Мифы Баира Иринчеева - 6,5.8
Продолжение.
Аргумент седьмой. Международно-юридический
С точки зрения формального юридического подхода обе стороны конфликта продемонстрировали нечто общее. Обе стороны предпочли считать Вторую советско-финскую войну необъявленной. Но причины такого одинакового подхода у двух сторон были различные.
Финляндия действовала в рамках уже сложившейся к тому времени традиции финской внешней политики, которая зиждилась на трех китах - трусости, подлости и глупости. Трусость проявлялась в том, что Финляндия непреклонно отказывалась принимать на себя ответственность за разные свои делишки, подлость проявлялась в том, что Финляндия непреклонно стремилась переложить на кого-то другого ответственность за разные свои делишки, глупость проявлялась в надежде, что трусость и подлость Финляндии останутся незамеченными. Трусость, подлость и глупость были идеологией финского руководства вплоть до того времни, когда И. В. Сталин, сжалившись над этой несчастной страной, в 1944 году согласился наконец подправить что-то в консерватории и назначил президентом Финляндии свою послушную марионетку Маннергейма. Только когда финские президенты стали беспрекословно выполнять команды из Кремля, страна получила наконец-то долгожданные спокойствие и благосостояние. Но это случится позднее, а пока, в 1921-22 годах финны трусливо отказывались признать агрессию против России, подло перекладывали ответственность за войну на карельский народ, и глупо надеялись, что кто-то им поверит.
У правительства России были свои причины не усугублять ситуацию и не объявлять войну формально. В стране еще не полностью закончилась Гражданская война, регионы бурлили разными мятежами, Карелия была лишь одной из многих горячих точек. Экономическое положение было крайне тяжелым, продовольственный кризис в 1921 году привел к голоду в некоторых частях страны. В стране была разруха, хотя известный образцовый литературный креакл того времени, персонаж одной забавной книжки развлекательного жанра, и изрекал, что разруха существует только в головах. Нет, не в головах. В 1920 году объем промышленного производства в стране составлял лишь 13,8 % от уровня 1913 года, и это не старуха с клюкой, а сухая статистика (1). Экономические проблемы порождали снижение уровня жизни, безработицу и прочие социальные неприятности, потому именно экономические проблемы требовали срочного решения, а проблемы разных лимитрофов могли пока подождать.
Зимняя кампания была успешно выиграна, интервенты разгромлены и изгнаны. Весной Финляндию защищают половодье и распутица, для того, чтобы продолжать войну, требовалось бы дожидаться лета, что само по себе означало бы затягивание в принципе необязательной войны еще на полгода. Потом надо было бы перебрасывать, допустим, Первую конную армию, налаживать оккупационную администрацию, организовывать новое правительство, и, самое главное, сажать себе на шею дополнительно три с лишним миллиона голодных финских ртов (Финляндия сама себя не обеспечивала продовольствием). Военный разгром Финляндии в 1922 году был бы технически делом несложным, но выгоды от него были совершенно не очевидны. Я бы даже сказал, что выгод не просматривалось вообще никаких, разгром Финляндии обещал одни убытки. Потому мне представляется вполне разумным, что в 1922 году, как позднее и в 1940 и в 1944 годах, советское правительство воздержалось от занятия этой дикой территории.
Стиль дипломатического общения двух сторон в процессе развития событий менялся в противофазе. Наглое поначалу финское поведении сдувалось синхронно с разгромом финских банд на территории Карелии, риторика советской стороны, напротив, становилась все более резкой.
Первый дипломатический шаг правительство России сделало 16 ноября 1921 года, в этот день полномочный представитель РСФСР в Гельсингфорсе передал финляндскому министру иностранных дел Холсти ноту протеста против действий правительства Финляндии с требованием прекращения провокаций против Советской Карелии. В этой ноте уже была дана вполне объективная характеристика происходящих событий: "Собравшиеся и вооруженные на территории Финляндии бандитские отряды под командой финских офицеров, в октябре, при содействии финляндских властей, вторглись в Карелию, в наиболее безлюдной и бездорожной части, и вступили в Тунгудскую волость. Пользуясь бездорожьем и отсутствием вообще какого бы то ни было сообщения с этой местностью, вторгшиеся бандиты в течение продолжительного времени безнаказанно терроризуют мирное население этой части Карелии" (31).
Обратим внимание на дату. 14 ноября финские диверсанты сожгли железнодорожный мост через Онду, это был самый выдающийся успех интервентов за время всей войны, и это событие вызвало не испуг в Москве, как твердит дурак Ю. М. Килин, а наоборот, переход к решительным действиям, как на военном фронте (в Карелии 17 ноября создано единое военное командование, что на современном языке назвали бы "штаб Карельского фронта"), так и на дипломатическом фронте.
Но тугодумные финны пока еще не способны были понять, что к чему. 25 ноября 1921 года в финской прессе был помещен открытый призыв к находящимся в Финляндии карелам организовать отряды "с целью освобождения своей земли". Призыв был подписан полковником Мальмо, который в 1918 году лично руководил подобной "экспедицией" в Карелию. В Москве пришли к выводу, что агрессивно настроенная финляндская пресса и бандитское движение в Карелии выступали совершенно открыто, а финляндское правительство нисколько не реагировало на это (13). В Финляндии, напротив, с помпой отмечали придуманные пропагандой военные победы финских войск. 26 ноября финское правительство торжественно приняло делегацию своих белокарельских мурзилок. 27 ноября финское правительство, балдея от собственной наглости, обратилось аж в Лигу наций с просьбой наказать Россию за отпор финской агрессии. Несколько позднее опьяненные сладким воздухом свободы финики подали заяву на Россию еще и в Междурародный суд в Гааге (22).
5 декабря 1921 года Советское правительство вручило финскому правительству вторую ноту протеста, справедливо отмечая, что финское обращение в Лигу наций есть глупость и хамство.
Советское правительство потребовало от Финляндии:
1) немедленно закрыть границу, чтобы воспрепятствовать вторжению банд, в Карелию;
2) прекратить всякую поддержку всех организаций и отдельных лиц, подготовляющих или выполняющих агрессивные действия против РСФСР;
3) ликвидировать все находящиеся на территории Финляндии организации и бюро, прямо или косвенно причастные к подготовке нападения или оказывающие в этом поддержку (Карельский гражданский комитет, егерское бюро, так называемое "карельское правительство" и т. д.), и не допускать какой бы то ни было вербовки и денежных сборов на финской территории в пользу карельских мятежников;
4) распустить все организации, созданные в Финляндии русскими контрреволюционерами, и удалить с ее территории руководителей и вдохновителей этих организаций (31).
Требования вполне логичные и безусловно справедливые с точки зрения международного права.
Как отмечалось в Москве, заявляя о своей непричастности к нападению на территорию советской Карелии, финское правительство не позаботилось о том, чтобы офицеры, ставшие во главе белых банд, сняли бы с себя финскую военную форму. К тому же отряды оказались оснащенными оружием, которое имело на себе маркировку финских оружейных заводов (13).
По поводу причин того, что финское правительство отказалась выполнить названные требования России, белофинские политики и пропагандисты, равно как и доверчиво воспринимающие их бред российские историки и публицисты, уверяют, что Финляндия просто не могла их выполнить.
Как говорит, например, Баир Иринчеев: "Это были частные предприятия. Офицеры белые собрались, нашли спонсоров - и начали войну".
А куда смотрели, пардон, финские власти, армия, полиция, шюцкоры? Ах, они все не могли помешать таким "частным предприятиям". Ну не шмогла.
Эти оправдания, конечно, тоже полная чушь.
Белофинская армия во время финской гражданской войны в 1918 году насчитывала до 90 тысяч человек, Несомненно, какое-то сокращение численности к 1921 году произошло, но зато за это время были улучшены вооружение, организация и управляемость армии. Финская армия в 1921-22 годах насчитывала, вероятно (точных данных не нашел) несколько десятков тысяч бойцов, причем бойцов обстрелянных, имеющих боевой опыт финской гражданской и Первой советско-финской войн. Финская армия, без всякого сомнения, легко бы разоружила или, при сопротивлении, уничтожила "белокарельскую армию".
Совсем незадолго, во время своей гражданской войны, только по официальным и, вероятно, неполным данным финны с немецкой помощью уничтожили 36640 финнов, из них 9720 финнов финны расстреляли, и 13446 финнов финны замучили в лагерях после войны (7). Проливать финскую кровь доблестные бойцы белофинской армии умели хорошо, моральных препятствий для этого у них не существовало. Соответственно, рука финских солдат не дрогнула бы, если бы они получили приказ ликвидировать незаконные вооруженные формирования, скапливающиеся на пограничной территории. Если бы они получили такой приказ.
Но такого приказа не было, конечно. И быть не могло, так как агрессия против России была, конечно, не "частным предприятием", а преднамеренной акцией финского государства.
По причине отказа Финляндии прекратить агрессию, Советское правительство сочло нужным отозвать из Финляндии своих представителей в смешанной и эвакуационной комиссиях, а также прекратить с Финляндией все сделки торгового характера (31).
Но сдуревшие финны пока еще праздновали победу. С 1 по 7 декабря в Финляндии была проведена специальная "карельская неделя". По всей Финляндии произносились антисоветские речи. Ораторы требовали войны с Советской Россией и немедленного захвата Карелии и Петрограда, выдвигая планы один сумасброднее другого. В своей речи на "карельском вечере" в Куопио 6 декабря банкир Антти Сивен говорил: "Завоевание Карелии является для Финляндии жизненным вопросом, этого требует и политическая и экономическая жизнь. Петроград должен быть превращен в международный город или совершенно уничтожен, этого требует сохранение независимости Финляндии". Еще более решительно высказался другой оратор, Мартич Пискала, выступавший на митинге в Новола. "Если располагать 30 000 человек на Карельском перешейке, - заявил он, - и одновременно предъявить политические требования, то без затруднения можно в две недели открыть дорогу на Петроград. Но необходимо добиться отставки существующего правительства, которое боится и дрожит перед русскими. Финляндия должна жить под лозунгом войны" (31).
Полпред РСФСР в Финляндии А. С. Черных 16 декабря 1921 года докладывал в Москву: "В сущности, Финляндия ведет с нами маленькую скрытую войну. Здешние руководители восстания стремятся, путем затягивания переговоров и рассчитывая на нашу слабость, создать к весне в Карелии настоящий фронт. Карельское восстание, несомненно, будет всячески использовано и поддержано враждебными нам силами, особенно ввиду его близости к Петрограду. Финляндское правительство, видя нашу нерешительность, все больше будет скатываться в руки активистов. Сейчас уже гораздо труднее добиться осуществления наших требований, чем в момент предъявления вашей ультимативной ноты. С бандитизмом в Карелии нельзя справиться, пока мы не добьемся у финского правительства отказа от помощи скрытой маленькой войне, прекращения всякой поддержки бандитов и закрытия границы. Обмен нотами сейчас имеет второстепенное значение, ибо о вооруженной поддержке белобандитов знают все" (28).
В целях психологического давления до финнов довели заявление, которое сделал Председатель РВС и нарком по военным и морским делам Л. Д. Троцкий. Он в весьма угрожающем тоне сообщил, что "Финляндию надо проучить, направив туда слывшие дикими и жестокими отряды башкирской конницы, чтобы расправиться с хельсинскими буржуями, с каждым в отдельности" (13).
В результате к концу 1921 - началу 1922 г. правительство Финляндии оказалось под очевидным прессом российского дипломатического давления. Советские дипломатические документы того времени явно показывают, что своей активной позицией НКИД во многом смог повлиять на окончательные решения, которые принимались в Хельсинки (13).
Третью ноту советское правительство вручило финнам 12 января 1922 года (31). К этому времени уже началось наступление Красной армии в Карелии, и народные торжества в Финляндии соответственно закончились.
В середине января 1922 года, когда уже было очевидно, что интервенты разгромлены, и их полное изгнание из Карелии - вопрос ближайшего времени, состоялось, наконец, заседание Совета Лиги наций, рассмотревшее просьбу Финляндии по карельскому вопросу. Но Лига наций тогда еще была разумной организацией, потому претензии Финляндии были отклонены (31). Несколько позднее, к 1939 году, Лига наций изрядно поглупеет и поддержит следующую финскую агрессию против России в 1939 году, но это будет потом. Финны на протяжении февраля-марта еще засыпали Лигу наций своими кляузами, немало раздражая эту почтенную организацию своей туповатостью (28). Гаагский суд троллил финнов больше года, и только 24 июля 1923 года сообщил об отказе принять финскую заявку к рассмотрению (22), когда это не имело уже совершенно никакого значения.
Когда белофинны были изгнаны из Карелии (за исключением одной сумасшедшей банды в Киросозере), 11 февраля Наркоминдел Чичерин обратился к главе финского МИД Р. Холсти с предложением мирным путем решить возникшие осложнения в советско-финляндских отношениях (28). В результате уже 21 марта в Москве был подписан договор о принятии мер по обеспечению неприкосновенности советско-финляндской границы, согласно которому возобновлявшая работу Центральная Смешанная Русско-Финляндская Комиссия должна была выработать меры по предотвращению в дальнейшем подобных осложнений (28).
Вторая Советско-финская война, как и все нормальные войны, завершилась мирным договором. В данном случае этот договор имел вид "Соглашения между Россией и Финляндией о мероприятиях, обеспечивающих неприкосновенность границы", подписанного 1 июня 1922 года в Хельсинки. В этом Соглашении перечислялись все разумные требования, уже ранее выдвигавшиеся Россией к Финляндии по поводу обеспечения безопасности границы - ограничение численности вооруженных сил в приграничной полосе, запрет "нахождения в пограничной полосе организаций, занимающихся подготовкой нападения на другую сторону", и "предупреждение образования на своей территории групп, готовящих нападение или вторжение на территорию другой стороны". Все это совершенно естественные принципы мирного сосуществования, но для того, чтобы вбить эти принципы в тупые финские головы, России пришлось затратить некоторые усилия.
Кстати, после подписания этого договора заглохли все брехливые объяснения, что Финляндия не могла по каким-то объективным причинам помешать "частным предприятиям" по агрессии против России. С 1922 года уже могла. Вот так вот резко. В 1921 году не шмогла, а в 1922 году так сразу шмогла. Волшебный пендель явно помог.
Финальным аккордом дипломатической войны и последним гвоздем в крышку гроба финских планов на захват Карелии стало "Заявление делегации РСФСР", сделанное в тот же день, когда было подписано "Соглашения между Россией и Финляндией о мероприятиях, обеспечивающих неприкосновенность границы", 1 июня 1922 года. В этом Заявлении было прямым текстом сказано: "В случае вторжения с финляндской территории на территорию РСФСР вооруженных банд, а также в случае оказания со стороны финляндского правительства поддержки в любой форме вооруженным выступлениям на территории России, Российское правительство будет считать, что со стороны Финляндии против РСФСР начаты военные действия (т.е. будет считать, что начата война)" (25).
Хоть и задним числом, но все же Советское правительство официально определило события, происходившие в Карелии осенью-зимой 1921-22 годов, именно как войну Финляндии против РСФСР.
Продолжение следует.
