"Женщина с прозрачными глазами...".
В этом году у меня было еще одно путешествие, о котором я вам не рассказывала. Это была поездка к месту вечного покоя матери Анны Андреевны Ахматовой.
Много ли мы знаем о матерях наших любимых поэтов, писателей, художников? Имя отца, да и его фамилия, как правило, остаются увековеченными, а вот матери, выносившие, родившие и воспитавшие нашего кумира почти всегда остаются в тени. Иногда их образ проскальзывает в поэтических строчках, в рассказах, в образах на холсте, но, по какой-то несправедливости, как правило, канет в Лету.
Вот потому я и поехала в далекое село Хмельницкой области Деражнянского района, с интересным названием Слободка Шелиховская, где в 1989 году был организован музей Анны Ахматовой.
Нужно сказать, что даже живя в Хмельницкой области, добраться туда было не очень просто. Трясясь в автобусе по условно-асфальтовому шоссе до города Хмельницкий (а это было только начало пути), я все время думала, как же добиралась в эту украинскую глушь из Петербурга, или даже из Киева, Анна Андреевна? Ведь это было так давно - начало 20 века!
В Хмельницком нужно было доехать до ж/д вокзала, а затем ждать поезд, который шел мимо станции Деражня.
Не могу удержаться, чтобы не показать вам памятник, который встретил меня в этом небольшом райцентре. Узнаете? А каким ветром сюда занесло создателя "Капитала" - узнать, правда, не удалось.
Потом опять пришлось несколько часов дожидаться местного(!) автобуса, маршрут которого проходил мимо села, где неоднократно гостила Анна Андреевна. Этот путь был недолог и был поинтереснее, так как можно было уже представлять, какие именно места видела сперва девочкой, а потом и начинающей поэтессой - Анна Горенко.
Но вот наконец-то долгожданный указатель - мы подъезжаем к Слободке Шелиховской.
И еще один указатель. Направо - улица Ахматовой. Налево - улица Вакаров. Хорошо, что я готовилась к этой поездке. И фамилия Вакары (тетя и дядя Анны Ахматовой) была мне хорошо знакома, - мне была нужна именно эта улица.
Это, конечно, загадка века. Как могло сохраниться это бывшее имение богатых господ, когда во всей округе от помещичьих домов остались одни развалины?! Прекрасно сохранился не только дом, но и сад, и деревья, и кладбище, и даже церковь дожила буквально до прошлых лет.
И всё это мы сейчас увидим.
К дому, в котором сейчас находится музей Ахматовой, ведет старинная аллея вековых каштанов. Это именно те каштаны, которые видели молоденькую Аню, которая приезжала к своим тете и дяде несколько раз: в 1896,1906,1910,1911,1912,1914 г.г. Жаль, что деревья не могут разговаривать - уж они, наверняка, могли бы рассказать как выглядела и чем занималась тут начинающая поетесса.
"Здесь всё то же, то же, что и прежде.
Здесь напрасным кажется мечтать.
В доме у дороги непроезжей
Надо рано ставни запирать".(1912 г.)
Начинаем осмотр музея с портрета Эразма Ивановича Стогова (1797-1880)- родного деда Анны Андреевны по матери. Интереснейшая личность - моряк и жандарм, как назвал его праправнук , опубликовавший интереснейшие записки о своих предках. Про Эразма Ивановича можно почитать и в Википедии. А еще, в 1903 году были опубликованы его мемуары под названием "Записки жандармского штаб-офицера эпохи Николая Первого". И несомненно, 14-летняя внучка Аня их читала и восхищалась своим дедом.
Посмотрите, какой великолепный портрет Эразма Ивановича! Гравюра, выполненная Г.И.Грачевым, появилась в 1903 году в журнале "Русская старина", где печатались его мемуары.(Фото из Википедии).
Эразм Иванович, будучи человеком далеко не бедным, и имея пять дочерей, всех их выдал замуж за Подольских помещиков, обеспечив, конечно, хорошим приданым. Так дочь Анна, выйдя замуж за Вакара Виктора Модестовича (1853-1930) оказалась владелицей имения в Шелихове, которое впоследствии стало называться Слободкой Шелиховской, и где мы сейчас находимся. Вот к ним-то и приезжала в гости племянница Аня. (Фото экспозиции музея).
Нужно отметить, что не очень-то любила молоденькая Аня Горенко своих родственников. Вот что она пишет в письме от 31 декабря 1906 года к мужу своей старшей сестры. "...Все праздники я провела у тети Вакар, которая меня не выносит.Все посильно издевались надо мной, дядя умеет кричать не хуже папы, а если закрыть глаза, то иллюзия полная. Кричал же он два раза в день за обедом и после вечернего чая. Есть у меня кузен Саша. Он был товарищем прокурора, теперь вышел в отставку и живет эту зиму в Ницце. Ко мне этот человек относился дивно, так что я сама была поражена, но дядя Вакар его ненавидит, и я была, право, мученицей из-за Саши.
Слова "публичный дом" и "продажные женщины" мерно чередовались в речах моего дядюшки. Но я была так равнодушна, что и ему надоело наконец кричать, и последний вечер мы провели в мирной беседе.
Кроме того, меня угнетали разговоры о политике и рыбный стол. Вообще скверно!"...
Уж не на этом ли блюде, которое выставлено в музее, подавалась та рыба? (Фото экспозиции музея).
Но это всё, так сказать, предистория. Я ведь хотела вам рассказать о маме Анны Андреевны. Но как-то, наверное, запутала уже вас в её родственных связях. Начну с начала. У Эразма Ивановича было пять дочерей. Младшая из них - Инна (будущая мать Анны Ахматовой), родилась в 1852 году, когда Эразму Ивановичу было 59 лет (!).
В 18 лет она вышла замуж за подольского помещика Змунчилла. Там произошла какая-то трагедия, и вторым её мужем стал Андрей Антонович Горенко (1848-1915) - отец Анны Ахматовой. Андрей Антонович был довольно-таки интересным человеком - капитан 2-го ранга в отставке, инженер-механик флота и публицист, Но по словам Анны Андреевны, он был хорошим отцом, но плохим мужем.
А вот что вспоминала Ариадна Тыркова Вильямс "Анна унаследовала от отца его важную осанку и выразительное лицо. Не было в ней его жизнерадостности. А жадность к жизни отцовская, пожалуй, и была. В нем не было и тени той поэтической сосредоточенности, которой Анна была обвеяна. По какому закону наследственности из этой семьи вышла такая умница, такая оригинальная, глубоко талантливая и прелестная женщина?
Горенко-отец таланта дочери не ценил. Она рассказывала мне, что когда под первым своим напечатанным стихотворением она подписала - Анна Горенко, отец вскипел и устроил дочери сцену:
- Я тебе запрещаю так подписываться. Я не хочу, чтобы ты трепала мое имя.
Тогда она стала Анна Ахматова и этот псевдоним вписала в лучшие страницы русской поэзии. Не отказалась от него и позже, когда вышла замуж за Гумилева".
Счастливая семейная жизнь в семье Горенко, к сожалению, не сложилась. Андрей Антонович жил на широкукю ногу и постепенно растратил всё приданое своей жены. А характер у Инны Эразмовны был очень мягкий и добрый: " Странная это была семья, Горенко, откуда вышла Анна Ахматова. Куча детей. Мать богатая помещица, добрая, рассеянная до глупости, безалаберная, всегда думавшая о чем-то другом, может быть, ни о чем. В доме беспорядок. Едят когда придется, прислуги много, а порядка нет. Гувернантки делали, что хотят. Хозяйка бродит, как сомнамбула. Как-то, при переезде в другой дом, она долго носила в руках толстый пакет с процентными бумагами на несколько десятков тысяч рублей и в последнюю минуту нашла для него подходящее место - сунула пакет в детскую ванну, болтавшуюся позади воза. Когда муж узнал об этом, он помчался на извозчике догонять ломового. А жена с удивленьем смотрела, чего он волнуется, да еще и сердится." ОТСЮДА.
В семье росло шесть детей. Очень интересная фотография примерно 1894 года. (Фото из экспозиции музея) На руках у Инны Эразмовны Ирина, которую все звали Рика (вскоре умрет). Рядом - Инна, Анна и Андрей. Затем родятся еще дочка Ия и сын - Виктор.
Лето 1896 года семья Горенко проводит в имении у Вакаров.
Вот, примерно так выглядела комната дома, где они жили. (Фото экспозиции музея).
В 1906 году Андрей Антонович оставляет семью с малолетними детьми и женится на вдове своего друга. Трудно представить себе, что пережила Инна Эразмовна - эта, абсолютно не приспособленная к жизни, молодая еще женщина. Семья распадается. Аня остается учиться в Киеве, а Инна Эразмовна с детьми переезжает в Евпаторию, где вскоре от туберкулеза умирает Инна.
Фотография 1909 года. Вокруг Инны Эразмовны - Анна Андреевна, Ия, Андрей и самый младший сын - Виктор.
Андрей вскоре женится и переезжает с женой в Афины. Виктор в 1913 году поступает в Морской корпус в Петербурге, который оканчивает в 1916 году и в звании мичмана уезжает в Севастополь, где в это время живут Инна Эразмовна с Ией.
Но несчастья продолжают преследовать эту семью. В 1921 году Николай Гумилев, очевидно по просьбе Анны Андреевны, (хотя в это время они уже были давным-давно разведены), едет в Севастополь, где разыскивает Инну Эразмовну в очень тяжелом материальном положении. Холод, голод, нищета и умирающая от туберкулеза, Ия. Он же сообщает Инне Эразмовне еще об одном ударе судьбы. В 1920 году, в Афинах, умирает малолетний сын Андрея. Они с женой не могли перенести эту смерть и условились покончить свою жизнь самоубийством. Андрей погибает, а жена выжила. И тут выясняется, что она беременна. (Их сын Андрей в 1965 году приезжал в Лондон из Швейцарии и встречался с Ахматовой).
Но это еще не всё. Инна Эразмовна и Анна Андреевна уверены, что Виктор расстрелян в 1918 году вместе с морскими офицерами на Малаховом Кургане.
"Для, того ль тебя носила
Я когда-то на руках,
Для того ль сияла сила
В голубых твоих глазах!
Вырос стройный и высокий,
Песни пел, мадеру пил,
К Анатолий далекой
Миноносец свой водил.
На Малаховом кургане
Офицера расстреляли.
Без недели двадцать лет
Он глядел на Божий свет".
Но судьба оказалась благосклонна к Виктору. Он был предупрежден о приближающейся трагедии и, даже не имея возможности предупредить мать, ушел из Севастополя пешком в Бахчисарай, откуда какими-то путями добрался до Владивостока. В 1920 году оказался в Александровске-на-Сахалине. Женился. Родилась дочь, которая, к сожалению, умирает в 1927 году. (Вы заметили, какой рок преследует все поколения Горенко-Стоговой?).
Лишь в 1925 году Инна Эразмовна узнает, что её сын жив. Конечно же, она собирается ехать к нему, предварительно заехав в Петербург к дочери Анне. Ей уже 72 года. (Фото из экспозиции музея).
Помещаю под спойлер фрагмент из воспоминаний Павла Николаевича Лукницкого ("Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т.2").
Спасибо taiohara
Мне кажется, что это стОит прочитать, так как нигде не нашла более трогательного описания мамы Анны Андреевны и их отношений .
[Spoiler (click to open)]19.04.1926
Вчера к АА приехала из Подольской губернии Инна Эразмовна, чтобы,пробыв здесь несколько дней, уехать на Сахалин к Виктору Андреевичу Горенко.
Уже давно этот отъезд предполагался. Давно Виктор Андреевич прислал Инне Эразмовне денег. Инна Эразмовна все медлила; Виктор Андреевич ждал ее приезда туда к 15 апреля (во Владивосток), Инна Эразмовна ждала весны и тепла. АА очень беспокоилась и торопила Инну Эразмовну в письмах, потому что
боялась, что повышение железнодорожных тарифов (недавно повысили на 10% и ждут дальнейшего повышения) лишит Инну Эразмовну возможности уехать туда.
Наконец, Инна Эразмовна решила ехать. Позавчера АА получила ее телеграмму о приезде сюда. И вчера утром с Пуниным поехала ее встречать на вокзал. В одиннадцать часов встретила Инну Эразмовну, и АА вдвоем с ней поехала в Шереметевский дом, где Инна Эразмовна пробудет эти дни до отъезда на Сахалин.
Я уже несколько дней тому назад узнавал об условиях путешествия (а еще раньше - о стоимости билета). Вчера АА несколько раз звонила мне, но не застала меня дома. Сегодня в двенадцать часов я поехал к АА в Мраморный дворец. (АА все эти дни будет ночевать в Мраморном дворце). Застал ее одну (была Маня, но Шилейко не было).
АА еще не совсем оделась, и минут двадцать мы не выходили - я дожидался. Бросилась в глаза необычайная оживленность,
исключительно хорошее настроение ее. А это все отражается на манере говорить, на ее движениях: походка становится легче и движения - "лебединей".
Расспросил об Инне Эразмовне - приехала в полном здоровье и
нисколько не озабоченная трудностями предстоящего путешествия.
Вышли. По местами просыхающим, но большей частью - невероятно мокрым и грязным тротуарам, по неожиданно теплому, мягкому воздуху (второй день такой! - раньше все холода были) пошли в Шереметевский дом.
Но то, что не пугает Инну Эразмовну, - очень волнует АА: она перебирает в уме все трудности такого длительного путешествия, неизвестность условий, маршрутов, расписаний, стоимостей и всего прочего. Тем более - принимая во внимание старость и неопытность в таких делах Инны Эразмовны. Речь АА пестрит такими словами, как "Николаевск на Амуре", "анкета" (которую нужно заполнить, чтобы получить разрешение на въезд на Сахалин). И с одной стороны
- радость от того, что приехала Инна Эразмовна, а с другой - волнение за нее; а все вместе делает АА необычайно оживленной.
АА с юмором рассказывает мне о муже ее тетки Викторе Модестовиче Ваккаре, почти восьмидесятилетнем старике, который в Деражне ведет мемуары, о наивном непонимании Инной Эразмовной условий современного существования, и т. д. Попутно по дороге АА говорит мне, что читала вчера Шенье (Шилейко купил вчера для себя томик Шенье. А тот, который принадлежит АА, сейчас у меня).
Мы пришли в Шереметевский дом. АА представила меня своей матери.
Высокого роста старушка. Есть что-то татарское в лице. Сморщенное лицо и дряхлый голос; держится прямо, но при ходьбе чуть-чуть припадает на одну ногу. АА в разговоре с ней - стояли друг против друга - смотрит на нее мерцающим, ласковым, ясным-ясным взглядом. И говорит с ней ласково, в этой ласковости пробиваются, смешиваясь, нотки дочернего подчинения и чуть-чуть
снисходительной доброты к более слабому существу.
Кабинет Пунина опустел: из него вынесли письменный стол, который поставили в спальне. Кабинет предоставлен Инне Эразмовне. АА провела нас туда и оставила меня одного с Инной Эразмовной. Инна Эразмовна ставила мне вопросы об условиях путешествия, и я записывал их, чтобы навести справки.
Я ушел за справками. И через два часа - в четыре часа - пришел в Шереметевский дом опять, узнав, что билет стоит около 80 рублей, что поезд идет дней восемнадцать, и пр. Застал АА, Инну Эразмовну и Пунина оканчивающими обед в столовой.
Сел к столу. Пунин положил и мне оладьи, АА покрыла оладьи вареньем, и я стал есть и рассказывать. Принесенные мной сведения вызвали очень горячее обсуждение. АА, волнуясь, горячась, спорила со мной, и с Пуниным, и с Инной Эразмовной - мы все более оптимистичны были, высказываясь о путешествии.
А АА - и справедливо, конечно, - убеждала Инну Эразмовну помнить то-то и то-то, касающееся анкет и Виктора Андреевича. Волненье и горячность прерывались смехом и подтруниваньем - АА надо мной и Пуниным, Пунина и моим - над АА..
Так как настроение у всех было хорошее, то подцепляли друг друга неимоверно. Выпив чаю и просидев около часа и пообещав собрать сведения о недостающих подробностях, я ушел домой.
«А. А. особенно огорчена тем, что не могла прибавить Инне Эразмовне денег на дорогу, потому что сама безнадежно без денег - все ее ресурсы вчера равнялись восьми рублям, из которых три она вчера потратила на продукты для Инны Эразмовны… Инна Эразмовна же уехала, имея с собой шестьдесят рублей на всю дорогу (не меньше месяца), из которых рублей двадцать надо будет истратить на плацкарту от Иркутска до Хабаровска и билет на пароходе. На еду и за все остальное - остается сорок рублей. Немудрено, что А. А. это обстоятельство так сильно беспокоит. Говоря о материальном положении А. А., не надо забывать, что в Бежецке у нее Лева и А. И. Гумилёва, которым тоже нужно ежемесячно посылать деньги» (Лукницкий П. Н. Acumiana. Т. 2. С. 147).
П. Н. Лукницкий с дотошностью летописца описал картину проводов, затаенную скорбь и открытую растерянность матери и дочери, расстававшихся, как им обеим было очевидно, - навсегда. Они втроем приехали на вокзал (Пунин подъехал позже) и ступили на перрон - Инна Эразмовна, Ахматова и он:
«Я взял в руки чемодан и корзинку и хотел взять третий тюк - с постелью и мягкими вещами. А. А., однако, понесла его сама, изгибаясь под тяжестью его, вытягивавшего ей руку, и, когда я повторил просьбу передать его мне, А. А. впервые промолвила: „Оставьте, зачем вы просите?.. Мне и без этого, - кивнула на тюк головой - нелегко!“ Но, встретив мой смущенный взгляд, сейчас же рассмеялась легкой шуткой. В другой руке у А. А. была корзиночка с провизией. Инна Эразмовна, припадая на правую ногу, опираясь правой рукой на палку, в левой держа маленький ручной саквояж, плелась, все время отставая, сзади. На ней был черный старо-старушечий зипунчик, древняя круглая - такие носят дряхлые помещицы, да, пожалуй, монахини - шапка с черной наколкой, скрывавшей всю ее голову и оставлявшей открытым только небольшой овал сморщенного лица, где добротой, мирной приветливостью и стеснительной учтивостью отливали глаза. Одежду ее довершал громадный, безобразный, длинношерстый и короткий серый с рыжим мех не то зайца, не то какого-то другого зверя, громадным воротом навалившийся на ее плечи. Он был громаден и неуклюж, а Инна Эразмовна - согбенна летами, и казалось, что этот мех своей тяжестью пригнул ее к земле» (Там же. С. 148).
Разместив Инну Эразмовну в вагоне, мужчины оставили ее с дочерью.
...«Минут за десять до отхода А. А. вышла - и огорченная, ибо Инна Эразмовна, беспокоясь, что поезд тронется, велела ей уйти.
Я узнал точное время, и А. А. с Пуниным опять вошли в вагон - еще на семь минут. А. А., выйдя, подбежала к окну и как-то нервно крикнула: „Мамуся!“
Последние минуты глядели друг на друга через стекло… На один момент (тот, когда она вышла из вагона после разговора с Инной Эразмовной, - за десять минут до отхода) я заметил особенно острый, пронзительный, воспаленный взгляд - глаза А. А. делаются такими блестящими и острыми только в редкие минуты ее жизни. Два-три шага по перрону, и внешнее равновесие было восстановлено - взгляд стал обычным, и дальше А. А. уже была спокойна. Я вспомнил, что она никогда не плачет.
Поезд ушел, А. А. побежала за вагоном, а я бросился за ней, опасаясь, чтоб ее не толкнули. Она заметила меня… „Не идите так близко к поезду“, - сказала она мне, не останавливаясь, еще раз повторила то же. Поезд ускорял ход. Мы остановились. И пошли к выходу. При выходе с перрона у всех отбирают перронные билеты. Я прошел, не отдав своего, а у А. А. его взяли. Я показал А. А. билет. А. А. неожиданно искоса взглянула на меняя и, тихо уронив: „Дайте мне, если он вам не нужен“, - потянула за билетом руку.
К выходу шли, разговаривая о чем-то постороннем, и я плохо слушал, зная, что этот разговор и ей-то нужен только для того, чтоб затушевать им те, быть может, замеченные нами мгновенные признаки ее внутреннего состояния, которые до отхода поезда могли случайно проскользнуть сквозь внешнее спокойствие» (Там же. С. 148-149).
Жест и взгляд ее был каким-то стыдливым, точно она признавалась мне в своей слабости… А меня тронуло, что ей так дорог этот билет - память о расставании с Инной Эразмовной.
Впоследствии Виктор Андреевич перебирается в Шанхай - плавает в должности капитана на торговыз судах. Узнав о блокаде Ленинграда, пытается помочь своей сестре, но, конечно, никаких посылок Анна Андреевна не получает. В 1948 году переезжает в США. Умирает в возрасте 80 лет в Нью-Йорке. Можно почитать ЗДЕСЬ.
В 1929 году Инна Эразмовна, не имея собственного жилья приезжает к своей сестре Анне Эразмовне Вакар. Но это уже не тот господский дом, где она гостила раньше и куда периодически приезжала молоденькая Аня. Победным ураганом пронеслась Великая Октябрьская ревлоюция и по Подольским землям. Были разрушены имения сестер в соседних селах, а вот господский дом Вакаров уцелел. Что было тому причиной - трудно сказать. По одним источникам, помогла Охранная грамота, которая была выдана сыну Вакара за его заслуги перед революцией. По рассказу служительницы музея, жители села очень хорошо относились к своим господам - Вакарам и не считали их эксплуататорами. Поэтому дом не разрушили, но, тем не менее, переселили их на край села в лесной домик.
Я, конечно, хотела рассмотреть этот домик, но его уже нет. Есть только старая фотография. ( Фото из экспозиции музея).
Здесь и дожила свой век Инна Эразмовна Горенко. В 1930 году она умерла.
В музее есть очень памятный экспонат - кровать Инны Эразмовны. Я долго стояла возле этого сиротливого ложа, и думала, что в самом конце жизни судьба всё- таки оказалась благосклонна - Инна Эразмовна умерла в своей постели. А это удается, к сожалению, не каждому. (Фото экспозиции музея).
И еще один штрих к портрету удивительной женщины с такой трудной судьбой. Из письма её младшего сына Виктора: "Инна Эразмовна после смерти отца получила большие деньги и была студенткой Бестужевских курсов в Петербурге. Студенты попросили дать им 2200 рублей для подготовки покушения на царя. Она дала деньги, и ее считали членом ячейки "Народной воли". Когда я начал проявлять скупость, как Э.И., она перестала меня любить, потому что ненавидела всех жадных на деньги. После строители социализма прекратили ее пенсию. Она жила впроголодь".
По узенькой тропинке иду мимо вишневого сада, посаженного еще во времена господства Вакаров, по направлению к кладбищу. По пути - небольшой пустырь. Здесь стояла церковь Св.Иоанна Богослова, построенная еще в 1890 году. Наверняка, её посещали и Анна Андреевна, и Инна Эразмовна с семейством сестры. Все-таки хорошо, что они не дожили до того времени, когда из церкви сделали клуб, где "крутили" фильмы и устраивали танцы. Несколько лет назад клуб, бывший когда-то церковью, сгорел. Причину установить не удалось.
Сразу же за пустырём - небольшое и скромное - смиренное кладбище.
Здесь, рядом со своей родной сестрой и её мужем, под простым деревянным крестом, в 1930 году обрела вечный покой Инна Эразмовна Горенко.
На соседнем кресте - табличка: "Викторъ Модестовичъ Вакаръ. Анна Эразмовна Вакар. 1952(?)-1939. Родители известного революционера искровца Владимира Викторовича Вакара 1878-1926." Кто знает, может быть именно это упоминание о причастности к революционной деятельности и уберегли эти могилы от поругания и осквернения в те годы.
Анна Андреевна на похороны матери не приезжала. Возможно, опасалась за дальнейшую судьбу своих родственников, давших приют её матери. Это были годы её опалы, угрозы ареста мужа и сына - страшные годы.
"И все, кого сердце мое не забудет,
Но кого нигде почему-то нет,
И страшные дети, которых не будет,
Которым не будет двадцать лет,
А было восемь, а девять было,
А было...- Довольно, не мучь себя.
И все, кого ты вправду любила,
Живыми останутся для тебя."
Несколько слов о музее. Он был организован в год столетия со дня рождения Анны Ахматовой, благодаря инициативе, которую проявили потомки того самого революционера - Владимира Викторовича Вакара. Музей очень интересный, с ценнейшими экспонатами и личными вещами Анны Андреевны. Экспозиция музея заслуживает отдельного рассказа. Может, когда-нибудь я до этого рассказа и доберусь.
Перед музеем установлен памятник - первый памятник Анне Ахматовой в Украине.
И теперь каждый раз, раскрывая любимый томик с обложкой цвета темного агата, я мысленно вижу женщину с прозрачными глазами, которая дала миру свою дочь - женщину с Божественным даром ЦАРСТВЕННОГО СЛОВА.
"И женщина с прозрачными глазами
(Такой глубокой синевы, что море
Нельзя не вспомнить, поглядевши в них),
С редчайшим именем и белой ручкой,
И добротой, которую в наследство
Я от нее как будто получила, -
Ненужный дар моей жестокой жизни"...
Анна Ахматова