Эффективные менеджеры сегодня
Вдохновился одноименным постом.
Вспомнил свой репортаж 2003 года и решил частично его выложить.
“Колхозное строительство в нашей стране потерпело крах. У крупных хозяйств в России нет будущего”. Газеты и высоколобые интеллектуалы твердят так уже много лет. Будучи человеком городским и сравнительно молодым, я отчасти этому верил. Суровая нечерноземная и сибирская действительность, наблюдаемая мной время от времени, казалось, не только подтверждала диагноз, но и демонстрировала полный упадок сельского хозяйства. При этом долгие годы никто в моем окружении толком не мог ответить, выживет ли русское крестьянство вообще. Разговорами на эту тему я измучил всех своих знакомых.
Китеж имени Фрунзе
- А вы езжайте в Бессоновку, поговорите с Гориным, посмотрите на колхоз имени Фрунзе,- посоветовали мне недавно. - И обратите внимание на Белгородчину в целом. Там все не так уж печально, как вам кажется.
Честно говоря, я сомневался в успехе. Немногие заранее собранные мной сведения рисовали “высокоэффективное специализированное хозяйство по производству свинины с развитым молочным скотоводством и производством зерновых и технических культур” слишком уж празднично: 50 000 свиней, 2500 коров, 1700 человек, регулярно получающих около 5-6 тысяч рублей (это в нашем-то селе!), половинная оплата коммунальных услуг, бесплатные обеды в колхозных столовых, детский сад за 5 рублей в месяц, народный хор, два духовых оркестра, футбольная команда, шахматный клуб. “Вероятно, председатель держится на плаву за счет старых партийных связей. Или какой-нибудь олигарх чудит”, - думал я, глядя в окно пригородного автобуса.
Но уже при въезде в Бессоновку меня поразили кирпичные трехэтажные дома. Такие я раньше видел только в охраняемых зонах в окрестностях Подмосковья.
- Простите, чья эта дача? - спросил я сидевшую рядом тетеньку.
- Какая дача? - искренно изумилась она. - Здесь наш главный агроном живет.
- А здесь?
- Кажется, учительница.
- А это, наверное, здание администрации?
- Нет, его уже проехали. Это Дворец молодежи. Мы там свадьбы играем.
Здание администрации напротив памятника Фрунзе выглядело едва ли не самым скромным в центре села. Председатель, дважды Герой Социалистического Труда Василий Яковлевич Горин не стал долго держать меня в кабинете и сразу повел... в детский сад. Потом в клуб. Потом в библиотеку. И только потом повез “на производство”.
Действительность оказалась гораздо внушительнее рекламных проспектов. Но, пожалуй, самым интересным впечатлением этого дня оказался сам Горин. “Патриарх земли русской”, как говорят о нем в области. Разговор с ним во многом изменил мои взгляды на сегодняшнее русское крестьянство.
- Как же вы все-таки обходитесь без кредитов? Вам государство хотя бы на социальную базу должно подкидывать?
- Столько, сколько нужно, все равно не дадут. Мы же не кому-то все это строим. На свои нужды можно и раскошелиться. А про кредиты меня Путин недавно спрашивал. Мы их сами партнерам выделяем, когда есть необходимость. Нам от власти совсем другое нужно.
Горин не просит льготных кредитов, не рассчитывает на субсидии. Однако это не значит, что он совсем ничего не ждет от центра.
На его взгляд, государство сегодня не выполняет свои прямые обязанности. Не регулирует продовольственные закупки, не защищает потребителя на энергетическом рынке, не проводит разумной налоговой политики.
В результате молоко в России стоит дешевле газировки, уже построенные линии электропередач выкорчевывают за копеечные долги, а хозяйство, чьи налоговые отчисления составляют половину районного бюджета, не только не получает от этого никакой выгоды, но и становится объектом охоты многочисленных “ревизоров”.
Горинские требования к политикам не ограничиваются эпохой реформ. Из всех правительств последней половины ХХ столетия он поминает добром только кабинеты Косыгина и Примакова. Остальные, по его словам, только и думали, как бы прижать крестьянина.
- А ведь власть должна заботиться о народе. Для него же работаем! - добавляет он.
В этом замечании, как в капле воды, отражается весь административный опыт Василия Яковлевича. Итог его многолетних председательских наблюдений книга “Управление агропромышленным производством” простотой и лаконичностью слога напоминает суворовскую “Науку побеждать”. Не впадая в излишнее наукообразие, Горин запросто публикует на соседних страницах хозяйственную статистику и свои размышления о русской культуре, перепечатывает статьи из колхозной газеты и производственные характеристики своих соратников, не стесняясь, цитирует и Конфуция, и Ленина, и Абалкина. И все приходится к месту.
Вообще такие свойства, как уместность, органичность, характеризуют многие стороны работы Горина, приложимы ко всему стилю его руководства: несмотря на внешнюю жесткость, управление строится на доверии к людям.
- Я ведь управленец, а не надсмотрщик. Я должен четко поставить перед работником задачу и создать все условия для ее выполнения: дать нормальную технику, дать материалы, разработать стимулирующую оплату труда, детям его дать нормальное образование, в конце концов. А как лучше работать, человек и без меня знает. С какой стати я его буду учить? Одно дело - плановое повышение квалификации. У нас в колхозе его каждая доярка еженедельно проходит. А над душой стоять... Вот если работа не сделана, тогда нужно вмешиваться.
В наше время, когда газеты наперебой твердят о том, что половина России живет за счет крестьянских огородов и садовых участков, Горин бесстрашно объявляет себя противником излишнего развития личных подсобных хозяйств.
- Низкая производительность, никакой технологии, да и на рынок сбыта в одиночку сегодня не выйдешь. Усадьбы никогда не накормят город, они хороши для пенсионеров, для минимального самообеспечения семьи.
Кстати, последнюю задачу мы в колхозе стараемся решить за счет льготного распределения общественных фондов. Силы человека не безграничны. Сколько он их потратит на личную корову, столько не получит общественная. Слабому хозяйству все равно, а при нашей производительности убытки несоизмеримы. Иногда дешевле работнику это молоко или мясо бесплатно выдать, чтобы он не беспокоился, работал в полную силу и понимал, что работает на себя. Колхозная-то скотина, она ведь не председательская, не чья-нибудь, она всем работникам хозяйства доход приносит!
- А дома тоже лучше многоквартирные строить?
- Дома - другое дело. Крестьянин имеет право жить так, как он работает. Это раньше мне государство панельное строительство навязывало. А последние десять лет мы только коттеджи и строим. Кто-то крышу старую починит и доволен, а кому-то и двух этажей мало. Денежных ссуд колхоз обычно не выделяет. Помогаем работой, транспортом, материалами (свой кирпичный завод как-никак), коммуникации все за счет хозяйства к дому подводим. Так что строятся люди быстро.
Да что коттеджи, мы вон в 1999 году за несколько месяцев храм построили. Сейчас роспись заканчиваем. Дороги тоже строим. Для себя же. На своих машинах ездить.
Спрашиваю, пробовал ли колхоз прикупить пустующие земли разорившихся соседей. Выясняется, что для интенсификации производства это невыгодно. Как на войне для прорыва фронта необходимо сосредотачивать все усилия на узком участке, так и в хозяйстве для повышения производительности труда нужно сначала задать ему жесткие рамки. А потом… пригласить ученых. В принципе в колхозе и так больше ста специалистов с высшим образованием. Но Горину этого мало. Ежегодно на его фермах проходят практику студенты и аспиранты из Москвы, Белгорода, Киева, Харькова. Кто-то потом защищает диссертации, а кто-то оседает в колхозе.
Удивительно, но, несмотря ни на что, Горин не считает Бессоновку “живым ископаемым социализма”.
- Колхоз сохраняется не потому, что его “придумали при Сталине”. Крестьянам удобно и выгодно так жить. А примером и возможным партнером для нас является любое самостоятельное высокоорганизованное эффективное хозяйство.
- Без государства, стало быть, обойдетесь?
- Ну так тоже нельзя говорить. Все-таки мы многим стране обязаны, и потом, государство - это же конкретные люди. Те, кто не понимает крестьян, они и при социализме нам палки в колеса ставили, но всегда были и другие. Взять хоть нашу областную администрацию, без нее нам, а тем более соседним хозяйствам пришлось бы куда туже пояс затягивать.
Зачем помогать слабым?
Губернатор Белгородской области Евгений Степанович Савченко беседовал со мной утром следующего дня. Если Горина при всей его практичности можно все-таки назвать романтиком своего дела, то здесь передо мной сидел трезвый, прагматичный администратор нового поколения. Однако содержание разговора чем-то неуловимо напоминало вчерашнюю беседу в колхозе.
- Мы сегодня делаем все возможное, чтобы экономическое существование всех форм хозяйствования на земле было целесообразным. Перед сельским хозяйством России сейчас стоят две основные проблемы: привлечение инвестиций и налаживание эффективного управления. Решение этих задач позволяет сельскохозяйственному производству выйти на конкурентоспособный уровень. Насколько возможно, мы ему в этом помогаем.
Как представители государства, мы должны также задавать тон и в социальных преобразованиях, разрабатывать и осуществлять социальные программы, особенно на селе, где сейчас наблюдается демографический кризис. Программы эти, однако, не должны поощрять иждивенчество.
Наша задача - дать людям возможность зарабатывать там, где они живут. Ну и обеспечить приемлемые условия для этой жизни.
Савченко не скрывает, что в начале 90-х областной бюджет располагал весьма скромными средствами на проведение социальной политики. В принципе так было по всей стране. Обычно эти небольшие суммы по кусочкам таяли в сотнях глобальных прожектов. На Белгородчине решили финансовые потоки не дробить и начали... с газификации. На протяжении 90-х годов эта проблема в области решена практически полностью. Газом обеспечено 96 процентов населенных пунктов. Параллельно в сельской местности поощрялось развитие торговой сети. Администрация не субсидировала коммерсантов, но и не устранялась от дел, не позволяла торговцам разорять и грабить деревню.
Чуть позднее область начала целенаправленно поддерживать личные крестьянские подворья, о которых столь скептически отзывался Горин. Спору нет, когда здоровое хозяйство способно дать крестьянину квалифицированную работу, они малоэффективны. Будущее, безусловно, принадлежит крупным специализированным сельхозпредприятиям. Но сегодня даже процветающий горинский колхоз не в состоянии обеспечить работой всех желающих. Государство в принципе может бросить отдельные семьи на произвол судьбы. А может помочь им пережить кризис. Стимулировать мелкотоварное производство довольно дорого, но ведь можно обеспечить хотя бы его защиту. Помочь с переработкой, организовать сбыт. Сегодня предприятия области закупают у частников более 100 тысяч тонн молока в год. Государство в этом процессе даже не посредник, оно лишь помогло заключить нужные сделки. Так что его прямая экономическая выгода минимальна. Но ведь такое адресное субсидирование помогает выжить десяткам тысяч людей и в конечном итоге оживляет местный потребительский рынок.
Тем же целям служит и создание сети сельских потребительских кредитных кооперативов. Десятки таких мелких товариществ в 2002 году выдали белгородцам краткосрочные ссуды на различные хозяйственные нужды на общую сумму 22 млн рублей. Федеральный закон о них существует уже около двух лет. Однако многие региональные руководители до сих пор ожидают самозарождения подобных структур. А ведь им нужны хотя бы небольшой стартовый капитал и реальная защита от бандитизма.
Параллельно область поддерживает Фонд индивидуального застройщика, позволяющий ежегодно кредитовать до 2000 человек. Не слишком много, но ведь надолго (10-15 лет), и возвращать можно не только деньгами, но и продуктами своего труда. Есть еще и моральный эффект. Когда на твоих глазах помогают соседу, веришь, что очередь дойдет до тебя.
- Главная задача власти, - утверждает Савченко, - помочь возможно большему количеству людей стать экономически самостоятельными, то есть независимыми от этой самой власти. Такие люди не станут для государства обузой, не пополнят ряды преступников, не будут беспрерывно выпрашивать пособия. Поэтому создание среды, в которой у них появится возможность решать собственные проблемы своими силами, выгодно в первую очередь самой власти.
- Сегодня принято считать, что основа ведущихся в селе реформ - ставка на сильного хозяина, - продолжает губернаторские размышления руководитель департамента агропромышленного комплекса Алексей Иванович Анисимов. - Мы в Белгороде в принципе никогда против этого не возражали. Но ведь даже богатырю порой надо помочь устоять. В наше время, когда границы России распахнуты для товарного импорта, крестьяне вынуждены конкурировать не столько друг с другом, сколько с тысячами зарубежных поставщиков. А они выигрывают не только за счет пресловутого “протестантского трудолюбия”. У них и климат мягче, и инфляция ниже, и системы льготного кредитования работают, и каналы сбыта налажены, а главное, за ними стеной стоит их государство. У себя дома оно, может, их и эксплуатирует, но на мировом рынке никому в обиду не даст. За счет чего американское мясо за границей стоит дешевле, чем дома? За счет субсидий. Под силу ли русским животноводам бороться со сверхдержавой? Может, и под силу. Но надо же и им на что-то опереться вначале. Если не на государство, то хотя бы на партнеров по отрасли.
Так что мы тоже “ставим на сильного”, но сильного в перспективе. Помогаем не всем подряд, а перспективным. Хотя если вести серьезный анализ, каждый оказывается по-своему перспективен. Надо только понять в чем.
Вот поднимется хозяин, тогда мы с него и спросим по полной. А если сразу так “спрашивать”, с кем останемся? Нынешняя экономическая ситуация сегодня сильного как раз и топит. Есть у предприятия деньги на инвестиции, значит, можно его пожестче с налогами прижать. Разве это хозяйственно?
Разговор об инвестициях зашел не случайно. Алексей Иванович тут же в коротких словах пересказал мне суть знаменитого савченковского 710-го постановления. Этим документом был запущен, наверное, один из самых смелых региональных сельскохозяйственных экспериментов нашего времени. Государство, в лице областной администрации, создает условия для возникновения новых агропромышленных формирований на основе интеграции и кооперации неплатежеспособных хозяйств с заводами, банками, частными лицами, готовыми вложить свои деньги в сельхозпроизводство. Для непосвященного этот процесс чем-то напоминает свадьбу. Государство сначала приводит в порядок дела убыточного хозяйства, а потом с разбором ищет ему богатого “жениха”. После “замужества” “молодых” не бросают на произвол судьбы, а ведут наблюдение за их союзом, всеми силами стараясь укрепить взаимное доверие. За три года таким образом было пристроено около 300 сельхозпредприятий, находившихся на грани банкротства. Сегодня в их оздоровление вкладываются миллиарды рублей. Государство формально не потратило ни копейки, но зато прибыль бюджету оказалась весьма солидной. При том, что налоговое бремя для инвесторов специально смягчили.
Русское возрождение
Как бы там ни было, в Белгородской области сегодня совершается не реставрация социализма или капитализма, там идет реальная реформа сельского хозяйства. Реформа, которую вся страна ждала в 80-х и не дождалась в 90-х. Ее осуществление стало возможным благодаря двум факторам. Первый лежит на поверхности. Это ясная и эффективная экономическая политика областной администрации, ориентированная не на ту или иную идеологию, а на профессиональный подсчет затрат. Если сельхозпредприятия на сегодняшний день невыгодно фермеризировать, то делать этого не будут. Если ЖКХ, напротив, выиграет от реструктуризации и перехода на энергосберегающие технологии, то этот переход будут осуществлять как можно быстрее. Не ради быстроты - ради дела. Кстати, тарифы на услуги ЖКХ (в том числе и в сельской местности) в области не повышаются уже несколько лет. Реформа от этого только ускоряется. Местные руководители отрасли, лишенные возможности списывать свои просчеты на потребителя, вынуждены искать иные, более эффективные экономические ходы.
Безусловно, максимально облегчая жизнь народа, областная администрация не может не усложнить работу некоторых чиновников. Чего стоит только готовящийся к внесению в областную Думу законопроект “О государственном администрировании”, суть которого заключается в том, что любой чиновник на территории области будет лишен права требовать какие-либо дополнительные справки от гражданина, обратившегося к нему за помощью в решении того или иного вопроса. Если эти справки действительно нужны, государство должно будет собрать их само. Такого предупредительного отношения к подданным российская власть, вероятно, не знала лет триста.
Белгородская социальная политика многообразна и нешаблонна. Поражаешься, как умело проклинаемый в нашей центральной прессе “бюрократический аппарат” способен помогать людям в решении самых разных проблем и как мало для этого нужно денег. Фактически кабинет Савченко гибко проводит именно ту “адресную” социальную линию, вокруг которой давно и безуспешно топчется правительство. При этом “адресная поддержка” многообразна (от ссуд и стройматериалов до газификации и постройки образовательных учреждений) и охватывает почти 100 процентов населения области. Во всяком случае, обратиться за ней может каждый. В этом и заключается второй фактор успеха реформы.
Население области поверило своей власти. И ответило на инициативы сверху активностью снизу.
Напоследок хочется вспомнить, как, уезжая из Бессоновки, я задал Василию Яковлевичу Горину, возможно, самый неделикатный вопрос:
- Ваш опыт свидетельствует, что высокорентабельное сельскохозяйственное объединение способно продержаться на плаву и без внешней поддержки. Но насколько он актуален для тех, кто уже давно обречен на полунищее существование? Может ли такое хозяйство сейчас, в наше время, встать на ноги?
Горин ответил неожиданно быстро и жестко:
- Может. 44 года назад колхоз имени Фрунзе выглядел ничуть не лучше многих нынешних АО. А у меня, профессионального медика, не было почти никакого хозяйственного опыта. У людей было желание улучшить наконец свою жизнь. А я изо всех сил хотел помочь им. То, что вы видели, не просто “мой опыт”, это результаты нашего совместного колхозного труда. Поэтому я верю: все, чего мы добились, не может умереть вместе со мной!
О Васиилии Горине писали и позже в других изданиях.
Знаю, что учреждена прижизенная премия по сельскому хозяйству его имени.
Интересно, а как сейчас обстоят дела с сельским хозяйством на Белгородчине?
Вспомнил свой репортаж 2003 года и решил частично его выложить.
“Колхозное строительство в нашей стране потерпело крах. У крупных хозяйств в России нет будущего”. Газеты и высоколобые интеллектуалы твердят так уже много лет. Будучи человеком городским и сравнительно молодым, я отчасти этому верил. Суровая нечерноземная и сибирская действительность, наблюдаемая мной время от времени, казалось, не только подтверждала диагноз, но и демонстрировала полный упадок сельского хозяйства. При этом долгие годы никто в моем окружении толком не мог ответить, выживет ли русское крестьянство вообще. Разговорами на эту тему я измучил всех своих знакомых.
Китеж имени Фрунзе
- А вы езжайте в Бессоновку, поговорите с Гориным, посмотрите на колхоз имени Фрунзе,- посоветовали мне недавно. - И обратите внимание на Белгородчину в целом. Там все не так уж печально, как вам кажется.
Честно говоря, я сомневался в успехе. Немногие заранее собранные мной сведения рисовали “высокоэффективное специализированное хозяйство по производству свинины с развитым молочным скотоводством и производством зерновых и технических культур” слишком уж празднично: 50 000 свиней, 2500 коров, 1700 человек, регулярно получающих около 5-6 тысяч рублей (это в нашем-то селе!), половинная оплата коммунальных услуг, бесплатные обеды в колхозных столовых, детский сад за 5 рублей в месяц, народный хор, два духовых оркестра, футбольная команда, шахматный клуб. “Вероятно, председатель держится на плаву за счет старых партийных связей. Или какой-нибудь олигарх чудит”, - думал я, глядя в окно пригородного автобуса.
Но уже при въезде в Бессоновку меня поразили кирпичные трехэтажные дома. Такие я раньше видел только в охраняемых зонах в окрестностях Подмосковья.
- Простите, чья эта дача? - спросил я сидевшую рядом тетеньку.
- Какая дача? - искренно изумилась она. - Здесь наш главный агроном живет.
- А здесь?
- Кажется, учительница.
- А это, наверное, здание администрации?
- Нет, его уже проехали. Это Дворец молодежи. Мы там свадьбы играем.
Здание администрации напротив памятника Фрунзе выглядело едва ли не самым скромным в центре села. Председатель, дважды Герой Социалистического Труда Василий Яковлевич Горин не стал долго держать меня в кабинете и сразу повел... в детский сад. Потом в клуб. Потом в библиотеку. И только потом повез “на производство”.
Действительность оказалась гораздо внушительнее рекламных проспектов. Но, пожалуй, самым интересным впечатлением этого дня оказался сам Горин. “Патриарх земли русской”, как говорят о нем в области. Разговор с ним во многом изменил мои взгляды на сегодняшнее русское крестьянство.
- Как же вы все-таки обходитесь без кредитов? Вам государство хотя бы на социальную базу должно подкидывать?
- Столько, сколько нужно, все равно не дадут. Мы же не кому-то все это строим. На свои нужды можно и раскошелиться. А про кредиты меня Путин недавно спрашивал. Мы их сами партнерам выделяем, когда есть необходимость. Нам от власти совсем другое нужно.
Горин не просит льготных кредитов, не рассчитывает на субсидии. Однако это не значит, что он совсем ничего не ждет от центра.
На его взгляд, государство сегодня не выполняет свои прямые обязанности. Не регулирует продовольственные закупки, не защищает потребителя на энергетическом рынке, не проводит разумной налоговой политики.
В результате молоко в России стоит дешевле газировки, уже построенные линии электропередач выкорчевывают за копеечные долги, а хозяйство, чьи налоговые отчисления составляют половину районного бюджета, не только не получает от этого никакой выгоды, но и становится объектом охоты многочисленных “ревизоров”.
Горинские требования к политикам не ограничиваются эпохой реформ. Из всех правительств последней половины ХХ столетия он поминает добром только кабинеты Косыгина и Примакова. Остальные, по его словам, только и думали, как бы прижать крестьянина.
- А ведь власть должна заботиться о народе. Для него же работаем! - добавляет он.
В этом замечании, как в капле воды, отражается весь административный опыт Василия Яковлевича. Итог его многолетних председательских наблюдений книга “Управление агропромышленным производством” простотой и лаконичностью слога напоминает суворовскую “Науку побеждать”. Не впадая в излишнее наукообразие, Горин запросто публикует на соседних страницах хозяйственную статистику и свои размышления о русской культуре, перепечатывает статьи из колхозной газеты и производственные характеристики своих соратников, не стесняясь, цитирует и Конфуция, и Ленина, и Абалкина. И все приходится к месту.
Вообще такие свойства, как уместность, органичность, характеризуют многие стороны работы Горина, приложимы ко всему стилю его руководства: несмотря на внешнюю жесткость, управление строится на доверии к людям.
- Я ведь управленец, а не надсмотрщик. Я должен четко поставить перед работником задачу и создать все условия для ее выполнения: дать нормальную технику, дать материалы, разработать стимулирующую оплату труда, детям его дать нормальное образование, в конце концов. А как лучше работать, человек и без меня знает. С какой стати я его буду учить? Одно дело - плановое повышение квалификации. У нас в колхозе его каждая доярка еженедельно проходит. А над душой стоять... Вот если работа не сделана, тогда нужно вмешиваться.
В наше время, когда газеты наперебой твердят о том, что половина России живет за счет крестьянских огородов и садовых участков, Горин бесстрашно объявляет себя противником излишнего развития личных подсобных хозяйств.
- Низкая производительность, никакой технологии, да и на рынок сбыта в одиночку сегодня не выйдешь. Усадьбы никогда не накормят город, они хороши для пенсионеров, для минимального самообеспечения семьи.
Кстати, последнюю задачу мы в колхозе стараемся решить за счет льготного распределения общественных фондов. Силы человека не безграничны. Сколько он их потратит на личную корову, столько не получит общественная. Слабому хозяйству все равно, а при нашей производительности убытки несоизмеримы. Иногда дешевле работнику это молоко или мясо бесплатно выдать, чтобы он не беспокоился, работал в полную силу и понимал, что работает на себя. Колхозная-то скотина, она ведь не председательская, не чья-нибудь, она всем работникам хозяйства доход приносит!
- А дома тоже лучше многоквартирные строить?
- Дома - другое дело. Крестьянин имеет право жить так, как он работает. Это раньше мне государство панельное строительство навязывало. А последние десять лет мы только коттеджи и строим. Кто-то крышу старую починит и доволен, а кому-то и двух этажей мало. Денежных ссуд колхоз обычно не выделяет. Помогаем работой, транспортом, материалами (свой кирпичный завод как-никак), коммуникации все за счет хозяйства к дому подводим. Так что строятся люди быстро.
Да что коттеджи, мы вон в 1999 году за несколько месяцев храм построили. Сейчас роспись заканчиваем. Дороги тоже строим. Для себя же. На своих машинах ездить.
Спрашиваю, пробовал ли колхоз прикупить пустующие земли разорившихся соседей. Выясняется, что для интенсификации производства это невыгодно. Как на войне для прорыва фронта необходимо сосредотачивать все усилия на узком участке, так и в хозяйстве для повышения производительности труда нужно сначала задать ему жесткие рамки. А потом… пригласить ученых. В принципе в колхозе и так больше ста специалистов с высшим образованием. Но Горину этого мало. Ежегодно на его фермах проходят практику студенты и аспиранты из Москвы, Белгорода, Киева, Харькова. Кто-то потом защищает диссертации, а кто-то оседает в колхозе.
Удивительно, но, несмотря ни на что, Горин не считает Бессоновку “живым ископаемым социализма”.
- Колхоз сохраняется не потому, что его “придумали при Сталине”. Крестьянам удобно и выгодно так жить. А примером и возможным партнером для нас является любое самостоятельное высокоорганизованное эффективное хозяйство.
- Без государства, стало быть, обойдетесь?
- Ну так тоже нельзя говорить. Все-таки мы многим стране обязаны, и потом, государство - это же конкретные люди. Те, кто не понимает крестьян, они и при социализме нам палки в колеса ставили, но всегда были и другие. Взять хоть нашу областную администрацию, без нее нам, а тем более соседним хозяйствам пришлось бы куда туже пояс затягивать.
Зачем помогать слабым?
Губернатор Белгородской области Евгений Степанович Савченко беседовал со мной утром следующего дня. Если Горина при всей его практичности можно все-таки назвать романтиком своего дела, то здесь передо мной сидел трезвый, прагматичный администратор нового поколения. Однако содержание разговора чем-то неуловимо напоминало вчерашнюю беседу в колхозе.
- Мы сегодня делаем все возможное, чтобы экономическое существование всех форм хозяйствования на земле было целесообразным. Перед сельским хозяйством России сейчас стоят две основные проблемы: привлечение инвестиций и налаживание эффективного управления. Решение этих задач позволяет сельскохозяйственному производству выйти на конкурентоспособный уровень. Насколько возможно, мы ему в этом помогаем.
Как представители государства, мы должны также задавать тон и в социальных преобразованиях, разрабатывать и осуществлять социальные программы, особенно на селе, где сейчас наблюдается демографический кризис. Программы эти, однако, не должны поощрять иждивенчество.
Наша задача - дать людям возможность зарабатывать там, где они живут. Ну и обеспечить приемлемые условия для этой жизни.
Савченко не скрывает, что в начале 90-х областной бюджет располагал весьма скромными средствами на проведение социальной политики. В принципе так было по всей стране. Обычно эти небольшие суммы по кусочкам таяли в сотнях глобальных прожектов. На Белгородчине решили финансовые потоки не дробить и начали... с газификации. На протяжении 90-х годов эта проблема в области решена практически полностью. Газом обеспечено 96 процентов населенных пунктов. Параллельно в сельской местности поощрялось развитие торговой сети. Администрация не субсидировала коммерсантов, но и не устранялась от дел, не позволяла торговцам разорять и грабить деревню.
Чуть позднее область начала целенаправленно поддерживать личные крестьянские подворья, о которых столь скептически отзывался Горин. Спору нет, когда здоровое хозяйство способно дать крестьянину квалифицированную работу, они малоэффективны. Будущее, безусловно, принадлежит крупным специализированным сельхозпредприятиям. Но сегодня даже процветающий горинский колхоз не в состоянии обеспечить работой всех желающих. Государство в принципе может бросить отдельные семьи на произвол судьбы. А может помочь им пережить кризис. Стимулировать мелкотоварное производство довольно дорого, но ведь можно обеспечить хотя бы его защиту. Помочь с переработкой, организовать сбыт. Сегодня предприятия области закупают у частников более 100 тысяч тонн молока в год. Государство в этом процессе даже не посредник, оно лишь помогло заключить нужные сделки. Так что его прямая экономическая выгода минимальна. Но ведь такое адресное субсидирование помогает выжить десяткам тысяч людей и в конечном итоге оживляет местный потребительский рынок.
Тем же целям служит и создание сети сельских потребительских кредитных кооперативов. Десятки таких мелких товариществ в 2002 году выдали белгородцам краткосрочные ссуды на различные хозяйственные нужды на общую сумму 22 млн рублей. Федеральный закон о них существует уже около двух лет. Однако многие региональные руководители до сих пор ожидают самозарождения подобных структур. А ведь им нужны хотя бы небольшой стартовый капитал и реальная защита от бандитизма.
Параллельно область поддерживает Фонд индивидуального застройщика, позволяющий ежегодно кредитовать до 2000 человек. Не слишком много, но ведь надолго (10-15 лет), и возвращать можно не только деньгами, но и продуктами своего труда. Есть еще и моральный эффект. Когда на твоих глазах помогают соседу, веришь, что очередь дойдет до тебя.
- Главная задача власти, - утверждает Савченко, - помочь возможно большему количеству людей стать экономически самостоятельными, то есть независимыми от этой самой власти. Такие люди не станут для государства обузой, не пополнят ряды преступников, не будут беспрерывно выпрашивать пособия. Поэтому создание среды, в которой у них появится возможность решать собственные проблемы своими силами, выгодно в первую очередь самой власти.
- Сегодня принято считать, что основа ведущихся в селе реформ - ставка на сильного хозяина, - продолжает губернаторские размышления руководитель департамента агропромышленного комплекса Алексей Иванович Анисимов. - Мы в Белгороде в принципе никогда против этого не возражали. Но ведь даже богатырю порой надо помочь устоять. В наше время, когда границы России распахнуты для товарного импорта, крестьяне вынуждены конкурировать не столько друг с другом, сколько с тысячами зарубежных поставщиков. А они выигрывают не только за счет пресловутого “протестантского трудолюбия”. У них и климат мягче, и инфляция ниже, и системы льготного кредитования работают, и каналы сбыта налажены, а главное, за ними стеной стоит их государство. У себя дома оно, может, их и эксплуатирует, но на мировом рынке никому в обиду не даст. За счет чего американское мясо за границей стоит дешевле, чем дома? За счет субсидий. Под силу ли русским животноводам бороться со сверхдержавой? Может, и под силу. Но надо же и им на что-то опереться вначале. Если не на государство, то хотя бы на партнеров по отрасли.
Так что мы тоже “ставим на сильного”, но сильного в перспективе. Помогаем не всем подряд, а перспективным. Хотя если вести серьезный анализ, каждый оказывается по-своему перспективен. Надо только понять в чем.
Вот поднимется хозяин, тогда мы с него и спросим по полной. А если сразу так “спрашивать”, с кем останемся? Нынешняя экономическая ситуация сегодня сильного как раз и топит. Есть у предприятия деньги на инвестиции, значит, можно его пожестче с налогами прижать. Разве это хозяйственно?
Разговор об инвестициях зашел не случайно. Алексей Иванович тут же в коротких словах пересказал мне суть знаменитого савченковского 710-го постановления. Этим документом был запущен, наверное, один из самых смелых региональных сельскохозяйственных экспериментов нашего времени. Государство, в лице областной администрации, создает условия для возникновения новых агропромышленных формирований на основе интеграции и кооперации неплатежеспособных хозяйств с заводами, банками, частными лицами, готовыми вложить свои деньги в сельхозпроизводство. Для непосвященного этот процесс чем-то напоминает свадьбу. Государство сначала приводит в порядок дела убыточного хозяйства, а потом с разбором ищет ему богатого “жениха”. После “замужества” “молодых” не бросают на произвол судьбы, а ведут наблюдение за их союзом, всеми силами стараясь укрепить взаимное доверие. За три года таким образом было пристроено около 300 сельхозпредприятий, находившихся на грани банкротства. Сегодня в их оздоровление вкладываются миллиарды рублей. Государство формально не потратило ни копейки, но зато прибыль бюджету оказалась весьма солидной. При том, что налоговое бремя для инвесторов специально смягчили.
Русское возрождение
Как бы там ни было, в Белгородской области сегодня совершается не реставрация социализма или капитализма, там идет реальная реформа сельского хозяйства. Реформа, которую вся страна ждала в 80-х и не дождалась в 90-х. Ее осуществление стало возможным благодаря двум факторам. Первый лежит на поверхности. Это ясная и эффективная экономическая политика областной администрации, ориентированная не на ту или иную идеологию, а на профессиональный подсчет затрат. Если сельхозпредприятия на сегодняшний день невыгодно фермеризировать, то делать этого не будут. Если ЖКХ, напротив, выиграет от реструктуризации и перехода на энергосберегающие технологии, то этот переход будут осуществлять как можно быстрее. Не ради быстроты - ради дела. Кстати, тарифы на услуги ЖКХ (в том числе и в сельской местности) в области не повышаются уже несколько лет. Реформа от этого только ускоряется. Местные руководители отрасли, лишенные возможности списывать свои просчеты на потребителя, вынуждены искать иные, более эффективные экономические ходы.
Безусловно, максимально облегчая жизнь народа, областная администрация не может не усложнить работу некоторых чиновников. Чего стоит только готовящийся к внесению в областную Думу законопроект “О государственном администрировании”, суть которого заключается в том, что любой чиновник на территории области будет лишен права требовать какие-либо дополнительные справки от гражданина, обратившегося к нему за помощью в решении того или иного вопроса. Если эти справки действительно нужны, государство должно будет собрать их само. Такого предупредительного отношения к подданным российская власть, вероятно, не знала лет триста.
Белгородская социальная политика многообразна и нешаблонна. Поражаешься, как умело проклинаемый в нашей центральной прессе “бюрократический аппарат” способен помогать людям в решении самых разных проблем и как мало для этого нужно денег. Фактически кабинет Савченко гибко проводит именно ту “адресную” социальную линию, вокруг которой давно и безуспешно топчется правительство. При этом “адресная поддержка” многообразна (от ссуд и стройматериалов до газификации и постройки образовательных учреждений) и охватывает почти 100 процентов населения области. Во всяком случае, обратиться за ней может каждый. В этом и заключается второй фактор успеха реформы.
Население области поверило своей власти. И ответило на инициативы сверху активностью снизу.
Напоследок хочется вспомнить, как, уезжая из Бессоновки, я задал Василию Яковлевичу Горину, возможно, самый неделикатный вопрос:
- Ваш опыт свидетельствует, что высокорентабельное сельскохозяйственное объединение способно продержаться на плаву и без внешней поддержки. Но насколько он актуален для тех, кто уже давно обречен на полунищее существование? Может ли такое хозяйство сейчас, в наше время, встать на ноги?
Горин ответил неожиданно быстро и жестко:
- Может. 44 года назад колхоз имени Фрунзе выглядел ничуть не лучше многих нынешних АО. А у меня, профессионального медика, не было почти никакого хозяйственного опыта. У людей было желание улучшить наконец свою жизнь. А я изо всех сил хотел помочь им. То, что вы видели, не просто “мой опыт”, это результаты нашего совместного колхозного труда. Поэтому я верю: все, чего мы добились, не может умереть вместе со мной!
О Васиилии Горине писали и позже в других изданиях.
Знаю, что учреждена прижизенная премия по сельскому хозяйству его имени.
Интересно, а как сейчас обстоят дела с сельским хозяйством на Белгородчине?