели много времени вместе, а прожили почти три года. Недавно я топала мимо нашей звонкой Кольцовской и подумала, что это место, где прошли самые веселые годы моей жизни, а потом вспомнила Машку. Она одна из немногих людей, с которыми я очень стараюсь быть честной. А при моей брехливости, это тянет на подвиг. Я делаю это не только из практических соображений (хотя, разумеется, я удавлюсь самостоятельно отваливать за хату чирик в месяц!).
Думаю, что говорить "спасибо" или "люблю" надо, пока хочется его сказать, сразу, как пришло в голову. Потому что уже завтра многое может стать таким прошедшим прошлым, что будет все равно. Так что спасибо тебе, Машка, за наше счастливое буйство.