От красного террора до послевоенных процессов
Дмитрий Соколов. Репрессии в Нижегородской области: от красного террора до послевоенных процессов. Рецензия на книгу. Рец. на кн.: Беляков А., Дегтева О., Сенюткина О., Смирнов С. Политические репрессии в Нижегородской области. 1917-1953. - М. - Н. Новгород, 2017. Статья опубликована в № 8 (август 2017 г.) электронного информационного бюллетеня "Революция и мiръ" http://www.fiip.ru/products/bulletin/460151/
Первые десятилетия после Октябрьского переворота в отечественной истории отмечены невиданным разгулом насилия. Никогда прежде столько людей (в масштабе страны счет шел на миллионы) не подвергались такому чудовищному произволу и беззаконию. Террор и массовые репрессии являются такой же характерной приметой ранней советской системы, как и оголтелая пропаганда, голод и хронический дефицит. Убийства по социальному признаку, политика классовой сегрегации, преследования инакомыслящих и воинствующий атеизм - такие «рецепты» использовались для воспитания «новой человеческой общности». Свидетельство о катастрофе, пережитой страной и ее народами для ныне живущих людей является священной обязанностью и нравственным долгом. Умение осмыслить и дать справедливую оценку произошедшему - несомненный показатель зрелости общества, его цивилизованности. Пусть правда горька и печальна, но именно ее необходимо принять.
О массовом терроре в первые годы советской власти и о репрессиях последующих лет написано много, но данную тему нельзя назвать всесторонне раскрытой. В этой связи появление новых исследований, проливающих свет на те или иные аспекты всероссийской трагедии, вызывает особенный интерес. Такой всесторонней, насыщенной документальным материалом работой является совместный труд нижегородских историков, архивистов и краеведов, «Политические репрессии в Нижегородской области. 1917-1953». Книга выпущена в 2017 г. издательством Международного независимого эколого-политологического университета (Академия МНЭПУ) совместно с Общероссийской общественной организацией «Общество развития русского исторического просвещения «Двуглавый орел».
На основе многочисленных архивных документов, воспоминаний и монографий, авторы раскрывают картину советских преследований на территории Нижегородской области с момента установления большевистской диктатуры и до смерти Сталина. При этом основное внимание уделено событиям первых лет после Октябрьского переворота - периоду красного террора, жертвами которого на территории области за период Гражданской войны стало 8-10 тыс. человек, из них до 2 тыс. были расстреляны. В одном только Курмышском уезде и только в 1918 г. казнено около 1 тыс. человек. В книге убедительно разоблачается миф, что массовый красный террор был вынужденной мерой, «навязанной» большевикам их противниками.
Репрессии против инакомыслящих и «классово чуждых» составляли основу и сущность ленинской власти, являлись инструментом построения «нового общества». Так, уже в начале 1918 г. нижегородские газеты сообщали о разоблачении «контрреволюционной организации», якобы готовившей восстание против советской власти. Последовали аресты, и в тюрьме оказались видные деятели местной организации конституционно- демократической партии, которых объявили «идеологами заговора». При этом материалы дела изобилуют множеством невероятных подробностей, и по мнению авторов книги, больше похожи на «сочинение ушлого следователя». Таким образом, уже на заре своего становления советские репрессивные органы отметились фабрикацией фиктивных заговоров.
Также в Нижегородской губернии проводились различные дискриминационные мероприятия в отношении «буржуазии». Уже в конце 1917 г. имущие граждане были обложены крупной денежной контрибуцией, за неуплату которой арестовали более 100 хозяйственных деятелей и их родственников. Одновременно регион захлестнули всевозможные реквизиции и конфискации. Многие материальные ценности были экспроприированы красногвардейцами и чекистами в ходе обысков. После официального объявления красного террора репрессии в Нижегородской губернии приобретают лавинообразный характер. Тюрьмы наполнились бывшими полицейскими, священнослужителями, чиновниками, предпринимателями, инженерами, людьми свободных профессий. Аресты велись по доносам, а также по заранее приготовленным спискам. Схваченных таким образом удерживали в качестве заложников, приговаривали к заключению в концлагерь или расстреливали.
Так, в ночь на 1 сентября нижегородские чекисты убили 41 заложника. Казнь произошла на Мочальном острове Волги. Имена расстрелянных публиковались на страницах местной печати. В книге приведены примеры других карательно-репрессивных акций режима против жителей Нижегородской губернии в начальный период советской власти: террору против крестьян, деятелей монархических организаций, бывших сотрудников полиции, священнослужителей. При этом отмечено, что официальные цифры не отражают всех масштабов насилия. Авторы обращают внимание, что, к сожалению, многие архивно-следственные дела на сегодняшний день недоступны исследователям, их не выдают даже членам Комиссии при губернаторе по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий. В этой связи «становится проблематичным выявление жертв репрессий, а значит, и подготовка обращений по их реабилитации».
В книге подробно анализируется процесс организации системы советских карательных органов, действовавших на территории Нижегородской губернии, содержится информация о кадровом составе и биографии видных нижегородских чекистов. Издание иллюстрировано множеством фотографий, в том числе, из семейных архивов. Таким образом, настоящее исследование является ценным источником не только по истории политических репрессий, но и заметно обогащает историографию советских органов госбезопасности, а также рассказывает о быте нижегородцев в первые десятилетия советской эпохи.
Отдельного внимания заслуживает раздел монографии, в котором разоблачаются идейные построения апологетов ВЧК о так называемом «белом терроре». Авторы убедительно доказывают, что жестокости противников большевизма «носили несистемный характера и были, как правило, самодеятельностью. местных начальников, главное же, - обращались они в основном на воюющего против них противника. Не существует ни одного декрета белых правительств или приказа их главнокомандующих о тотальном терроре против целых общественных слоев. В крайнем случае, отдавались приказы о расстреле пленных. Не было ни повсеместной, декретированной на самом верху, практики взятия и расстрелов заложников, ни публикаций расстрельных списков в газетах с целью парализовать волю всего населения к любому сопротивлению». У красных же «террор был теоретически обоснованной и всеобъемлющей системой, универсальным способом правления. Эта система насаждалась вождями, была краеугольным камнем политики компартии, что доказывается официальными декретами, приказами, речами и перепиской вождей, содержанием и тоном партийной прессы, для которой истеричные призывы убивать за голову коммуниста тысячами» были нормой».
Несоразмерность жестокости с обеих сторон прослеживается на местном примере. Так, в одном из сел Нижегородской губернии в ходе рабочих волнений на почве голода погибло три большевика. В ответ на это власти расстреляли без суда 10 человек и свыше 100 участников волнений бросили в тюрьму (позднее расстрелы продолжились). В Курмыше после неудачной попытки восстания, в ходе которой в перестрелке с обеих сторон Революция и мiръ август 2017 112 погибло с десяток человек, каратели расстреляли около 1 тыс. местных жителей.
Книга состоит из пяти частей. Первые три части рассказывают о политических репрессиях на территории области в разные периоды советской истории. Охвачены основные этапы советских преследований: насилие периода Гражданской войны, кампании по лишению избирательных прав в 1920-1930-е гг., коллективизация, раскулачивание, борьба с религией, «Большой террор», репрессии военного и послевоенного времени. В четвертой части собраны публикации по теме репрессий, выходившие в газете «Нижегородская правда» в 2008-2014 гг. В пятой части приведены документы, связанные с организацией массовых репрессий (в том числе, список заложников, расстрелянных Нижегородской губЧК в ночь на 1 сентября 1918 г.), а также документы, связанные с реабилитацией жертв. Здесь же приведены краткие биографические сведения о лицах, в разное время ставших жертвами политических преследований. Среди них - клирики Нижегородской епархии, мусульманские духовные лица, чины нижегородской полиции.
Отдельным разделом приведена информация о кадровом составе органов ВЧК-ОГПУ-НКВД Нижегородского края за период с 1917 по 1953 г. Характерно, что многие организаторы красного террора в первые годы советской власти, в 1930-е гг. сами окажутся в числе жертв репрессий. В целом, механизм государственного террора в СССР действовал таким образом, что организаторы очередной репрессивной кампании впоследствии объявлялись «врагами народа», лишались привилегий и званий, приговаривались к тюремным или лагерным срокам, либо расстреливались. Таким образом, заключают авторы книги, на каком-то этапе массовые репрессии «обернулись самоистреблением самих террористов. В кампании красного террора и сплошной коллективизации уничтожались те, кто считался врагом мировой революции и помехой в построении коммунистической утопии. В период большого террора ленинская гвардия и верхушка ВЧК подверглись уничтожению своими же соратниками и теми, кто занял их место. Так через 20 лет замкнулся кровавый круг от одной бойни к другой, причем вторая для многих стала горьким похмельем и расплатой судьбы за неистовую пляску на пиру первой».
Актуальность и научная ценность представленной монографии несомненны. Неоспоримо и ее духовно-нравственное значение. Восстановление доброго имени и возвращение памяти о наших соотечественниках, ставших жертвами беззакония, и обнародование правды о массовых репрессиях необходимы, чтобы подобное никогда больше не повторилось.
Дмитрий Соколов, г. Севастополь.
Первые десятилетия после Октябрьского переворота в отечественной истории отмечены невиданным разгулом насилия. Никогда прежде столько людей (в масштабе страны счет шел на миллионы) не подвергались такому чудовищному произволу и беззаконию. Террор и массовые репрессии являются такой же характерной приметой ранней советской системы, как и оголтелая пропаганда, голод и хронический дефицит. Убийства по социальному признаку, политика классовой сегрегации, преследования инакомыслящих и воинствующий атеизм - такие «рецепты» использовались для воспитания «новой человеческой общности». Свидетельство о катастрофе, пережитой страной и ее народами для ныне живущих людей является священной обязанностью и нравственным долгом. Умение осмыслить и дать справедливую оценку произошедшему - несомненный показатель зрелости общества, его цивилизованности. Пусть правда горька и печальна, но именно ее необходимо принять.
О массовом терроре в первые годы советской власти и о репрессиях последующих лет написано много, но данную тему нельзя назвать всесторонне раскрытой. В этой связи появление новых исследований, проливающих свет на те или иные аспекты всероссийской трагедии, вызывает особенный интерес. Такой всесторонней, насыщенной документальным материалом работой является совместный труд нижегородских историков, архивистов и краеведов, «Политические репрессии в Нижегородской области. 1917-1953». Книга выпущена в 2017 г. издательством Международного независимого эколого-политологического университета (Академия МНЭПУ) совместно с Общероссийской общественной организацией «Общество развития русского исторического просвещения «Двуглавый орел».
На основе многочисленных архивных документов, воспоминаний и монографий, авторы раскрывают картину советских преследований на территории Нижегородской области с момента установления большевистской диктатуры и до смерти Сталина. При этом основное внимание уделено событиям первых лет после Октябрьского переворота - периоду красного террора, жертвами которого на территории области за период Гражданской войны стало 8-10 тыс. человек, из них до 2 тыс. были расстреляны. В одном только Курмышском уезде и только в 1918 г. казнено около 1 тыс. человек. В книге убедительно разоблачается миф, что массовый красный террор был вынужденной мерой, «навязанной» большевикам их противниками.
Репрессии против инакомыслящих и «классово чуждых» составляли основу и сущность ленинской власти, являлись инструментом построения «нового общества». Так, уже в начале 1918 г. нижегородские газеты сообщали о разоблачении «контрреволюционной организации», якобы готовившей восстание против советской власти. Последовали аресты, и в тюрьме оказались видные деятели местной организации конституционно- демократической партии, которых объявили «идеологами заговора». При этом материалы дела изобилуют множеством невероятных подробностей, и по мнению авторов книги, больше похожи на «сочинение ушлого следователя». Таким образом, уже на заре своего становления советские репрессивные органы отметились фабрикацией фиктивных заговоров.
Также в Нижегородской губернии проводились различные дискриминационные мероприятия в отношении «буржуазии». Уже в конце 1917 г. имущие граждане были обложены крупной денежной контрибуцией, за неуплату которой арестовали более 100 хозяйственных деятелей и их родственников. Одновременно регион захлестнули всевозможные реквизиции и конфискации. Многие материальные ценности были экспроприированы красногвардейцами и чекистами в ходе обысков. После официального объявления красного террора репрессии в Нижегородской губернии приобретают лавинообразный характер. Тюрьмы наполнились бывшими полицейскими, священнослужителями, чиновниками, предпринимателями, инженерами, людьми свободных профессий. Аресты велись по доносам, а также по заранее приготовленным спискам. Схваченных таким образом удерживали в качестве заложников, приговаривали к заключению в концлагерь или расстреливали.
Так, в ночь на 1 сентября нижегородские чекисты убили 41 заложника. Казнь произошла на Мочальном острове Волги. Имена расстрелянных публиковались на страницах местной печати. В книге приведены примеры других карательно-репрессивных акций режима против жителей Нижегородской губернии в начальный период советской власти: террору против крестьян, деятелей монархических организаций, бывших сотрудников полиции, священнослужителей. При этом отмечено, что официальные цифры не отражают всех масштабов насилия. Авторы обращают внимание, что, к сожалению, многие архивно-следственные дела на сегодняшний день недоступны исследователям, их не выдают даже членам Комиссии при губернаторе по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий. В этой связи «становится проблематичным выявление жертв репрессий, а значит, и подготовка обращений по их реабилитации».
В книге подробно анализируется процесс организации системы советских карательных органов, действовавших на территории Нижегородской губернии, содержится информация о кадровом составе и биографии видных нижегородских чекистов. Издание иллюстрировано множеством фотографий, в том числе, из семейных архивов. Таким образом, настоящее исследование является ценным источником не только по истории политических репрессий, но и заметно обогащает историографию советских органов госбезопасности, а также рассказывает о быте нижегородцев в первые десятилетия советской эпохи.
Отдельного внимания заслуживает раздел монографии, в котором разоблачаются идейные построения апологетов ВЧК о так называемом «белом терроре». Авторы убедительно доказывают, что жестокости противников большевизма «носили несистемный характера и были, как правило, самодеятельностью. местных начальников, главное же, - обращались они в основном на воюющего против них противника. Не существует ни одного декрета белых правительств или приказа их главнокомандующих о тотальном терроре против целых общественных слоев. В крайнем случае, отдавались приказы о расстреле пленных. Не было ни повсеместной, декретированной на самом верху, практики взятия и расстрелов заложников, ни публикаций расстрельных списков в газетах с целью парализовать волю всего населения к любому сопротивлению». У красных же «террор был теоретически обоснованной и всеобъемлющей системой, универсальным способом правления. Эта система насаждалась вождями, была краеугольным камнем политики компартии, что доказывается официальными декретами, приказами, речами и перепиской вождей, содержанием и тоном партийной прессы, для которой истеричные призывы убивать за голову коммуниста тысячами» были нормой».
Несоразмерность жестокости с обеих сторон прослеживается на местном примере. Так, в одном из сел Нижегородской губернии в ходе рабочих волнений на почве голода погибло три большевика. В ответ на это власти расстреляли без суда 10 человек и свыше 100 участников волнений бросили в тюрьму (позднее расстрелы продолжились). В Курмыше после неудачной попытки восстания, в ходе которой в перестрелке с обеих сторон Революция и мiръ август 2017 112 погибло с десяток человек, каратели расстреляли около 1 тыс. местных жителей.
Книга состоит из пяти частей. Первые три части рассказывают о политических репрессиях на территории области в разные периоды советской истории. Охвачены основные этапы советских преследований: насилие периода Гражданской войны, кампании по лишению избирательных прав в 1920-1930-е гг., коллективизация, раскулачивание, борьба с религией, «Большой террор», репрессии военного и послевоенного времени. В четвертой части собраны публикации по теме репрессий, выходившие в газете «Нижегородская правда» в 2008-2014 гг. В пятой части приведены документы, связанные с организацией массовых репрессий (в том числе, список заложников, расстрелянных Нижегородской губЧК в ночь на 1 сентября 1918 г.), а также документы, связанные с реабилитацией жертв. Здесь же приведены краткие биографические сведения о лицах, в разное время ставших жертвами политических преследований. Среди них - клирики Нижегородской епархии, мусульманские духовные лица, чины нижегородской полиции.
Отдельным разделом приведена информация о кадровом составе органов ВЧК-ОГПУ-НКВД Нижегородского края за период с 1917 по 1953 г. Характерно, что многие организаторы красного террора в первые годы советской власти, в 1930-е гг. сами окажутся в числе жертв репрессий. В целом, механизм государственного террора в СССР действовал таким образом, что организаторы очередной репрессивной кампании впоследствии объявлялись «врагами народа», лишались привилегий и званий, приговаривались к тюремным или лагерным срокам, либо расстреливались. Таким образом, заключают авторы книги, на каком-то этапе массовые репрессии «обернулись самоистреблением самих террористов. В кампании красного террора и сплошной коллективизации уничтожались те, кто считался врагом мировой революции и помехой в построении коммунистической утопии. В период большого террора ленинская гвардия и верхушка ВЧК подверглись уничтожению своими же соратниками и теми, кто занял их место. Так через 20 лет замкнулся кровавый круг от одной бойни к другой, причем вторая для многих стала горьким похмельем и расплатой судьбы за неистовую пляску на пиру первой».
Актуальность и научная ценность представленной монографии несомненны. Неоспоримо и ее духовно-нравственное значение. Восстановление доброго имени и возвращение памяти о наших соотечественниках, ставших жертвами беззакония, и обнародование правды о массовых репрессиях необходимы, чтобы подобное никогда больше не повторилось.
Дмитрий Соколов, г. Севастополь.