Паранойя прогрессирует
Я прихожу домой. Усталость свинцом наливает тело. Но я не усну - бессонница мучает меня уже несколько дней. Взяв бинокль, я подхожу к северному окну. Напротив, инфернальным чудовищем возвышается многоэтажный дом. До него метров пятьдесят, не больше. Пустые глазницы этого изъеденного паразитами исполина кое-где задернуты пеленою штор. Жду. В окнах начинают зажигаться огни. Эти огоньки блуждают по земле, обыскивая берега луж, и, отразившись от черной, как асфальт, воды, отскакивают обратно…
Вот на кухонной плите стоит котел, переваривая в своем чреве сырое мясо. Отрыжкой этого варева будет ужинать глава семейства. Детская. На небольшом диванчике застыли в неестественных и смешных позах мягкие игрушки. Они с ужасом ждут возвращения своего маленького хозяина, который будет откусывать им носы и отрывать уши… Чья-то гостиная. В пыльной комнате с белыми чехлами на мебели висят на стене старые фотографии в простеньких рамках. Мужчины и женщины в костюмах начала ХХ века, как будто приколоченные к стене, немилосердно обречены кем-то наблюдать за жизнью с той стороны… Рабочий кабинет. Я даже могу различить названия на корешках книг. Среди бесценных фолиантов и произведений классиков нагло втесались бульварные романы. И для них еще есть место...
Люди. Влюблённая пара стоит у окна, они, обнявшись, смотрят на звёзды. Они мечтают о будущем, пытаясь убедить друг друга в абсолютности любви, хотя червь сомнений уже гложет обоих. Оглянувшись, оба станут соляными столбами. Этажом выше десятилетний мальчуган, под неусыпным контролем строгого родителя водит смычком по скрипке. Инструмент, не подозревая, что в руках мастера он способен быть глашатаем человеческой души, воет от боли и хочет опять стать поленом. Взгляд скользит дальше… В инвалидной коляске дремлет дряхлый старичок. Покинутый всеми, он давно разучился отличать сон от яви. Подняв голову, смотрит на ночное небо, размышляя о том, почему, после стольких трудов, вместо искомого Философского камня он получил в награду лишь камень в почках, тысячью острых граней терзающий его нутро. Он ждет смерти. Каждый день умножает страдания его плоти, каждая ночь пожирает память… Семья собралась у телевизора. Они фальшиво сопереживают героям дешевой драмы. Они встречаются только вечером у телевизора, - кровь, связывающая их, уже довольно сильно разбавлена равнодушием. Кино закончилось, гаснет свет…
Один за одним умирают огоньки, сшивая разорванный светом электрических ламп саванн ночи. Люди послушно приносят в жертву Морфею треть своей жизни, получая взамен кошмары.
Я не сплю уже несколько дней. Тело мое страдает, но без меня, без моего участия…Единственное желание, захватившее все мое существо, испепеляющая страсть, огонь которой обуглил мою душу…- Я хочу увидеть УБИЙСТВО!
Я больше не буду смотреть в окна. Только один раз взгляну в зеркало. В последний раз.