"Страх съедает душу", пьеса Л.Стрижак по сцен. Фассбиндера, реж. В.Наставшев, Гоголь-центр
Оригинал взят у pavelrudnev в "Страх съедает душу", пьеса Любы Стрижак по сценарию Фассбиндера, реж. Влад Наставшев, Гоголь-центр
Да, это очень сентиментальный спектакль. Здесь спрямленные простые драматургические ходы. Слишком легко сходятся таджик-гастарбайтер и московская пенсионерка, слишком просто расстаются, слишком незайтейливо, одномоментно добиваются понимания и признания. Разворачивается облегченный конфликт, так и остающийся в основной своей массе мелодраматическим, в какие-то редкие моменты драматическим и совсем никогда - трагическим.
Но здесь совершенно невероятно играет актриса Светлана Брагарник. И для нее это актерский подвиг и прорыв. Сухенькая, маленькая, на неслушающихся ногах, она играет возраст так откровенно, так открыто. Но в возрасте сыгран точно и цепко типаж советской пенсионерки, еще полной сил и богатой чувственности, с ее памятью и опытом выживания, с бесстрашием и отважным любопытством к жизни - тот типаж, которому мало есть места на российского сцене. Вот эти вышибленные из социальной активной жизни старушки, соскучившиеся по общению, словоговорению, коммуникации. Актриса великолепна, она защитница своего возраста. Не выдумана, не сочинена роль, а исторгнута, извлечена из своей природы. Собственно, на нее и смотришь.
Хрупкость, беззащитность и временность мира Наставшев выражает в пластиковой дешевой мебели. Когда любовь вьется, свивается, тонкий, деликатный артист Евгений Сангаджиев выстраивает целые пирамиды из кафешных столиков и стульев. Когда любовь расшибается о быт, стулья и столы разбрасываются, ломаются, крошатся. Артисты ходят, стоят на этой мебели "на соплях" - рискуя всякий раз рухнуть и разбиться. Это, конечно, завораживающий эффект - вот как в цирке, чувство наслаждения и катарсиса сильнее, если видишь, как перформер рискует собственными костями. Это необычайно точно найденный образ - дешевого и ломкого мира, расползающегося у тебя под ногами.
Помимо главной пары, выделяется комическая пара Михаила Тройника и Юлии Гоманюк - ужасно потешные, быдловатые родственники главной героини. Отлично сделана и шовинистическая истерика у Сергея Муравьева, который орет "Это моя земля!" и ложится на планшет, стараясь все большую территорию покрыть своим телом.
В спектакле много красивого. Это вообще красивая сказка - со всеми атрибутами сказочного сознания. Видя, как изумительно работают в этом спектакле артисты Театра им. Гоголя (а именно "великие старухи" здесь изумительны), понимаешь, что всё, случившееся в этом театре, случилось не зря, и в результате был найден превосходный компромисс. Компромисс, который сегодня позволил найти это верную интонацию в поливозрастной труппе. Ту интонацию, которой не добьешься в монопоколенческих театрах - одновременно и реалистической, даже натуралистической игры, и изумительной заботы о старшем поколении, слов любви и нежности к пожилым.
Этот спектакль ставил не Кирилл Серебренников. Но, разумеется, как и всё в Гоголь-центре, им инспирировано. Важно понять и признать вот что: Серебренников с какого-то момента из социального критика превращается в социального романтика. И мне кажется, этот процесс очень верный, закономерный и обещающий.
Фото отсюда
Да, это очень сентиментальный спектакль. Здесь спрямленные простые драматургические ходы. Слишком легко сходятся таджик-гастарбайтер и московская пенсионерка, слишком просто расстаются, слишком незайтейливо, одномоментно добиваются понимания и признания. Разворачивается облегченный конфликт, так и остающийся в основной своей массе мелодраматическим, в какие-то редкие моменты драматическим и совсем никогда - трагическим.
Но здесь совершенно невероятно играет актриса Светлана Брагарник. И для нее это актерский подвиг и прорыв. Сухенькая, маленькая, на неслушающихся ногах, она играет возраст так откровенно, так открыто. Но в возрасте сыгран точно и цепко типаж советской пенсионерки, еще полной сил и богатой чувственности, с ее памятью и опытом выживания, с бесстрашием и отважным любопытством к жизни - тот типаж, которому мало есть места на российского сцене. Вот эти вышибленные из социальной активной жизни старушки, соскучившиеся по общению, словоговорению, коммуникации. Актриса великолепна, она защитница своего возраста. Не выдумана, не сочинена роль, а исторгнута, извлечена из своей природы. Собственно, на нее и смотришь.
Хрупкость, беззащитность и временность мира Наставшев выражает в пластиковой дешевой мебели. Когда любовь вьется, свивается, тонкий, деликатный артист Евгений Сангаджиев выстраивает целые пирамиды из кафешных столиков и стульев. Когда любовь расшибается о быт, стулья и столы разбрасываются, ломаются, крошатся. Артисты ходят, стоят на этой мебели "на соплях" - рискуя всякий раз рухнуть и разбиться. Это, конечно, завораживающий эффект - вот как в цирке, чувство наслаждения и катарсиса сильнее, если видишь, как перформер рискует собственными костями. Это необычайно точно найденный образ - дешевого и ломкого мира, расползающегося у тебя под ногами.
Помимо главной пары, выделяется комическая пара Михаила Тройника и Юлии Гоманюк - ужасно потешные, быдловатые родственники главной героини. Отлично сделана и шовинистическая истерика у Сергея Муравьева, который орет "Это моя земля!" и ложится на планшет, стараясь все большую территорию покрыть своим телом.
В спектакле много красивого. Это вообще красивая сказка - со всеми атрибутами сказочного сознания. Видя, как изумительно работают в этом спектакле артисты Театра им. Гоголя (а именно "великие старухи" здесь изумительны), понимаешь, что всё, случившееся в этом театре, случилось не зря, и в результате был найден превосходный компромисс. Компромисс, который сегодня позволил найти это верную интонацию в поливозрастной труппе. Ту интонацию, которой не добьешься в монопоколенческих театрах - одновременно и реалистической, даже натуралистической игры, и изумительной заботы о старшем поколении, слов любви и нежности к пожилым.
Этот спектакль ставил не Кирилл Серебренников. Но, разумеется, как и всё в Гоголь-центре, им инспирировано. Важно понять и признать вот что: Серебренников с какого-то момента из социального критика превращается в социального романтика. И мне кажется, этот процесс очень верный, закономерный и обещающий.
Фото отсюда