Для Заповедника Сказок в день Рыцарских поступков - 2 ч.

[zgorevna]

ГРЯЗЬ ЖУТЬ МРАК - часть вторая
https://zgorevna.livejournal.com/556982.html - часть первая
Они снова на обочине, прямо перед ж/д станцией.
- Кто-нибудь хочет пить? - Грязь выуживает из кармана стеклянную баклажку, до середины наполненную прозрачной водой.
- Отфильтровала, - задумчиво комментирует Жуть.
Кира снова ошарашена. Кажется, жизнь задалась целью разрушить её чувство реальности. Мучительно хочется спросить: «Как отфильтровала? У драконов организм на фильтрацию настроен? Или у неё под плащом спрятан водоочистительный заводик, который доводит воду до уровня питьевой?» - но она, пожалуй, промолчит. Пока не сели в поезд, остаётся шанс, что ей скажут «дальше мы сами». Лучше не рисковать.
В поезде, который остановился всего на минуту, Кира усаживается в кресло, подтыкает рюкзак под голову, между плечом и окном, и засыпает раньше, чем «двери закрываются...» И не видит, как по-доброму улыбаются друг другу Грязь с Жутью и расходятся в разные стороны - места рядом купить не удалось, - и застывают в креслах, созерцая проносящийся мимо пейзаж.
Кире снится беззвёздная ночь; фосфоресцирующие деревья и сорняки, люди-зомби, которые почему-то синекожи и стекаются со всех сторон на небольшую полянку, освещённую ярким солнечным светом, под ногами даже видны трава и аптекарские ромашки, что вполне логично для беззвёздной ночи; Кира должна противостоять наплыву нелюдей, но она не одна, и у её единомышленников есть огнемёты, сражение происходит в резвом, задорном темпе.
Поезд мягко останавливается, Кира открывает глаза и удивляется лишь одному: как ей вообще что-то приснилось за такой короткий срок? Организм, что, совсем дурак? Решив, что со своим подсознанием она ещё поработает и разберётся с самовольными тратами ресурса, девушка оглядывает толпу. Жуть и Грязь видно сразу, повезло кому-то с ростом.
Не то, что Кире с её 172

Они на Московском вокзале. Перрон идеально выметен, но поборницу речной чистоты ощутимо кидает из стороны в сторону, шатает как пьяную. Кире думается, она уловила принцип работы Грязи: внутренний радар дракона настроен на замусоренные водоёмы, к ним тянет с такой силой, что удержаться на месте трудно. А ведь Грязь сильная.
Жуть жёстко хватает подругу под локоть и тащит вперёд, шагая размашисто и немного нервно. Кира не смеет уцепиться с другой стороны, боится, что будет больше обузой, чем помощницей.
Им катастрофически не везёт: на площадке, объединяющей перроны, приличных размеров лужа, в которой бычков - как ржанок на птичьем базаре. И обёртки от чипсов альбатросами слетели с переполненной рядом мусорки. И стаканчики от кофе... Грязь даже не идёт к ним, ползёт на подгибающихся ногах.
- Мышь знала, - цедит Жуть обозлённо.
Удержать Грязь она не в силах.
- Знала, что это застопорит? - гадает Кира. - Она предвидела, что вы придёте разборку учинять? И специально в городе спряталась?
- Она живёт и работает здесь, - отзывается Грязь. - В научном институте, ты прочтёшь на табличке, когда доберёмся.
- Если, - поправляет Жуть.
- Не если, а когда. Потому что мы доберёмся. И я заберу у неё крылья, - тихо произносит Грязь. - Никаких разборок.
- Одобряю, - Жуть смотрит по сторонам и кусает губы изнутри.
В этот момент Кира понимает, что худшей подлянки не придумать: в Питере столько рек, каналов и таких вот луж! Нет, Кира обожает Питер, это её родной город, он лучший и самый красивый в своей парадоксальности, диком сочетании дворцов и рабочих районов, гениальных творцов на квартирниках и гопников в лигах. И вот он, со всеми пафосными набережными и обшарпанными колодцами, дорогой сердцу и замечательный, оказался ловушкой для дракона и сопровождающих. Кто знает, вдруг - пожизненной? Не совместимой с объёмом возможной переработки? Паника-паника-паника.
Кире кажется, что это она мысленно шепчет, но на самом деле рядом с ней склонилась и бормочет про панику женщина каких-то невероятных размеров. Или мужчина? Глядя на размер обуви, короткие толстые пальцы с неухоженными ногтями, стрижку под ноль, девушка готова признать в нём мужчину. Джинсы, подвёрнутые выше носков, рубашка поло и ветровка, если не обращать внимание на размер XXXL, ничего не говорят о владельце. Или владелице?
- Паника-паника-паника, хех, быстро же вы сдались, - приговаривает этот не очень высокий, но крайне объёмный человек, подлаживаясь поудобнее, чтобы подхватить распластывающуюся по луже Грязь.
- Спасибо, - выдыхает Жуть.
- Страх, дотянем до такси? - просит Грязь с самым виноватым из всех возможных выражений лица.
«Страх? Серьёзно? Собирает страхи, как Грязь фильтрует воду? - казалось бы, сколько можно за один день, но Кира не перестаёт изумляться. - А что, очень похоже. Даже затеплилась надежда добраться до места».
До Мышиного НИИ.

Страх с рыком поднимает Грязь на ноги.
- Себе порычи, - бурчит та.
Кира впервые слышит, как хихикает Жуть, которая справа (а Страх - слева), хватает обезножевшую женщину под руку. Слаженно они волокут её по осушённому асфальту к выходу, выходят через арку на площадь.
- Привокзальные таксисты дерут втридорога, - сообщает Страх, как будто есть люди, которые этого не знают. - Если что, зовите.
Жуть благодарно кивает, пряча лицо под маской. Страх сразу теряется в толпе, поразительно вёртко скользя между гражданами, никого не задевая. Таксист деловито ведёт их к машине, а до Киры вдруг доходит.
- Вы же говорили, вас всего три! - обращается она к Жути.
Жуть безразлично рассматривает фасады домов.
- Ты спрашивала, сколько нас по области. В городах, конечно же, больше, - предсказуемо отвечает не та, которая живёт в избушке у болота.
Нелепо ждать, что Жуть начнёт иначе относиться к ней. Подумаешь, сбоку прилип какой-то рыцарь! Как говорится, караван идёт при любой погоде. Вот конкретно сейчас караван движется с хорошей для Питера скоростью, хоть авто и сильно просело. На заднем сидении тесно, потому что Грязь опять разнесло. Но Кира знает, пройдёт время, фильтровальная машинка отработает положенное, и у них будут пёстрые кубики из бумаги и пластика плюс бутылка воды.
Это даже мило.

Сидя на заднем пассажирском рядом с Грязью, Кира позволяет себе бестактность: наклоняется к резиновым сапогам, снова ставшим гибкими и прозрачными, и наблюдает за процессами, которые происходят в организме драконочеловека. Ведь Грязь остаётся человеком, худым до невозможности, с сухой кожей на руках, лице и шее. Человеком с вполне нормальным белковым организмом. Однако одутловатые нижние конечности явно принадлежат драконьей сущности. Вот бы сделать полное мед.обследование, но нет гарантии, что ей позволят.
- Эй, разгибайся, приехали, - легонько толкает в плечо Грязь. - Потом досмотришь. Залипла как кошка на стиральную машинку, представь?!
Жуть не слушает её, она расплачивается с таксистом.
- Резво, - командует она, вместе с Кирой подхватывает Грязь под руки и бежит в приоткрытые ворота. По узкой асфальтовой дорожке к красивым высоким дверям.
Название на побуревшей от времени табличке, где выпуклые буквы не покрашены и темны, на ходу не прочесть. Что ж, на обратном пути.
В рюкзаке трещит телефон, Кира роняет лямку с плеча на согнутый локоть, цепляет молнию, та плохо поддаётся и заедает. Успеть до того, как с той стороны нажали отбой, бесценно! Кира так рада, что кричит «Алё!» и в этот момент осознаёт, что им предстоит проходить через охрану. За спиной охранника турникеты сверкают красными крестиками раздражающе современно и так некстати. Приходится притормозить.
Кира повторяет тише:
- Алё! Мамзя, это ты?
- Нет, папа римский! - мамин голос звучит слишком громко. - Ты не отзвонилась мне ни вчера вечером, ни сегодня утром. Ушла на болото, и что мне думать? Какими экскаваторами ворочать, проверять, утонула ты или просто сбежала к друзьям в Питер. Хоть бы сообщение прислала, но - нет, пусть эта отвратительная женщина поволнуется, она же смела учить меня жизни. Какой бесчувственной скотиной надо быть, чтобы ни разу за сутки не отзвониться. Где ты теперь?
- В Питере, - шепчет Кира, голос пропадает на второй же букве.
- Не слышу.
- Я перезвоню, - Кира нажимает сброс.
Ужас как совестно.

Жуть перемещается за спину Грязи. Резкий звук, словно кто-то встряхнул накрахмаленную скатерть. Тёмно-зелёные крылья, острые в суставах, кожистые и слегка прозрачные, накрывают Жуть и Киру. Грязь подходит к охраннику, протягивает паспорт.
- Есть такая фамилия, - шутит охранник и возвращает паспорт. - Маску наденьте, пожалуйста.
Загорается зелёная стрелочка. Жуть делает крыльями едва заметное движение. Кира мысленно благодарит предков за отличный набор генов, в который первой строчкой встроена сообразительность: за мгновение до того, как Жуть перемахнула по воздуху через турникеты, девушка успевает вцепиться в кофту Жути. И вцепиться крепко и не запищать от страха, неожиданности и восторга.
Ноги дрожат. Сердечко бьётся, аж в ушах отдаёт. Как там охранник? Не заметил? В осадок не выпал? Челюсть об пол не отбил? Кира оглядывается. Охранник стоит к ним спиной, сама невозмутимость. Ну и ладно, спишем это на магию драконов.
- Это ведь магия была? - уточняет она.
- Тысяча, - Жуть давит усмешку.
- Ах ты ж! Нет, ну что за непруха, - сокрушается Грязь.
Кира ей сочувствует. У них в деревне был аналогичный случай: ехали на машине, мама забыла переложить деньги в кошелёк, а патрульный, из любопытства проверивший её документы, счёл пятитысячную бумажку подарком. Как та ворона, которой сыр «послали». Правда, маме было не смешно.
- С другой стороны, - утешает себя Грязь. - Он отвлёкся, чтобы убрать мою тысячу в карман, и хитрого финта Жути не заметил. А она ж бесшумная, как сова.
Жуть игнорирует комплимент и тащит подругу дальше, постоянно водя носом то туда, то сюда. Она не спрашивает, где работает такая-то, а использует свои умения.
- Фонит, - кивает Жуть в сторону одного из коридоров и двигает туда.
Всё просто.

Они идут по коридорам, вокруг подозрительно тихо. Кира начинает думать, что спит. Если бы не сопение одной спутницы, почти несущей на себе другую, ощущение сна было бы нечем опровергнуть. Некстати вспоминается, как мама однажды взяла её с собой на корпоративный полёт на воздушных шарах. Кирины инстинкты тогда чуть с ума не сошли: корзинка так плавно перемещалась по воздуху, что казалось, будто они плывут в сказочном пространстве, где воздух - это вода, деревья внизу - водоросли, а стадо барашков - дафнии. Но она была счастлива и благодарна, да она до сих пор благодарна, только перезвонить не может себя заставить. Не сейчас.
Жуть останавливается у раскрытой двери. В пустой, хорошо освещённой комнате стоит человек. Девушка.
- Наконец-то, моя прекраснодушная родительница, - не оборачиваясь, говорит девушка, снимая латексные перчатки и пряча их по карманам.
Это, без сомнения, Мышь. Трудно ошибиться, глядя на ручки-веточки, ножки-палочки и тонкие светло-русые волосы, убранные в худосочный узелок на затылке. Мышь стягивает с лица маску и поправляет воротник белого халата, который делает её до глупого похожей на киношную злодейку, помешанную на издевательствах над животными. Кире не хочется думать о ней плохо, но кто-то же летал над болотом и пищал так, что гибли деревья...
- Сопровождающие могут идти, - говорит Мышь.
У Киры глаза раскрываются шире от возмущения. Такой уровень хамства выдают некоторые учителя, но Кира прощает им, измученным учениками. А эта, Мышь которая, с какого перепугу возомнила себя главной? Не замечая, что оттесняет Грязь, Кира шагает в комнату первой.
Жуть остаётся за дверью; она озирается, по напряжённому выражению её лица видно: фонит, тут всюду фонит.
- Это ещё что?! А впрочем, неважно, - решив не тратить время, Мышь обращается к Грязи. - Я очень ждала тебя, готовилась. Боялась, что ты не откликнешься на приглашение в виде письма. Готова извиниться за деревья - нужно было, чтобы ты наверняка пришла. Я даже записала тебя в книге посещений на три дня вперёд.
Кире больно слышать о том, что деревья были погублены умышленно.
«Так и знала! Линялый дракон с тёмными крыльями - это она. Это Мышь».
- Отдай крылья, - едва слышно произносит Грязь.
- Тебе придётся выслушать и согласиться на мои условия, - повышает голос Мышь, которая, очевидно, терпением не отличается, в отличие от той же Жути, которая стоит за порогом комнаты и лишь поводит плечами, прогоняя дискомфорт.
Тут неуютно.

- Как ты помнишь, мне туго даются драконьи премудрости. В той же химии любой опыт можно подтвердить или опровергнуть многократными экспериментами, - Мышь говорит и движется так, словно читает лекцию на кафедре, и этим раздражает Киру всё больше и больше. Предчувствие беды делает мышцы тряпичными, а голову ватной.
- Однако я не отрицаю, что в вашем образе мыслей есть нечто, что делает вас полезными для меня. Кое-что я могу использовать для работы, - продолжает Мышь. - Нужна твоя кровь. Вся. Я ставила эксперименты со своими образцами и поняла, что мне не стать полноценным драконом с нынешним набором...
- Не-не-не, погоди, не гони, - Кира не в состоянии сдержаться; то, что она слышит, не укладывается ни в какие нормы, да и вообще в голове не укладывается! - Это я - бесчувственная скотина. А ты - маменькина дочка. Капризная, избалованная, но не такая же ж, чтоб маму родную в расход пускать?! Ну, нету таланта, выезжаешь на матушкиных крыльях. Ок, пользуйся её добротой, но не до такой же степени!
- Двадцать девять лет живу на свете, но впервые такое вижу, - взвизгивает Мышь, ощерившись на Киру. - Откуда здесь Рыцарь?!
- Я пятьдесят три года живу на свете и тоже впервые вижу такое, - тихо комментирует Грязь, но вряд ли она имеет в виду Рыцаря.
- Что ты лезешь не в своё дело? Что ты вмешиваешься? - продолжает орать Мышь на Киру.
- А нельзя как-нибудь по-другому мудрость получить? - напирает та.
- Не хочу тратить драгоценное время, - Мышиный визг в ответ.
- Поэтому решила забрать самое драгоценное, что есть у человека? Жизнь?!
Нет, ну до чего же несправедливо, такая замечательная на самом деле тётка эта Грязь, а дочь у неё дрянная.
- Не дави на жалость, - Мышь кладёт ладони на пол, согнутые ноги раздуваются в драконьи лапы.
- Я на совесть вообще-то давила, но у тебя её, похоже, нет… - Кира ошалело наблюдает превращение небольшого человека в весьма компактного дракона.
Выглядит дракон жалко и уродливо. Бледно-розовая кожа с редкими волосками на шее. Выгнутый клюв и пухлые синяки вокруг глаз, точь-в-точь как у птенца голубя. Спина настолько тощая, что позвонки выпирают холмиками (а может, задумано было, чтобы они стали костяными щитками, только Мышь как типичная бездарность не смогла отрастить их?) и вокруг них кожа особенно сильно натянута и идёт морщинами, как низкокачественная одноразовая перчатка между растопыренных пальцев. Куцый, почти крысиный хвост. И неожиданно мощные, жёлтые, слоящиеся когти на лапах.
Жесть как она есть.

Страшненький дракон напрягается и издаёт отвратительный писк. У Киры против воли подгибаются ноги. Хотела бы она держаться ровно, но к собственной досаде валится на бок. Грязь тоже оседает на пол. Видно, насколько ей нехорошо, физически дурно. Во взгляде безнадёжность - похоже, она сдалась, смирилась.
- Надо выводить её отсюда, - Кира оборачивается к Жути.
Та стоит без движения, руки сложены на груди. Губы почти исчезли, настолько сильно сжаты. Жуть отрицательно качает головой. Кира понимает, какие-то важные драконьи принципы не позволяют Жути вмешаться. Видимо, Грязь сейчас умрёт.
Острый озноб пробирает Киру: доброе подсознание нарисовало картинку, будто умерла мама. Её собственная, которая вечно подсовывает разные пыльные книжки - «на, почитай», таскает на выставки - «это же Сандро Боттичелли», заставляет жрать (ибо есть их непереносимо) печёные кабачки - «полезные». Нет, даже не это приходит на ум в первую очередь. Дома кто-то есть, в доме тепло, свет горит в другой комнате и там - мама. Мама «мы что-нибудь придумаем», мама «этот дурак в тебя просто влюблён», мама «тебе идёт, не переживай», мама «давай зашью, а потом купим новые», мама с которой всё время ругаешься, но не потому что ненавидишь, а потому что она выдаёт своё мнение за единственно правильное. А если перестанет? Никогда ничего не скажет? Страшно.
Так страшно, что не получается встать с пола. Сопли текут из носа на губу, глаза слезятся. Кира чувствует себя мерзко и очень злится от этого. Сильнее всего она хочет ползком убраться из комнаты, но не может перестать смотреть на Грязь. Ей кажется, если отведёт взгляд, то случится непоправимое. Пусть Киру размажут по стенке, расплющат, расплавят, она будет смотреть на Грязь, будет удерживать взглядом от катастрофы. Наверное, потому что на большее не способна.
Хотя...

Принципы. Вон, гадине этой розовой никакие драконьи принципы не помешали задумать подлость. И пусть Жуть не вмешивается, а Грязь не способна постоять за себя, её, Киру, зачем-то же взяли с собой? Довезли до Питера, протащили над турникетом. Не зря ведь? Рыцарем то и дело обзывали. С последним, кстати, Кира до сих пор не согласна. Извините, неувязочка: рыцари хотят смерти дракону, вон прям как эта мелкая тварь, и тогда чем рыцарь лучше?! Нет, друзья, глупости всё это.
Кира утирается рукавом, скидывает рюкзак и отфутболивает в коридор. Пошатываясь, поднимается (пока что на четвереньки, но так даже удобнее, например, для резкого прыжка или разгона). Она злится, очень злится. Ни страха, ни колебаний не остаётся; есть вещи, в которых просто нельзя сомневаться. Можно замахиваться на великие научные открытия, но не сметь, НЕ СМЕТЬ рисковать чужой жизнью. Нужны эксперименты над животными - на себе и проводите.
Кажется, она даже рычит на бестолковую розовую рептилию. Та пятится. Видно, что боится, озирается по сторонам, но в пустом помещении негде спрятаться. Кира делает шаг к ней и срывает (как погоны с офицера-предателя) тёмные крылья со спины. Крылья отделяются как-то очень легко. Кира прикладывает их к спине лежащей Грязи. Оба крыла вжимаются в распластанное тело, растворяются в одежде, словно впитываются.
- Ну и что ты пытаешься доказать? Что ты лучше меня? - хнычет Мышь, сжимаясь до размеров человека, она больше не жалкая пародия на дракона; видимо, полноценным драконом ей ещё долго не стать.
- Я не лучше тебя, - отвечает Кира, цепляя Грязь под мышки и поднимая с пола. - Но маму не трожь.
Вот так.

Она отворачивается от Мыши, и - нет, не боится, что та ударит в спину, укусит исподтишка: слишком слабая. Кира задевает головой лампочку: «И когда это потолки успели стать такими низкими?» - и плетётся вон из комнаты. Она устала, она морально истощена, и она тащит Грязь, повисшую печальной тряпочкой.
- Мрак, - произносит Жуть, делая пару шагов назад и оглядывая обеих.
- Сейчас что не так? - выдыхает Кира.
- Разгоняющая Мрак - твоё драконье имя. Или воображаешь, что смогла бы поднять её, будучи человеком?
- Так вроде Рыцарем всю дорогу дразнили, - Кира отпускает Грязь, и та с облегчением приваливается к стенке.
- Рыцарь - человек, - объясняет Жуть. - Причём человек действия. Рыцарь вечно борется против кого-то. Он может быть без гроша в кармане, но - за идею. У драконов же всегда есть нечто ценное. Каждый дракон чем-то дорожит, что-то защищает. Мы оберегаем кое-что важное для нас самих. Реку - от мусора, землю - от радиоактивных загрязнений, да хоть саму жизнь, если уж на то пошло. И когда я говорю «оберегать», то подразумеваю «работать», а не бороться за или против. В общем, ты поняла.
- Ух, разговорилась Жуть, - слабо вздыхает Грязь и поднимается на ноги.
- Мне тут наглядно показали, что вредно замыкаться в себе: дойдёшь до людоедства, - отвечает Жуть с едва заметной ухмылкой. - Давайте, такси ждёт. Поехали домой. Отдохнём, чайку выпьем. Потом научу мелкую тому, что знаю. Для начала - как принимать роды у русалок. На той неделе должна разродиться одна.
По всему НИИ разносится драконий радостный визг. Кира прислушивается к эху в коридоре, сжимает кулаки, жмурится и сосредоточивается на том, чтобы перестать бить хвостом от счастья. И ей это удаётся.
С экрана смартфона, который она человеческой рукой достаёт из рюкзака, глядит в режиме селфи привычного вида физиономия.
- Быстро учишься, - хвалит Грязь и, кряхтя, по стеночке идёт к выходу.
Жуть поддерживает её под руку. Кира по-быстрому проверяет, не остался ли сзади хвост (нет, а жаль, что не догадалась поглядеть, когда был; какой он был? шипастый? а крылья? вряд ли сразу и крылья были), догоняет обеих женщин, на ходу записывая голосовое сообщение: «Я не пропала, я с Грязью и Жутью поехала на полдня в Питер, но уже собираюсь домой. Я в маске», - нашаривает в кармане и натягивает на подбородок аксессуар.
- А что я теперь умею? - заглядывает в лицо Жути.
- Увидишь.
- Но я же теперь такая же, как вы, да? - поворачивается к Грязи бывший Рыцарь, настоящий дракон и будущий ветеринар.
Та вздыхает:
- Даже не сомневайся. Но о том, к чему ты способна, мы знаем мало. Твоё имя, Разгоняющая Мрак, дано тебе за то, какой ты стала. Она, - Грязь кивает на идущую рядом. - Поглощающая Жуть. Как ты могла догадаться, сосредоточена на радиации. Той, которая не заметна. На вокзале нас встретила Побеждающая Страх. Мою функцию ты, наверное, сразу разгадала, я - Собирающая Грязь. Но все эти крылья, умения, рост мы приобретаем лишь через осознание, чёткое понимание, что тебе дорого в жизни.
- Понятно, но понятного мало, - морщится Кира, выходя из пыльного и полутёмного парадного на яркий уличный свет. - Крылья-то отрастут?
- Увидишь.
Такова Жуть.

Три месяца назад, погожим майским деньком в посёлке Вольный сидели мать и дочь. Пили чай с пряниками, обсуждали проблемы. Проблем было много. Например, администрация посёлка (Рысь то есть) судилась с охранной организацией, которая не выполнила договор. Рысь в концентрированных красках рассказывала-живописала беду. Жаловалась, сетовала, ныла, а Жуть терпеливо слушала, сочувствовала. По своему обыкновению, молча. Предстояло искать другую фирму, говорила Рысь, а ещё хорошо бы найти толкового менеджера, но вот незадача: кто ж пойдёт работать волонтёром, когда работодатели не кончились? Появилась в поле зрения одна деятельная дама, вот бы удалось задружиться с ней, тогда и с поиском партнёров, и с продвижением в соцсетях, и со всем прочим вопросы решились бы. А Жуть попросила контакт для Грязи. Рысь запричитала, нет-нет-нет, не переманивай специалиста. Но Жуть считала, что Грязи помощь нужнее: мусор из-под моста вывозить, базары в пользу бедных устраивать. Так и не поделили Рысь и Жуть ценную помощницу, маму одного будущего ветеринара.

Прошла неделя с той поездки в Питер, и вот в посёлке Вольный в беседке сидят две юные девы. Одна - старше, но с «детским» именем, другая - младше, но с именем «взрослым».
- Почему «мамзя»? - интересуется Рысь, заедая чай пряником.
- Сокращённо от «мама, которая постоянно говорит "нельзя"», - отвечает Мрак, запивая пряник чаем. - Нет, ну это реально невозможно, она всё запрещает, готова запрячь и ездить. Спасите-помогите.
- Ясно. У нас септик в туалете сломался. Оставайся - поможешь разгрести.
- Эм... Вообще-то я обещала мамзе вернуться засветло. Пойду, наверное.