Обычный случай
Доктор в бледно-зеленом халате, накинутом поверх пиджака из рыхлого твида, сидит за столом и рассеянно смотрит в ежедневник. Рядом со столом - шкаф, на его полках за стеклянными дверцами стоят книги, разномастные справочники. Сам доктор почти никогда не заглядывает в эти тома - они больше для посетителей: антураж должен оправдывать те немалые деньги, которые доктор берет за прием.
- Можно, да?
Дверь кабинета открывается. Входят двое. Доктор кидает на них профессиональный взгляд. Оба посетителя - восточной внешности. Доктор мысленно отмечает этот факт, хотя и без неприязненного «Понаехали!»: ко всем своим пациентам он относится в глубине души с одинаковым пренебрежением. Один из вошедших - томный юноша с капризными губами. Другой - явно в возрасте, но крепок, кряжист, хотя и страшен темным лицом, как черт.
- Пожалуйста, присаживайтесь, - говорит доктор. Перед его столом стоят как раз два стула.
Посетители садятся. Оба они одеты броско, даже вызывающе. У старшего все пальцы - в золотых перстнях с крикливыми камнями. Доктор размышляет, насколько в связи с этим он может повысить величину гонорара против обычного, и произносит:
- Я слушаю. Какие у вас проблемы?
Тот, что старше, вздыхает и говорит, указывая на спутника:
- Он больше не хочет.
- Не хочет? - переспрашивает доктор и делает пометку в лежащей перед ним карте.
- Нет! - восклицает старший. - А раньше все время говорил: «Хачу!» Днем - «Хачу». Вечером - «Хачу». И ночью - тоже: «Хачу! Хачу! Хачу!»
Доктор чуть морщится: неуместная буква «А» клином вбивается ему в ухо. Случай зауряден. Сведя для убедительности кончики пальцев, доктор интересуется у юноши:
- Пропало желание?
- Пропало, совсем пропало, да! - отвечает вместо спутника старший.
Юноша отмалчивается.
- Может быть, все стало слишком привычным? - осторожно подсказывает юноше доктор, косясь на старшего. - И стоит добавить немного новизны?
- Нового - не хочет! Старого - не хочет, да! - восклицает старший. Он доверительно склоняется к доктору и жалуется: - Я прошу его: «Патри!»
- Что - «по три»? - уточняет доктор.
- Не «па три»! Патри! - кипятится старший. Он скрючивает пальцы, будто обхватывает что-то невидимое, но толстое, и недвусмысленно движет ладонью.
- И? - доктор делает очередную ненужную пометку.
- Не трет! Не хочет, да! - горестно восклицает старший.
- Не нужно давить на партнера, - замечает доктор.
- Кто давит, да? Я давлю, да? - кричит старший. - Я для него все делал! Он кто был? Бедный был! Голодный был! Говорил: «Хачу!», да! Я говорил: «Я твой раб!». А теперь что?
- Мне все надоело, - произносит вдруг юноша. - У меня все есть. Не хочу тереть твою дурацкую лампу!
- Аладдин! - старший вздымает руки в золоте. - Аладдин, что ты говоришь, да?!
Юноша отвечает на не известном доктору наречии. Старший осыпает юношу иноязычными упреками. Разражается перепалка, какие не раз уже случались прежде на стоящей перед докторским столом паре стульев.
Доктор глядит сквозь ругающихся посетителей и ждет. Ему скучно.
- Можно, да?
Дверь кабинета открывается. Входят двое. Доктор кидает на них профессиональный взгляд. Оба посетителя - восточной внешности. Доктор мысленно отмечает этот факт, хотя и без неприязненного «Понаехали!»: ко всем своим пациентам он относится в глубине души с одинаковым пренебрежением. Один из вошедших - томный юноша с капризными губами. Другой - явно в возрасте, но крепок, кряжист, хотя и страшен темным лицом, как черт.
- Пожалуйста, присаживайтесь, - говорит доктор. Перед его столом стоят как раз два стула.
Посетители садятся. Оба они одеты броско, даже вызывающе. У старшего все пальцы - в золотых перстнях с крикливыми камнями. Доктор размышляет, насколько в связи с этим он может повысить величину гонорара против обычного, и произносит:
- Я слушаю. Какие у вас проблемы?
Тот, что старше, вздыхает и говорит, указывая на спутника:
- Он больше не хочет.
- Не хочет? - переспрашивает доктор и делает пометку в лежащей перед ним карте.
- Нет! - восклицает старший. - А раньше все время говорил: «Хачу!» Днем - «Хачу». Вечером - «Хачу». И ночью - тоже: «Хачу! Хачу! Хачу!»
Доктор чуть морщится: неуместная буква «А» клином вбивается ему в ухо. Случай зауряден. Сведя для убедительности кончики пальцев, доктор интересуется у юноши:
- Пропало желание?
- Пропало, совсем пропало, да! - отвечает вместо спутника старший.
Юноша отмалчивается.
- Может быть, все стало слишком привычным? - осторожно подсказывает юноше доктор, косясь на старшего. - И стоит добавить немного новизны?
- Нового - не хочет! Старого - не хочет, да! - восклицает старший. Он доверительно склоняется к доктору и жалуется: - Я прошу его: «Патри!»
- Что - «по три»? - уточняет доктор.
- Не «па три»! Патри! - кипятится старший. Он скрючивает пальцы, будто обхватывает что-то невидимое, но толстое, и недвусмысленно движет ладонью.
- И? - доктор делает очередную ненужную пометку.
- Не трет! Не хочет, да! - горестно восклицает старший.
- Не нужно давить на партнера, - замечает доктор.
- Кто давит, да? Я давлю, да? - кричит старший. - Я для него все делал! Он кто был? Бедный был! Голодный был! Говорил: «Хачу!», да! Я говорил: «Я твой раб!». А теперь что?
- Мне все надоело, - произносит вдруг юноша. - У меня все есть. Не хочу тереть твою дурацкую лампу!
- Аладдин! - старший вздымает руки в золоте. - Аладдин, что ты говоришь, да?!
Юноша отвечает на не известном доктору наречии. Старший осыпает юношу иноязычными упреками. Разражается перепалка, какие не раз уже случались прежде на стоящей перед докторским столом паре стульев.
Доктор глядит сквозь ругающихся посетителей и ждет. Ему скучно.