Большой праздник Белого Лиса
Эта правдивая история случилась давным-давно в парижском волшебном кафе "Три Кофеи" на улице Дез Анж, 9. На этот раз она посвящяна милому Рatricus, который когда-то в 2006 году написал сказочку для Заповедника, а принесла я сказку на ДЕНЬ ВОСТОЧНЫХ СЛАДОСТЕЙ. Восточные сладости, знаете ли, тоже бывают разными.
И потом, как я поняла, "пышной, торжественной церемонии с охапками благоухающих летних цветов вперемешку со звонкими голосами младшей группы детского хора" нам не хватает. Так что объявляю "Большой праздник Белого Лиса".
***Старушка выпрямилась, став на целую голову выше мужа, открыла ридикюль, вынула зеркальце, не спеша обновила белый макияж всего лица, погрузила руку куда-то глубоко в складки шелкового кимоно, достала горсть канасаси - заколок в виде маленьких стилетов и стала их двумя пальчиками аккуратно втыкать в высокую причёску.
- Дорогая, может не надо настолько тщательно готовиться к выступлению? - обеспокоенно поинтересовался старичок-японец, заботливо поправляя в причудливых сплетениях седых локонов жены двадцатисантиметровые заколки - метательные ножи японских самураев.
- Надо, Фудо, надо! Выступление всегда сопряжено с определенной долей риска. Помнишь, как блистательно я выступала в Цусимском сражении? Именно тогда я осознала: решающее значение имеет большая скорость линейных кораблей эскадренного боя, равно как и единство этой скорости для всех кораблей эскадры, а наибольшее преимущество получают корабли с крупнокалиберными орудиями с большой дальностью стрельбы. Разве не так, милый? - кокетливо поинтересовалась старушка.
- Дорогая, не будем надоедать людям твоими военными действиями, - остудил боевой пыл супруги пожилой японец, - здесь русский, сказочное поражение его компатриотов при Цусиме может вогнать мальчика в меланхолию, и потом, где это видано, чтобы Настенные Часы Уюта завелись под свист пуль и стилетов, повествуй лучше что-нибудь из мирной жизни. Неужели у нас с тобой мирных дней за столько лет супружества не было?
Японка задумалась, поменяла расцветку кимоно с яркого пурпура в чёрных драконах на зеленую в павлинах, притушила огонь в глазах и покорно сложила сухонькие, узловатые ручки на столике:
- Ты прав, дорогой, расскажу я, пожалуй, японскую народную сказку
Большой праздник Белого Лиса
Давным-давно в местечке Нагаивая, что в префектуре Ойта на острове Кюсю, жила-была старушка. Звали ее Кумико-сан. Старушонка была ветхой, в чём душа держалась, ей бы на тростниковой циновке татами лежать, медитировать, тихо и уединённо впадая в состояние дзен, так нет, она страсть как шумные праздники любила. Услышит, кто-то, где-то, что-то собирается праздновать, подол кимоно в кулачок, бамбуковые палочки за уши, сухонькие ручки в слабенькие ножки - и побежала, только гэты стучат и шлёпают «тук-тук», «шлёп-шлёп».
В те далёкие времена у японских старушек было мало домашних развлечений, только внуки да сплетни соседок. А у нашей и внуков-то не случилось, одна радость - сплетни. Прибежит старушка в гости и сразу без лишних чайных церемоний за стол. Хозяйка только руками всплеснет: взмахнет старушка бамбуковыми палочками с криком «Банзай!», что означает «Долгой жизни и счастья всем гостям!», - тазика тэндона, риса с овощами и креветками, кастрюльки яичного супа с красной икрой, горшка нику-дзага, мяса с картошкой, как не бывало, старушка за милую душу тремя зубами мудрости, других у Кумико-сан не осталось, всё умяла. Хозяйка в ужасе бежит готовить на скорую руку хотя бы суши на пятьдесят пять голодных персон, не считая старушки, тащит из кухни огромный поднос, опять «Банзай!» - и суши вёсла. Хозяйка в изнеможении на циновку опустится, пот со лба вытирает, мучительно думая, чем и как гостей исхитриться накормить. А из кухни уже слышится в третий раз, как положено по японским правилам вежливости, «Банзай!» - и можно хозяйке с циновки уже не вставать и дальше не церемониться, а переходить сразу к пище духовной, ну там, к Кабуки, к шахматам или к хайкусложению, потому что два традиционных японских сливовых пирога с кухни, как буйвол языком слизал.
Держала старушка весь остров Кюсю в страхе и трепете, не отказываться же из-за маленькой, сухонькой, но прожорливой старушки от праздников. Каждая семья считала, уж она-то обязательно сохранит очередные свадьбу, именины, рождение ребёнка и «любование сакурой» ханами в тайне.
Да куда там, у любого добропорядочного семейства, где хорошо кормят, всегда есть тайные завистники, обязательно сообщат старушке на ушко о готовящемся радостном событии, особенно стараются пострадавшие. А прогнать старушку или слово какое грубое сказать - ни-ни, во-первых, старость японцы уважают, во-вторых, старушка была милой и вежливой, а в третьих, прошёл слух, что Кумико-сан из рода Аматэрасу Омиками, богини солнца, что, согласитесь, накладывает отпечаток на соседские взаимоотношения, вдруг старушка обидится, спрячется в гроте, погрузив Вселенную во мрак, на одних бумажных фонариках разоришься.
Поэтому жители острова Кюсю смирились с неизбежной старушкой, но устраивали всё меньше и меньше праздников, жили всё безрадостнее и безрадостнее. Кумико-сан тоже приуныла, скучно стало в местечке Нагаивая.
Но однажды отказала местному самураю красавица Акеми из деревни на побережье Матама и тут же скоропостижно собралась замуж за другого с острова Сиккоку. Приезжий только посмеялся, услышав про необычную старушку: «Сиккоку, сиккоку она ест?», и решил отгрохать пышную свадьбу на зависть всем японским островам. А местный самурай расстроился, разобиделся и отправился к Кумико-сан жаловаться на тяжёлую судьбу, разбитое сердце и чужую свадьбу своей девушки через два дня. Старушка, как могла, его успокоила, мол, непременно пойдёт на праздник и постарается как можно больше съесть отговорить девушку от поспешного, необдуманного решения. На следующий день ранним утром Кумико-сан засобиралась в дорогу, ведь путь неблизкий, лесом, через горный перевал. Но нужно было: то зонтик найти, вдруг снег пойдёт, то гэты в порядок привести, чтобы стучали и шлёпали правильно «тук-тук», «шлёп-шлёп», то парадное кимоно заштопать, в нём большая дырка обнаружилась, моль недоела, то соломенную шляпку у соседки одолжить, жаркое солнце голову печёт.
Собирали старушку всей деревней на нервах, все-таки старой японке одной через горный перевал идти опасно, а тут ещё и солнце стало садиться, отговаривали, как могли:
- Кумико-сан, переночуй, а утром в путь двинешься, время позднее, пока до перевала дойдешь, совсем стемнеет.
Не послушалась старушка, очень ей хотелось на свадьбу попасть вовремя, повеселиться вдоволь, да и местного самурая жалко было лишать последней надежды:
- Дорогу в лесу я хорошо знаю. Ночь сегодня лунная, ничего со мной не случится.
И отправилась старушка в путь.
А дорога в лесу крутая всё вверх и вверх бежит. Наконец добралась Кумико-сан до перевала Сиромару, присела на камушек отдохнуть, вдруг слышит - забили где-то рядом праздничные барабаны.
- Ой, - удивилась Кумико-сан, - откуда в таком глухом месте праздничная процессия? Не иначе как храм новый построили, меня не предупредили, безобразники.
Забилось у неё сердце - вот-вот из груди выпрыгнет, вскочила старушонка и по тропинке навстречу барабанам побежала, откуда силы в тщедушном тельце взялись, «тук-тук», «шлёп-шлёп». Видит: навстречу ей люди идут весёлые, нарядные, в руках бумажные фонарики держат, дорогу себе освещают.
- Скажите, куда вы спешите? - стала спрашивать старушка. - Верно тут поблизости праздник намечается со щедрым угощением?
- Неужели ты, бабушка, ничего не знаешь? - удивились люди. - Сегодня на перевале большое представление, а угощения будет столько, что тебе и не снилось. Белый Лис, хозяин перевала, жену себе выбирает, лучших девушек-победительниц конкурсов красоты со всех островов пригласил на заключительный тур. Мисс Хоккайдо, Мисс Кюсю, Мисс Хонсю, Мисс Сиккоку, Мисс Небольшие острова, Мисс Дайкон, остров в озёрах, и Мисс Искусственные острова будут сражаться за высокое звание Миссис Горный Перевал Сиромару.
- Нужно обязательно попасть на представление, сытно поесть перед дальней дорогой, набраться сил и заодно поболеть за Мисс Кюсю, ведь я наверняка её знаю, только странно, что я пропустила конкурс красоты на своем родном острове, старею видно, - подумала старушка и оправилась «тук-тук», «шлёп-шлёп» за праздничной процессией. Подошла она к большому дому.
Деревянный ажурный фасад из необработанного камня скалы выступает, по чёрному дереву позолотой вьются изображения лисьей охоты, круглые окна разноцветной мозаикой блестят.
Вошла Кумико-сан в дом, идёт по освещенной зале, богато украшенной резными шкафами, заставленными нецками слоновой кости: «Лис даёт петуха под трёхструнку сямисэн», «Лис спит, не беспокоить», «Лис пишет одной лапой письмо турецкому султану, другой своёй возлюбленной», «Лис считает овец», «Вороне, где-то Бог…». Старушка не успела прочитать все таблички с названиями, как оказалась с процессией во внутреннем дворике, где начиналось театральное представление. Очень грустную историю зрителям показывали. О том, как спасла воина-самурая белая лисица, а потом явилась к нему в облике юной красавицы.
Поженились самурай и девушка-лиса, родился у них мальчик. Только не могла лисица навсегда с людьми остаться. Настало время ей в лес возвращаться. И запела тогда она лебединую песнь о разлуке жалостливую-прежалостливую: «Ой, да не вечер, да не веечееер, мне лисе мало спалооось, мне лисе мало спалооось, ой, да во сне привиделооось…» И так жалобно пел на сцене парнишка в образе девушки-лисы, что всё зрители слезами обливаются, ему подпевают, кто фальцетом тянет, кто самозабвенно басит, кто тенорком заливается. Какофонию устроили, хоть уши затыкай. Выбежал тут Белый Лис на сцену, вокруг шкуры серебристые искры рассыпаются, глаза зелёным огнём горят, по всему видно - гневается Правитель: «Гости дорогие! Вам что панда на уши наступил? Пусть лучше избранницы конкурсов красоты поют! Раз, два, три, начали!» И стал лапами дирижировать. Шесть тоненьких голосков в разнобой затянули: «Ой, да не вечер, да не вечееер, мне лисе мало спааалось…» И только один голосок тихо-тихо, рядом с Кумико-сан запричитал на фальшивой ноте: «Ой, горе мне, горе, я совсем пеееть не умею…» Глянула вниз старушка, а рядом с ней сидит чернобурка, слёзы её парадным кимоно, молью недоеденным, вытирает.
- Ты кто такая? - удивилась старушка - Будь любезна, оставь в покое моё парадное кимоно.
- Я, госпожа, Мисс Кюсю, победительница конкурса красоты среди лисиц острова. А оставить в покое кимоно не могу, чем я слёзы вытирать буду?
- Придётся выручать красавицу, - подумала старушка, - а то в мокром, заплаканном кимоно на свадьбу идти придётся, простужусь. К тому же Мисс Кюсю не чужая, нужно защищать честь родного острова.
И старушка бодро откликнулась вторым голосом:
- Налетели ветры злыыые, ой да с восточной стороны…
Белый Лис так и застыл с поднятой лапой, настолько хорош был тембр второго сопрано:
- Это кто у нас так поёт, что лапы от восторга сводит, заслушаться можно?
- Мисс Кюсю, господин, - громко закричала чернобурка из толпы, наконец-то оставив в покое многострадальное кимоно старушки. Все бурно зааплодировали.
Старушка и молодой актёр допели на два голоса жалостливую песню до конца, занавес упал, наступило время трапезы.
Стал Белый Лис гостей потчевать. Слуги гору королевского риса несут, сладкие лепёшки, кур в кисло-сладком соусе, сырую рыбу сасими, плавающую в аквариуме, головки сыра тридцати трёх сортов. Только старушка бамбуковые палочки из-за ушей достала, нацелилась, к особенно аппетитной курице потянулась, смотрит, опять её донимают, кимоно в лапах мнут, поливают обильно слезами.
- Госпожа, Белый Лис сказал, кто плохо ест, тот плохо работает. А у меня с детства аппетита не было, меня маменька насильно куриным бульоном кормила, я теперь дичь видеть не могу. И на кисло-сладкое у меня аллергия.
- Не убивайся ты так, голубушка, помогу я твоему горю, только отпусти моё кимоно, оно после моли истончилось, вот-вот порвётся.
«Банзай!» крикнула старушка - и горы риса, сладких лепёшек, кур в кисло-сладком соусе, рыбы сасими и головок сыра тридцати трёх сортов, как не бывало. Когда слуги по третьему кругу пошли обносить гостей аквариумом, Хозяин изумился. Когда в шестой раз гору варёного риса насыпали, стал выяснять, какой гость так много может съесть коровьего и конского навоза без вреда для здоровья. Ведь известно, чем почуют в гостях у обманщиков кицунэ.
- Это кто у нас такой здоровый, что в шестой раз всё угощение съедает, с ног не валится, таблетки от диареи не требует, мне стенаниями не досаждает?
- Мисс Кюсю, господин, - закричала чернобурка, размахивая старушкиными бамбуковыми палочками. Все бурно зааплодировали.
- Ну что же, девушка, если ты ещё и настоящая кицунэ, быть тебе моей женой и хозяйкой Горного Перевала Сиромару. Лисицы - направо, люди - налево. Разойдись! - скомандовал Белый Лис.
Лисицы, которых в толпе под ногами и в складках кимоно не было видно, вдруг оказались в центре внимания. Лоснящиеся красавицы с пушистыми хвостами: ярко рыжая, чёрная, шоколадная, золотая, серая, лисица-огнёвка и любительница плакать в старушкино кимоно чернобурка. Белый Лис хлопнул в лапы и с балкона на лисиц спрыгнул с веселым лаем жизнерадостный, но полный собственного достоинства, японский хин. Лисицы пустились наутёк, стараясь затеряться в людской толпе и, если повезёт, то в складках кимоно. Пёс за ними ринулся в толпу.
- Смелые девушки попались, - усмехнулся Белый Лис, - маленькой собачонки испугались. А теперь: Люди - ко мне, лисицы - сидеть! Харакири двадцатью когтями тому, кто в складках кимоно лисицу спрячет. Собачку уберите, а то невесты сидят, трясутся, вот-вот опять стрекача дадут, лови их потом по всему перевалу. Так, так, а кто это у нас гэты от ужаса потерял и штопаное парадное кимоно?
- Я, господин! - пискнул белый лисёнок и зарылся в складки старого шёлкового кимоно, один кончик носа и усы остались торчать наружу.
- Оё-ёй, не подходите, господин Белый Лис, я голая, я стесняюсь, а собак я с детства боюсь. Так у нас в деревнях этих тварей не держат, мне с ними нос к носу сталкиваться не приходилось. А тут ваше чудовище кааак на меня прыгнет, кааак у меня душа в пятки уёдет…
- Тонкий нюх и внутренний голос мне подсказывают, что это ты тут сладко пела и ела навоз за семерых. - сказал Большой Белый Лис и строго посмотрел на чернобурку. - Вот я сейчас как выделаю чью-то наглую, хитрую, черно-бурую морду вместе со шкурой, мало не покажется.
Черно-бурой красавице ничего не оставалось, как покаяться во всех грехах и вымолить прощение.
- Жаль только, свадебная церемония откладывается, - грустно сообщил Белый Лис, вытаскивая за хвост из-под штопаного кимоно упирающегося всеми четырьмя лапами белого лисёнка и показывая его народу, - невеста слишком юна. Дождь, падающий среди ясного неба, ёмэири или «свадьба кицунэ» откладывается ненадолго, на триста лет, пока малышка хотя бы три хвоста не отрастит, ведь меня приличные ёкаи засмеют: «Взял в жёны столетнего ребёнка, позор на твою седую тысячелетнюю голову, девятихвостый». Но до чего же невеста хороша, до чего же хороша, настоящая кицунэ: одной со мной масти, поёт сладко, в еде непритязательна, собак боится, принимая от страха истинный облик, разгуливает в образе человека. Только придётся её многому научить: представать в образе юной красавицы, вселяться в чужие тела, выдыхать огонь, появляться в чужих снах, создавать сложные, почти неотличимые от реальности, иллюзии самостоятельно. Это для начала, а после юная Хозяйка Перевала Сиромару будет искривлять пространство и время, сводить людей с ума, принимать нечеловеческие, фантастические формы, например, превращаться в огромное дерево или сиять второй луной на небе.
А вы, неумёхи-лисицы, станете у моей Кумико-сан служанками. И чтобы ни один белый волосок с её нежной шкурки не упал! Циновки в доме буду проверять самолично!
Белый Лис аккуратно поставил лисёнка на землю и погладил по головке:
- Завтра быстренько сбегаем «тук-тук», «шлёп-шлёп» на побережье Матама, свадьбу портить не будем, красавицу Акеми отговаривать не будем, будем вести себя прилично, Малыш, как подобает мёбу, божественным лисам, найдём среди гостей подходящую партию для твоего деревенского самурая, ведь кицунэ обязаны сдерживать обещания, иначе их ждёт наказание - снижение ранга или уровня силы…
***- Фудо-сан, не умею я небылицы рассказывать. Может всё-таки молодёжи наглядно показать тактику ближнего боя или виртуозный захват кораблей противника? - робко поинтересовалась старушка-японка у своего супруга, пытаясь незаметно стереть салфеткой со своего зелёного кимоно павлинов и вернуть одежде хотя бы одного чёрного дракона. - Нет? Жаль. - Где, хозяюшки, после вагаси можно руки помыть? Я успею вернуться, пока до ваших Часов Уюта, как до верхушки сосны, сказка долетит.
Старушка вышла из-за столика и направилась в глубину зала «тук-тук», «шлёп-шлёп», из-под нежно-розовеющего на глазах кимоно в бабочках выглядывали и плавно покачивались в такт грациозной походке юной Кицунэ-сан пять белоснежных лисьих хвостов.
Почти все рисунки японского художника Tadahiro Uesugi
И потом, как я поняла, "пышной, торжественной церемонии с охапками благоухающих летних цветов вперемешку со звонкими голосами младшей группы детского хора" нам не хватает. Так что объявляю "Большой праздник Белого Лиса".
***Старушка выпрямилась, став на целую голову выше мужа, открыла ридикюль, вынула зеркальце, не спеша обновила белый макияж всего лица, погрузила руку куда-то глубоко в складки шелкового кимоно, достала горсть канасаси - заколок в виде маленьких стилетов и стала их двумя пальчиками аккуратно втыкать в высокую причёску.
- Дорогая, может не надо настолько тщательно готовиться к выступлению? - обеспокоенно поинтересовался старичок-японец, заботливо поправляя в причудливых сплетениях седых локонов жены двадцатисантиметровые заколки - метательные ножи японских самураев.
- Надо, Фудо, надо! Выступление всегда сопряжено с определенной долей риска. Помнишь, как блистательно я выступала в Цусимском сражении? Именно тогда я осознала: решающее значение имеет большая скорость линейных кораблей эскадренного боя, равно как и единство этой скорости для всех кораблей эскадры, а наибольшее преимущество получают корабли с крупнокалиберными орудиями с большой дальностью стрельбы. Разве не так, милый? - кокетливо поинтересовалась старушка.
- Дорогая, не будем надоедать людям твоими военными действиями, - остудил боевой пыл супруги пожилой японец, - здесь русский, сказочное поражение его компатриотов при Цусиме может вогнать мальчика в меланхолию, и потом, где это видано, чтобы Настенные Часы Уюта завелись под свист пуль и стилетов, повествуй лучше что-нибудь из мирной жизни. Неужели у нас с тобой мирных дней за столько лет супружества не было?
Японка задумалась, поменяла расцветку кимоно с яркого пурпура в чёрных драконах на зеленую в павлинах, притушила огонь в глазах и покорно сложила сухонькие, узловатые ручки на столике:
- Ты прав, дорогой, расскажу я, пожалуй, японскую народную сказку
Большой праздник Белого Лиса
Давным-давно в местечке Нагаивая, что в префектуре Ойта на острове Кюсю, жила-была старушка. Звали ее Кумико-сан. Старушонка была ветхой, в чём душа держалась, ей бы на тростниковой циновке татами лежать, медитировать, тихо и уединённо впадая в состояние дзен, так нет, она страсть как шумные праздники любила. Услышит, кто-то, где-то, что-то собирается праздновать, подол кимоно в кулачок, бамбуковые палочки за уши, сухонькие ручки в слабенькие ножки - и побежала, только гэты стучат и шлёпают «тук-тук», «шлёп-шлёп».
В те далёкие времена у японских старушек было мало домашних развлечений, только внуки да сплетни соседок. А у нашей и внуков-то не случилось, одна радость - сплетни. Прибежит старушка в гости и сразу без лишних чайных церемоний за стол. Хозяйка только руками всплеснет: взмахнет старушка бамбуковыми палочками с криком «Банзай!», что означает «Долгой жизни и счастья всем гостям!», - тазика тэндона, риса с овощами и креветками, кастрюльки яичного супа с красной икрой, горшка нику-дзага, мяса с картошкой, как не бывало, старушка за милую душу тремя зубами мудрости, других у Кумико-сан не осталось, всё умяла. Хозяйка в ужасе бежит готовить на скорую руку хотя бы суши на пятьдесят пять голодных персон, не считая старушки, тащит из кухни огромный поднос, опять «Банзай!» - и суши вёсла. Хозяйка в изнеможении на циновку опустится, пот со лба вытирает, мучительно думая, чем и как гостей исхитриться накормить. А из кухни уже слышится в третий раз, как положено по японским правилам вежливости, «Банзай!» - и можно хозяйке с циновки уже не вставать и дальше не церемониться, а переходить сразу к пище духовной, ну там, к Кабуки, к шахматам или к хайкусложению, потому что два традиционных японских сливовых пирога с кухни, как буйвол языком слизал.
Держала старушка весь остров Кюсю в страхе и трепете, не отказываться же из-за маленькой, сухонькой, но прожорливой старушки от праздников. Каждая семья считала, уж она-то обязательно сохранит очередные свадьбу, именины, рождение ребёнка и «любование сакурой» ханами в тайне.
Да куда там, у любого добропорядочного семейства, где хорошо кормят, всегда есть тайные завистники, обязательно сообщат старушке на ушко о готовящемся радостном событии, особенно стараются пострадавшие. А прогнать старушку или слово какое грубое сказать - ни-ни, во-первых, старость японцы уважают, во-вторых, старушка была милой и вежливой, а в третьих, прошёл слух, что Кумико-сан из рода Аматэрасу Омиками, богини солнца, что, согласитесь, накладывает отпечаток на соседские взаимоотношения, вдруг старушка обидится, спрячется в гроте, погрузив Вселенную во мрак, на одних бумажных фонариках разоришься.
Поэтому жители острова Кюсю смирились с неизбежной старушкой, но устраивали всё меньше и меньше праздников, жили всё безрадостнее и безрадостнее. Кумико-сан тоже приуныла, скучно стало в местечке Нагаивая.
Но однажды отказала местному самураю красавица Акеми из деревни на побережье Матама и тут же скоропостижно собралась замуж за другого с острова Сиккоку. Приезжий только посмеялся, услышав про необычную старушку: «Сиккоку, сиккоку она ест?», и решил отгрохать пышную свадьбу на зависть всем японским островам. А местный самурай расстроился, разобиделся и отправился к Кумико-сан жаловаться на тяжёлую судьбу, разбитое сердце и чужую свадьбу своей девушки через два дня. Старушка, как могла, его успокоила, мол, непременно пойдёт на праздник и постарается как можно больше съесть отговорить девушку от поспешного, необдуманного решения. На следующий день ранним утром Кумико-сан засобиралась в дорогу, ведь путь неблизкий, лесом, через горный перевал. Но нужно было: то зонтик найти, вдруг снег пойдёт, то гэты в порядок привести, чтобы стучали и шлёпали правильно «тук-тук», «шлёп-шлёп», то парадное кимоно заштопать, в нём большая дырка обнаружилась, моль недоела, то соломенную шляпку у соседки одолжить, жаркое солнце голову печёт.
Собирали старушку всей деревней на нервах, все-таки старой японке одной через горный перевал идти опасно, а тут ещё и солнце стало садиться, отговаривали, как могли:
- Кумико-сан, переночуй, а утром в путь двинешься, время позднее, пока до перевала дойдешь, совсем стемнеет.
Не послушалась старушка, очень ей хотелось на свадьбу попасть вовремя, повеселиться вдоволь, да и местного самурая жалко было лишать последней надежды:
- Дорогу в лесу я хорошо знаю. Ночь сегодня лунная, ничего со мной не случится.
И отправилась старушка в путь.
А дорога в лесу крутая всё вверх и вверх бежит. Наконец добралась Кумико-сан до перевала Сиромару, присела на камушек отдохнуть, вдруг слышит - забили где-то рядом праздничные барабаны.
- Ой, - удивилась Кумико-сан, - откуда в таком глухом месте праздничная процессия? Не иначе как храм новый построили, меня не предупредили, безобразники.
Забилось у неё сердце - вот-вот из груди выпрыгнет, вскочила старушонка и по тропинке навстречу барабанам побежала, откуда силы в тщедушном тельце взялись, «тук-тук», «шлёп-шлёп». Видит: навстречу ей люди идут весёлые, нарядные, в руках бумажные фонарики держат, дорогу себе освещают.
- Скажите, куда вы спешите? - стала спрашивать старушка. - Верно тут поблизости праздник намечается со щедрым угощением?
- Неужели ты, бабушка, ничего не знаешь? - удивились люди. - Сегодня на перевале большое представление, а угощения будет столько, что тебе и не снилось. Белый Лис, хозяин перевала, жену себе выбирает, лучших девушек-победительниц конкурсов красоты со всех островов пригласил на заключительный тур. Мисс Хоккайдо, Мисс Кюсю, Мисс Хонсю, Мисс Сиккоку, Мисс Небольшие острова, Мисс Дайкон, остров в озёрах, и Мисс Искусственные острова будут сражаться за высокое звание Миссис Горный Перевал Сиромару.
- Нужно обязательно попасть на представление, сытно поесть перед дальней дорогой, набраться сил и заодно поболеть за Мисс Кюсю, ведь я наверняка её знаю, только странно, что я пропустила конкурс красоты на своем родном острове, старею видно, - подумала старушка и оправилась «тук-тук», «шлёп-шлёп» за праздничной процессией. Подошла она к большому дому.
Деревянный ажурный фасад из необработанного камня скалы выступает, по чёрному дереву позолотой вьются изображения лисьей охоты, круглые окна разноцветной мозаикой блестят.
Вошла Кумико-сан в дом, идёт по освещенной зале, богато украшенной резными шкафами, заставленными нецками слоновой кости: «Лис даёт петуха под трёхструнку сямисэн», «Лис спит, не беспокоить», «Лис пишет одной лапой письмо турецкому султану, другой своёй возлюбленной», «Лис считает овец», «Вороне, где-то Бог…». Старушка не успела прочитать все таблички с названиями, как оказалась с процессией во внутреннем дворике, где начиналось театральное представление. Очень грустную историю зрителям показывали. О том, как спасла воина-самурая белая лисица, а потом явилась к нему в облике юной красавицы.
Поженились самурай и девушка-лиса, родился у них мальчик. Только не могла лисица навсегда с людьми остаться. Настало время ей в лес возвращаться. И запела тогда она лебединую песнь о разлуке жалостливую-прежалостливую: «Ой, да не вечер, да не веечееер, мне лисе мало спалооось, мне лисе мало спалооось, ой, да во сне привиделооось…» И так жалобно пел на сцене парнишка в образе девушки-лисы, что всё зрители слезами обливаются, ему подпевают, кто фальцетом тянет, кто самозабвенно басит, кто тенорком заливается. Какофонию устроили, хоть уши затыкай. Выбежал тут Белый Лис на сцену, вокруг шкуры серебристые искры рассыпаются, глаза зелёным огнём горят, по всему видно - гневается Правитель: «Гости дорогие! Вам что панда на уши наступил? Пусть лучше избранницы конкурсов красоты поют! Раз, два, три, начали!» И стал лапами дирижировать. Шесть тоненьких голосков в разнобой затянули: «Ой, да не вечер, да не вечееер, мне лисе мало спааалось…» И только один голосок тихо-тихо, рядом с Кумико-сан запричитал на фальшивой ноте: «Ой, горе мне, горе, я совсем пеееть не умею…» Глянула вниз старушка, а рядом с ней сидит чернобурка, слёзы её парадным кимоно, молью недоеденным, вытирает.
- Ты кто такая? - удивилась старушка - Будь любезна, оставь в покое моё парадное кимоно.
- Я, госпожа, Мисс Кюсю, победительница конкурса красоты среди лисиц острова. А оставить в покое кимоно не могу, чем я слёзы вытирать буду?
- Придётся выручать красавицу, - подумала старушка, - а то в мокром, заплаканном кимоно на свадьбу идти придётся, простужусь. К тому же Мисс Кюсю не чужая, нужно защищать честь родного острова.
И старушка бодро откликнулась вторым голосом:
- Налетели ветры злыыые, ой да с восточной стороны…
Белый Лис так и застыл с поднятой лапой, настолько хорош был тембр второго сопрано:
- Это кто у нас так поёт, что лапы от восторга сводит, заслушаться можно?
- Мисс Кюсю, господин, - громко закричала чернобурка из толпы, наконец-то оставив в покое многострадальное кимоно старушки. Все бурно зааплодировали.
Старушка и молодой актёр допели на два голоса жалостливую песню до конца, занавес упал, наступило время трапезы.
Стал Белый Лис гостей потчевать. Слуги гору королевского риса несут, сладкие лепёшки, кур в кисло-сладком соусе, сырую рыбу сасими, плавающую в аквариуме, головки сыра тридцати трёх сортов. Только старушка бамбуковые палочки из-за ушей достала, нацелилась, к особенно аппетитной курице потянулась, смотрит, опять её донимают, кимоно в лапах мнут, поливают обильно слезами.
- Госпожа, Белый Лис сказал, кто плохо ест, тот плохо работает. А у меня с детства аппетита не было, меня маменька насильно куриным бульоном кормила, я теперь дичь видеть не могу. И на кисло-сладкое у меня аллергия.
- Не убивайся ты так, голубушка, помогу я твоему горю, только отпусти моё кимоно, оно после моли истончилось, вот-вот порвётся.
«Банзай!» крикнула старушка - и горы риса, сладких лепёшек, кур в кисло-сладком соусе, рыбы сасими и головок сыра тридцати трёх сортов, как не бывало. Когда слуги по третьему кругу пошли обносить гостей аквариумом, Хозяин изумился. Когда в шестой раз гору варёного риса насыпали, стал выяснять, какой гость так много может съесть коровьего и конского навоза без вреда для здоровья. Ведь известно, чем почуют в гостях у обманщиков кицунэ.
- Это кто у нас такой здоровый, что в шестой раз всё угощение съедает, с ног не валится, таблетки от диареи не требует, мне стенаниями не досаждает?
- Мисс Кюсю, господин, - закричала чернобурка, размахивая старушкиными бамбуковыми палочками. Все бурно зааплодировали.
- Ну что же, девушка, если ты ещё и настоящая кицунэ, быть тебе моей женой и хозяйкой Горного Перевала Сиромару. Лисицы - направо, люди - налево. Разойдись! - скомандовал Белый Лис.
Лисицы, которых в толпе под ногами и в складках кимоно не было видно, вдруг оказались в центре внимания. Лоснящиеся красавицы с пушистыми хвостами: ярко рыжая, чёрная, шоколадная, золотая, серая, лисица-огнёвка и любительница плакать в старушкино кимоно чернобурка. Белый Лис хлопнул в лапы и с балкона на лисиц спрыгнул с веселым лаем жизнерадостный, но полный собственного достоинства, японский хин. Лисицы пустились наутёк, стараясь затеряться в людской толпе и, если повезёт, то в складках кимоно. Пёс за ними ринулся в толпу.
- Смелые девушки попались, - усмехнулся Белый Лис, - маленькой собачонки испугались. А теперь: Люди - ко мне, лисицы - сидеть! Харакири двадцатью когтями тому, кто в складках кимоно лисицу спрячет. Собачку уберите, а то невесты сидят, трясутся, вот-вот опять стрекача дадут, лови их потом по всему перевалу. Так, так, а кто это у нас гэты от ужаса потерял и штопаное парадное кимоно?
- Я, господин! - пискнул белый лисёнок и зарылся в складки старого шёлкового кимоно, один кончик носа и усы остались торчать наружу.
- Оё-ёй, не подходите, господин Белый Лис, я голая, я стесняюсь, а собак я с детства боюсь. Так у нас в деревнях этих тварей не держат, мне с ними нос к носу сталкиваться не приходилось. А тут ваше чудовище кааак на меня прыгнет, кааак у меня душа в пятки уёдет…
- Тонкий нюх и внутренний голос мне подсказывают, что это ты тут сладко пела и ела навоз за семерых. - сказал Большой Белый Лис и строго посмотрел на чернобурку. - Вот я сейчас как выделаю чью-то наглую, хитрую, черно-бурую морду вместе со шкурой, мало не покажется.
Черно-бурой красавице ничего не оставалось, как покаяться во всех грехах и вымолить прощение.
- Жаль только, свадебная церемония откладывается, - грустно сообщил Белый Лис, вытаскивая за хвост из-под штопаного кимоно упирающегося всеми четырьмя лапами белого лисёнка и показывая его народу, - невеста слишком юна. Дождь, падающий среди ясного неба, ёмэири или «свадьба кицунэ» откладывается ненадолго, на триста лет, пока малышка хотя бы три хвоста не отрастит, ведь меня приличные ёкаи засмеют: «Взял в жёны столетнего ребёнка, позор на твою седую тысячелетнюю голову, девятихвостый». Но до чего же невеста хороша, до чего же хороша, настоящая кицунэ: одной со мной масти, поёт сладко, в еде непритязательна, собак боится, принимая от страха истинный облик, разгуливает в образе человека. Только придётся её многому научить: представать в образе юной красавицы, вселяться в чужие тела, выдыхать огонь, появляться в чужих снах, создавать сложные, почти неотличимые от реальности, иллюзии самостоятельно. Это для начала, а после юная Хозяйка Перевала Сиромару будет искривлять пространство и время, сводить людей с ума, принимать нечеловеческие, фантастические формы, например, превращаться в огромное дерево или сиять второй луной на небе.
А вы, неумёхи-лисицы, станете у моей Кумико-сан служанками. И чтобы ни один белый волосок с её нежной шкурки не упал! Циновки в доме буду проверять самолично!
Белый Лис аккуратно поставил лисёнка на землю и погладил по головке:
- Завтра быстренько сбегаем «тук-тук», «шлёп-шлёп» на побережье Матама, свадьбу портить не будем, красавицу Акеми отговаривать не будем, будем вести себя прилично, Малыш, как подобает мёбу, божественным лисам, найдём среди гостей подходящую партию для твоего деревенского самурая, ведь кицунэ обязаны сдерживать обещания, иначе их ждёт наказание - снижение ранга или уровня силы…
***- Фудо-сан, не умею я небылицы рассказывать. Может всё-таки молодёжи наглядно показать тактику ближнего боя или виртуозный захват кораблей противника? - робко поинтересовалась старушка-японка у своего супруга, пытаясь незаметно стереть салфеткой со своего зелёного кимоно павлинов и вернуть одежде хотя бы одного чёрного дракона. - Нет? Жаль. - Где, хозяюшки, после вагаси можно руки помыть? Я успею вернуться, пока до ваших Часов Уюта, как до верхушки сосны, сказка долетит.
Старушка вышла из-за столика и направилась в глубину зала «тук-тук», «шлёп-шлёп», из-под нежно-розовеющего на глазах кимоно в бабочках выглядывали и плавно покачивались в такт грациозной походке юной Кицунэ-сан пять белоснежных лисьих хвостов.
Почти все рисунки японского художника Tadahiro Uesugi