в мечети
В сегодняшнее утро я очередной раз потянулась навстречу ему.
В Дели есть широко известная Пятничная мечеть, куда я направилась как опытный европейский турист. Это значит фотоаппарат, красивая европейская одежда (с открытыми щиколотками) и платок в сумке, чтобы голову покрыть. Но как только я оказалась в воротах в мечеть, на меня одели… ммм… я бы сказала халат, который покрывал абсолютно все видимые участки светлой кожи, разве что кроме лица. Я не сопротивлялась, потому что уже тогда мной стал овладевать дух ислама. Мне кажется, в тот момент я бы с радостью облачилась в бурку. Потому что так правильно. Однако чуть позже я обратила внимание, что по мечети ходят женщины с короткими рукавами, девочки в ласинах с юбками, многие даже без платка. Но все они индианки.
Я вышла из дома как турист, а ступила в мечеть как мусульманка. Я вышла из дома с намерением пофотографировать и уйти до начала дневной молитвы, а в результате бродила по площади Пятничной мечети с желанием послушать азан и помолится со всеми вместе. Чувство вины и сопричастности не покидало меня. Сопричастности с чем-то великим. Вины за то, что я всё же далека, что я в стороне, что это первый раз… Я думала об Аллахе, о своей религиозной неграмотности, о том что я spoiled… Хотелось плакать.
Когда я спустилась с минарета и окончательно утвердилась в решении остаться на молитву, я нашла себе не очень людное тенистое место. Посмотрела специально, есть ли там женщины. Вроде же мужчины и женщины должны молиться отдельно…
Я с ужасом представляла, как все станут на корточки и будут петь «нет бога кроме Аллаха»… Я видела, что так молятся мужчины, но не имела представления, что же я должна делать. По крайней мере, я знаю молитвы, успокаивала я себя. Буду смотреть на других женщин и повторять. Как могла я дожить до 22 лет и ни разу не помолится в мечети? Как я могла?
Так я чувствовала. Но при этом я испытывала и другие эмоции. Меня смущало и раздражало, что все смотрят на меня. Сначала я подумала, что это из-за того, что я выгляжу как пугало в халате и брожу по округе в полной растерянности. А потом я осознала, что причина банальна как разговор о погоде. Я белая. И глаза светлые. Неважно, что на лице еще следы недавней аварии. Неважно, что на мне халат как мешок… Чтобы не замечать эти назойливые взгляды и сосредоточиться на своих мыслях, на «образе ислама», я старалась держаться подальше от людей.
А потом появилось еще одно неприятное обстоятельство. Дух ислама стал вытесняться духом денег и наживы, которое царило во всех «служащих мечети». Я уже говорила, что изначально я собиралась сделать фотографии исторического места, но потом хотела лишь быть там и молиться. Фотоаппарат мне казался чем-то неуместным. Однако при входе были написаны правила: если у вас есть камера, вы должны заплатить за нее 200 рупий, даже если не будете ей пользоваться; при этом вы не можете нигде ее оставить, так как камеры хранения нет. За халат тоже надо платить. За подъем на минарет тоже.
Кстати женщинам в одиночку подниматься нельзя, поэтому меня сопровождал очень скромный и вежливый молодой работник мечети. При этом он показал на пять-шесть достопримечательностей, которые открываются взору с вершины минарета. Когда мы спустились вниз, и неприятное ощущение от похотливых взглядов мусульман спало на нет от сдержанности и благородства моего проводника, и я снова была полна переживаний, навеянных духом ислама, он неожиданно стал просить у меня денег за «помощь и экскурсию», сказав, что по крайней мере 50 рупий будет достаточно.
Ну, ничего, говорила я себе. Я иностранка. Это естественно, что я средство заработка. У нас в Москве тоже так делают. А деньги пойдут на благие цели (мечтай!)…
До азана оставалось около получаса. Как я сказала, за это время я снова очутилась в объятиях духа вины и сопричастности. Я смотрела, как люди постепенно заполняют свободное пространство, рассаживаясь на каменном полу. Конечно, меня немного смущало, что мужчина поблизости уселся читать вслух газету, а женщина с сыном чистили манго, что многие просто спали в тени… Но в том момент мне уже было всё равно. Я была одна. Я думала, о том, кто я и почему. О тех, людях, которые мне встречались в Хайдарабаде. О своих поступках и мыслях. О том, что если бы я была правильной и сдержанной, один человек до сих пор был бы со мной…
За десять минут до молитвы, ко мне подошел продавец халата и попросил удалиться (для не-мусульман мечеть во время молитвы закрыта). Я помню, с каким торжеством я тихо произнесла, что я тоже мусульманка. Вот оно - чувство сопричастности.
И вдруг настал долгожданный момент. Как с небес раздались первые звуки молитвы. Я думала, что вот сейчас все отложат свои неуместные дела, поднесут руки к лицу и будут просить Аллаха о мире и здоровье, о справедливости и счастье! …Но увы! …мальчик рядом всё так же ел манго, а мужчина продолжал читать газету вслух своей жене (напрягая голос, чтобы она могла его слышать сквозь рокочущую молитву с минарета). Те, кто спал или просто лежал на полу, даже не поднялись со своих мест!, хотя явно проснулись.
Гнев, непонимание, разочарование, почти детская обида, - всё перемешалось во мне. Как могли эти люди так себя вести? Неужели они не могли почитать газету или перекусить дома?... Как смели мужчины смотреть так на меня, вместо того, чтобы думать о боге? Как могли в священном месте, в мечети, брать деньги за каждый шаг, если ислам порицает заинтересованность в богатстве? Как все они могли???
В Дели есть широко известная Пятничная мечеть, куда я направилась как опытный европейский турист. Это значит фотоаппарат, красивая европейская одежда (с открытыми щиколотками) и платок в сумке, чтобы голову покрыть. Но как только я оказалась в воротах в мечеть, на меня одели… ммм… я бы сказала халат, который покрывал абсолютно все видимые участки светлой кожи, разве что кроме лица. Я не сопротивлялась, потому что уже тогда мной стал овладевать дух ислама. Мне кажется, в тот момент я бы с радостью облачилась в бурку. Потому что так правильно. Однако чуть позже я обратила внимание, что по мечети ходят женщины с короткими рукавами, девочки в ласинах с юбками, многие даже без платка. Но все они индианки.
Я вышла из дома как турист, а ступила в мечеть как мусульманка. Я вышла из дома с намерением пофотографировать и уйти до начала дневной молитвы, а в результате бродила по площади Пятничной мечети с желанием послушать азан и помолится со всеми вместе. Чувство вины и сопричастности не покидало меня. Сопричастности с чем-то великим. Вины за то, что я всё же далека, что я в стороне, что это первый раз… Я думала об Аллахе, о своей религиозной неграмотности, о том что я spoiled… Хотелось плакать.
Когда я спустилась с минарета и окончательно утвердилась в решении остаться на молитву, я нашла себе не очень людное тенистое место. Посмотрела специально, есть ли там женщины. Вроде же мужчины и женщины должны молиться отдельно…
Я с ужасом представляла, как все станут на корточки и будут петь «нет бога кроме Аллаха»… Я видела, что так молятся мужчины, но не имела представления, что же я должна делать. По крайней мере, я знаю молитвы, успокаивала я себя. Буду смотреть на других женщин и повторять. Как могла я дожить до 22 лет и ни разу не помолится в мечети? Как я могла?
Так я чувствовала. Но при этом я испытывала и другие эмоции. Меня смущало и раздражало, что все смотрят на меня. Сначала я подумала, что это из-за того, что я выгляжу как пугало в халате и брожу по округе в полной растерянности. А потом я осознала, что причина банальна как разговор о погоде. Я белая. И глаза светлые. Неважно, что на лице еще следы недавней аварии. Неважно, что на мне халат как мешок… Чтобы не замечать эти назойливые взгляды и сосредоточиться на своих мыслях, на «образе ислама», я старалась держаться подальше от людей.
А потом появилось еще одно неприятное обстоятельство. Дух ислама стал вытесняться духом денег и наживы, которое царило во всех «служащих мечети». Я уже говорила, что изначально я собиралась сделать фотографии исторического места, но потом хотела лишь быть там и молиться. Фотоаппарат мне казался чем-то неуместным. Однако при входе были написаны правила: если у вас есть камера, вы должны заплатить за нее 200 рупий, даже если не будете ей пользоваться; при этом вы не можете нигде ее оставить, так как камеры хранения нет. За халат тоже надо платить. За подъем на минарет тоже.
Кстати женщинам в одиночку подниматься нельзя, поэтому меня сопровождал очень скромный и вежливый молодой работник мечети. При этом он показал на пять-шесть достопримечательностей, которые открываются взору с вершины минарета. Когда мы спустились вниз, и неприятное ощущение от похотливых взглядов мусульман спало на нет от сдержанности и благородства моего проводника, и я снова была полна переживаний, навеянных духом ислама, он неожиданно стал просить у меня денег за «помощь и экскурсию», сказав, что по крайней мере 50 рупий будет достаточно.
Ну, ничего, говорила я себе. Я иностранка. Это естественно, что я средство заработка. У нас в Москве тоже так делают. А деньги пойдут на благие цели (мечтай!)…
До азана оставалось около получаса. Как я сказала, за это время я снова очутилась в объятиях духа вины и сопричастности. Я смотрела, как люди постепенно заполняют свободное пространство, рассаживаясь на каменном полу. Конечно, меня немного смущало, что мужчина поблизости уселся читать вслух газету, а женщина с сыном чистили манго, что многие просто спали в тени… Но в том момент мне уже было всё равно. Я была одна. Я думала, о том, кто я и почему. О тех, людях, которые мне встречались в Хайдарабаде. О своих поступках и мыслях. О том, что если бы я была правильной и сдержанной, один человек до сих пор был бы со мной…
За десять минут до молитвы, ко мне подошел продавец халата и попросил удалиться (для не-мусульман мечеть во время молитвы закрыта). Я помню, с каким торжеством я тихо произнесла, что я тоже мусульманка. Вот оно - чувство сопричастности.
И вдруг настал долгожданный момент. Как с небес раздались первые звуки молитвы. Я думала, что вот сейчас все отложат свои неуместные дела, поднесут руки к лицу и будут просить Аллаха о мире и здоровье, о справедливости и счастье! …Но увы! …мальчик рядом всё так же ел манго, а мужчина продолжал читать газету вслух своей жене (напрягая голос, чтобы она могла его слышать сквозь рокочущую молитву с минарета). Те, кто спал или просто лежал на полу, даже не поднялись со своих мест!, хотя явно проснулись.
Гнев, непонимание, разочарование, почти детская обида, - всё перемешалось во мне. Как могли эти люди так себя вести? Неужели они не могли почитать газету или перекусить дома?... Как смели мужчины смотреть так на меня, вместо того, чтобы думать о боге? Как могли в священном месте, в мечети, брать деньги за каждый шаг, если ислам порицает заинтересованность в богатстве? Как все они могли???