ВОЗДЫХАНИЕ
Я виноват; хочу знать душу мою, но презираю жизнь. Бич долготерпения Божия поражает тоской жизнь, душа жаждет гибельного восторга и безразличия к тем, кто посмеивается над пыткой виновных.
Душа моя, душа, своим кожаным лицом ты похожа на достойнейшего человека. Однако же я уверен, что ты, старая горгулья, за все богатства мира не захотела бы иметь голову Отца иметь на своих плечах, - как ни велико между вами сходство. Ты - все же женщина, и даже бородка молодого человека сделала бы тебя цирковым чудовищем.
Душа моя, разве у тебя плотские очи, и ты смотришь, как смотрит змей в траве? Разве дни твои, как дни человека, или лета твои, как дни мужа, в котором ищешь порока и допытываешься греха под этой кожей? Для тебя нет времени, вечность - твой удел.
Кожа - самый крупный орган твоего тела, хоть и вынесен наружу. Как покрывало, она делает все целомудренным, как утехи супругов. Хотя я беззаконник, но Отец избавляет тебя от рук врагов, мои руки делая подобными медному луку.
Сделай другому благое, потому что если стопы твои уклонялись от пути и сердце твое следовало за глазами, которые суть узелки кожи, и если что-либо нечистое пристало к рукам твоим, то сей в поле, чтобы другой ел, и пусть отрасли твои искоренены будут. В тот день погибнут все помышления твои.
Душа моя, как спрашиваешь ты меня? Как честная женщина - только затем, чтобы узнать мое сокровенное, или хочешь, чтобы я ответил тебе, по своему обыкновению, как признанный враг всего настоящего и всего женского? Самооправдание и самосожаление - вот одежда кожи и они кажутся больше кожи, но это не так. Потому как жизнь не имеет ценности сама по себе, но лишь как назидание для других: хорошее или дурное. Ты паришь над путями человека, и видишь все шаги тела своего. Нет тьмы, ни тени смертной, где могли бы укрыться делающие беззаконие. Потому ты пугаешься суда с Богом.
Он сокрушает человеков без исследования и поставляет других на их места; Он делает известными дела их и низлагает их ночью, и они истребляются. Он поражает их, как беззаконных людей, пред глазами других, даже не за то, что они отвратились от Него, а за то, что не вспоминали о Нем во свете дня. То есть ни за что. И это - прекрасно. Не призову тебя, душа, воплем бедного или стенанием угнетенного. Буду молчать и слушать голос хлада тонка, песню Бога в ночи, подобный звуку дождя, падающего на не скошенный луг. Этот голос научает нас более, нежели скотов земных, и вразумляет нас более, нежели птиц небесных. Скоты и птицы вопиют громко и красиво, но гордость злых людей важнее. И, видимо, красивее.
Душа моя, душа, своим кожаным лицом ты похожа на достойнейшего человека. Однако же я уверен, что ты, старая горгулья, за все богатства мира не захотела бы иметь голову Отца иметь на своих плечах, - как ни велико между вами сходство. Ты - все же женщина, и даже бородка молодого человека сделала бы тебя цирковым чудовищем.
Душа моя, разве у тебя плотские очи, и ты смотришь, как смотрит змей в траве? Разве дни твои, как дни человека, или лета твои, как дни мужа, в котором ищешь порока и допытываешься греха под этой кожей? Для тебя нет времени, вечность - твой удел.
Кожа - самый крупный орган твоего тела, хоть и вынесен наружу. Как покрывало, она делает все целомудренным, как утехи супругов. Хотя я беззаконник, но Отец избавляет тебя от рук врагов, мои руки делая подобными медному луку.
Сделай другому благое, потому что если стопы твои уклонялись от пути и сердце твое следовало за глазами, которые суть узелки кожи, и если что-либо нечистое пристало к рукам твоим, то сей в поле, чтобы другой ел, и пусть отрасли твои искоренены будут. В тот день погибнут все помышления твои.
Душа моя, как спрашиваешь ты меня? Как честная женщина - только затем, чтобы узнать мое сокровенное, или хочешь, чтобы я ответил тебе, по своему обыкновению, как признанный враг всего настоящего и всего женского? Самооправдание и самосожаление - вот одежда кожи и они кажутся больше кожи, но это не так. Потому как жизнь не имеет ценности сама по себе, но лишь как назидание для других: хорошее или дурное. Ты паришь над путями человека, и видишь все шаги тела своего. Нет тьмы, ни тени смертной, где могли бы укрыться делающие беззаконие. Потому ты пугаешься суда с Богом.
Он сокрушает человеков без исследования и поставляет других на их места; Он делает известными дела их и низлагает их ночью, и они истребляются. Он поражает их, как беззаконных людей, пред глазами других, даже не за то, что они отвратились от Него, а за то, что не вспоминали о Нем во свете дня. То есть ни за что. И это - прекрасно. Не призову тебя, душа, воплем бедного или стенанием угнетенного. Буду молчать и слушать голос хлада тонка, песню Бога в ночи, подобный звуку дождя, падающего на не скошенный луг. Этот голос научает нас более, нежели скотов земных, и вразумляет нас более, нежели птиц небесных. Скоты и птицы вопиют громко и красиво, но гордость злых людей важнее. И, видимо, красивее.