Корабль-храм
...Большое спасибо, великодушный meneer: пожертвованный вами стаканчик для меня весьма кстати. С тех пор, как меня одолела немочь, я могу лишь уповать на чужую доброту, хотя на моем собственном жизненном пути хватило зла. Но, пусть в кармане моем дыра, я не люблю оставаться в долгу. Взамен монетки, которую вы на меня потратили, я могу рассказать ( Read more... )
Мне не ответили.
Палуба под моими ногами дрогнула. Плески донеслись из портала, по-иному осветилась часть видимого в нем неба: корабль-храм, похоже медленно разворачивался. Новый толчок был сильнее, живая картина в портале менялась, точно декорация в райке. Луна показалась из-за потолочной балки. Сбоку вылезла наша шхуна, а перед ней переваливалась на волнах шлюпка, она спешила от храма назад, и вёсла гребцов работали слаженно, быстро.
- Эй! - повторил я призыв громче. - Эй же! Эй!!!
Ветер стих до того, что волны сменились зыбью. Полная луна висела сбоку высоко, точно вареное яйцо. Слоистый туман встал над морем, в лунном свете он мерцал зелёнью, как ядовитые болотные испарения.
Меня оставили на алтаре капища - дар суши морскому божеству, в дополнение к хлебу и вину. Словно в насмешку - ведь Спаситель угощал своим телом людей! - мою человеческую плоть без жалости предназначили порождению глубин. Я осыпал своих палачей ругательствами и проклятиями, я хулил небо и воду - все тщетно: вот для чего выбрал меня капитан, самого слабого из команды, вчерашнего чужака, не успевшего обзавестись ни крепкой дружбой, ни чьей-то жалостью в силу привязанности.
Я хотел было броситься в погоню вплавь, но передумал: предателей было не догнать, а вернуться на высокий борт собора у меня могло не получиться. Отчаяние и злость кружили мне голову и топили не хуже водоворота.
Скрипы, протяжные, как стоны, взрезали мне ушные перепонки. Собор наклонился ощутимо - даже дары в центре алтаря сместились. Море поодаль вспучилось бугром, опало, кольцом пустив разбегающуюся волну, вздыбилось вновь. Теперь чужие крики полетели ко мне - в шлюпке встревожились те, кого я недавно считал товарищами. С брызгами, фонтанами и пеной из-под воды выперло что-то огромное, будто вертикально устремившийся из глубины кит. Чудовищная туша поднималась и росла, словно стремясь превысить мачты шхуны. Картина в четыре краски - в чёрную, серую, белесую и зелёную - оказалась заключенной в раму портала: мрачное творение мариниста, живописующего кошмарные фантазии. Высокая луна осветила то, что я предпочёл бы иметь спрятанным: тулово мурены толщиной с колокольню, уплощённые лапы, которые могли быть и плавниками, колючки и перепонки вокруг башки, точно у триглы или морского черта. Пасть чудовища, будто хлебало сома, усеивали игольчатые зубы - издали они выглядели частыми и тонкими, но в действительности каждый был не меньше ятагана. Пена и струи соскальзывали с чудища с кажущейся медлительностью, столь высоко их взметнуло явившееся божество.
Протей, Нептун или Кракен - кем бы ни был кумир храма, он алкал своих даров. Пасть раскрылась шире, уши мои заломило, точно в них вдавился неслышимый звук - такой иногда возникает при шторме; говорят, он может лишить моряка рассудка. Бочонки снова сдвинулись от качки, и я понял, для чего нужен портал - он был в точности по размеру морды чудовища, позволяя просунуть пасть навстречу падающей в неё добыче. Не знаю, что держало существо под водой - работающие плавники, извивы змеиного хвоста или достающие до дна лапы. Двумя разворотами чудище наметило движение в мою сторону.
Я впал в буйство. Ужас и злость смешались во мне.
- Не меня! - заорал я. - Нет, не меня! Там, вон там - семьдесят пять душ, которых я называл товарищами. Все они просолены белой солью и черны, будто смола! Хватай их! О! Вот достойное подношение! Не беда, что они не в алтаре, они заслуживают твоей пасти! Ты, могучий, можешь взять, что вздумаешь, из любого места! Пожри их, а меня ждёт далекий порт! Поэтому - не меня, нет!!!
Reply
Личина глубоководного дива придвинулась к храму, но не стала втискиваться в проем. Смрад от гниющих водорослей, соленой рыбы, морской мертвечины обдал меня почти осязаемо. Монстр повернулся к шхуне и уже достигшей ее шлюпке. Два буруна возникли по бокам от него: он повлекся к скопищу людей, как к более лакомой приманке. Его спина с продольным гребнем отчасти скрыла от меня подробности расправы. Я упал ниц и закрыл уши руками, чтобы не слышать отчаянных воплей. Обида и страх не смогли полностью вытеснить мою жалость к несчастным, но и потеряв голос я продолжал повторять, дрожа:
- Их, не меня!
Я впал в забытие. Придя в себя, я увидел, что фонарь догорел, а снаружи рассвело. Корабль двигался, его ход ощущался явственно. На волнах не было ни следа от ночного бедствия - должно быть, мы были уже далеко.
Что влекло плавучий собор? Не знаю. Ветер путался в его полотнищах, как в парусах, но те не могли стать причиной подвижности. Я недолго задумывался, не несёт ли меня усилие скрывающегося под поверхностью левиафана, однако больших размышлений требовала моя дальнейшая участь. У меня все ещё были сухари и ром, но человек не может прожить без воды. Моя полная на треть поясная фляга не была спасением: соль в морском воздухе иссушает человека быстро. Как долго я выдержу?
Я исследовал постройки, место моего невольного заточения. В коридорах, залах и криволинейных каютах не нашлось никаких припасов. Трюмы были темны; за их люками не было трапов. Сколько позволял видеть падавший в проемы люков дневной свет, там были лишь беспорядочные столбы и распорки. Я попытался подняться на верхние ярусы башен, но внутренние конструкции мало походили на лестницы и будто бы не были предназначены для человеческих конечностей.
Неясно было, где я нахожусь. На корабле не было ни компаса, ни секстанта. Ночью я попытался разобраться в созвездиях, но запутался. Утро я провёл в поисках, не скапливается ли где-нибудь на камнях роса.
Я слышал, что некоторых рыб можно выжимать заживо и поддерживать себя их соком. Беда заключалась в том, что рыбачить мне было нечем. Обнаружив случайно несколько вогнутых черепков, я разложил их в надежде на дождь.
При этом в храме хватало чудес. В помещении, которое я назвал кают-компанией, на стене была высечена двойная карта от пола до высокого свода; неведомые пути пересекали континенты и вели с материка на материк, будто по океанскому дну. На палубах, на полу кают можно было видеть монетки, украшения, прочие мелочи - каждый предмет будто был вплавлен в дерево или камень и лежал в выемке точно по своей форме. Казалось, корабль-храм впитывает все, что попало на него извне. Я подумал, что рано или поздно я повторю судьбу находок и стану частью корабля.
Водоросли были повсюду и гнездились в неожиданных местах, даже там, куда волны не доставали. Ещё на корабле было засилье лишайников и плесени, хотя и считается, что морёная древесина не подвержена этой напасти. То и дело я натыкался на пятна, составленные из мелких резных чешуек, сизых и серых, проступивших на досках. Хлопья не были мягкими и царапали проводимую по ним ладонь.
На остатках воды и на влажных с утра лоскутах, рассасываемых пересохшим ртом, я продержался неделю. После я испытал то же, что по выходу из Кантона - жажду и жар. Только здесь не было ни госпиталя, ни священника-самаритянина, один лишь корабль-храм, губивший и поддерживавший меня одновременно. Нос резал волны, я лежал и в бреду молился всем покровителям сразу - Христу, морским дьяволам, даже лунному дракону, если тот существует.
Reply
Клипер шёл бы от Кантона до европейских берегов от девяносто или дней, шхуна много дольше. Корабль-храм не торопился вовсе, зато не боялся ни штормов, ни штиля. Все время плавания я был его деталью и не сгинул - ведь однажды я поставил на кон семьдесят пять жизней, и моя ставка выиграла.
Однажды я понял, что ко мне вернулась способность двигаться. Я приподнялся - скелет в лохмотьях, обросший бородой и коростой.
Корабль-храм входил в бухту, величавый и гордый. Его не волновала ни лоция, ни глубины, ни рифы. Жители деревушки высыпали на берег. Я смотрел пересохшими, как у выброшенной рыбины, глазами на смутно знакомые очертания крыш. Деревня, в которой я родился! Родни к тому времени у меня не осталось, но тут могли найтись семьи, членов которых я давным-давно знал детьми.
Я пополз по наклонному полу, с хрустом рассыпая тлен и чешую. Достиг пустоты вместо стены юта - и ринулся в волны. В воде мне стало лучше, я направился к берегу, не тревожась, как меня встретят: должно быть, мозг мой иссох и не помышлял о реалиях.
Я полез на мостки неуклюже, как краб. Корабль-храм, выполнив свою часть сделки, ложился на обратный курс, чтобы вернуться, откуда пришёл. Большая часть толпы, оторопев, следила только за ним, но нашлись и те, что обратили взоры ко мне.
- Демон! Водяной! - донеслось до меня. Тогда я ещё не помнил, что это значит.
Весло, едва не раздробившее мне руку, послужило хорошим напоминанием. Оно же, пришедшееся на череп, взбодрило мои мысли ещё лучше. А когда надо мной поднялся багор, я забулькал и засипел:
- Не меня!..
Не слишком громко, но теперь я нёс в себе споры корабля-храма. Плавучий собор услышал меня, он качнулся размашисто, как поплавок, и родил волну не меньшую, чем те, о которых рассказывали моим соотечественникам-мореманам в Нагасаки. Водяной вал с мутной пеной на гребне смыл с пристани многих. Мне он не причинил вреда. Простившись с деревушкой так, моя временная обитель ушла в открытое море. Конечно, ее видели многие - россказни о небывалом корабле ещё ходят в тех краях.
Я тоже покинул пенаты. Не столь важно, как я осел в этом городе. По правде сказать, meneer, верите или нет, я бы, пожалуй, мог теперь прожить и в море, но там мне не разжиться подобным стаканчиком. А без него не унять тоски: теперь мое неисполнимое желание - по-настоящему ощутить под ногами палубу корабля. Вот только куда мне на неё с такими ластами? Одно утешает: даже здесь, на берегу, мне не нужно тратиться на дорогие туфли с пряжками.
Reply
Leave a comment