Отдел по борьбе_05
Отдел по борьбе
Глава 5. Удар Теремного колокола
Выскочив из кабинета, Славик бросился по темному коридору и остановился, тяжело дыша, в тусклом свете у лестничного пролета.
«К черту! К черту! Ничего здесь не будет! - как в бреду повторял он, бессознательно шаря лихорадочным взглядом вокруг. - Про́клятый мир, про́клятый народ, про́клятая страна! Безумные, подлые, корыстные! Ничего мне здесь не надо! Ничего!»
Как пришла ему в голову гибельная мысль о колоколе, так и осталось загадкой, только вдруг рванул он ворот своей застиранной рубашки и бросился в соседний коридор, откуда был вход в башню.Распахнул он дверь и устремился по пристенной винтовой лестнице вверх. Оскальзываясь на стертых мраморных ступенях, прыгая через одну, несся он одержимый единственной сумасшедшей мыслью. Преодолел пять витков, выскочил через боковую дверцу на открытую площадку и задохнулся от морозного воздуха. В открытых арках гулял ветер, а над Заповедным и дальше над рекой до самого горизонта лежала перевернутая чаша морозного звездного неба. Но вечерний холод Славика не образумил. Тяжело дыша, глянул он вверх, где метрах в шести под крышей башни в темноте угадывался огромный Теремной колокол. Вспышки живых бело-голубых огней, которые с густым электрическим треском плясали по карнизу крыши, изредка выхватывали из мрака его литые бока с загадочным орнаментом. Славик взялся за свисающую толстую веревку, потом огляделся, увидел у стены хлипкие громоздкие козлы, сколоченные из кривых щепастых досок, и бросился к ним. Подтащил их волоком в центр площадки, к самой веревке, не обращая внимания на занозы, впившиеся в ладони. Влез на шаткие козлы и судорожно стал вязать петлю из веревки. Одна только мысль в нем теперь пульсировала - чтобы никто его не остановил.
«К тебе пойду, Таис! Нету больше сил моих здесь! - проносилось в его воспаленном мозгу.
Когда пролез он уже головой в наспех связанную петлю, вспомнил что-то. Вытер кровоточащие ладони о брюки, достал из кармана свой старенький, затертый портмоне, вынул фотокарточку, а кошелек уронил на пол. Посмотрел он на два лица на карточке, поцеловал дочку, и тут слезы хлынули из его глаз.
- Прости, прости, - горячо зашептал он, - не могу я по-другому. Не могу! Плохой я отец оказался. Плохой. Прости меня! Не знаю я, как сделать, чтобы ты счастлива была. А со мной все одно несчастье. Так оно лучше будет. Для всех лучше. Ухожу! Может, простишь меня потом. Прощай, девочка моя!
Тут послышался Славику легкий шум, как будто шелест крыльев. Он вздрогнул, чуть повернул голову и увидел меж колонами арки на туманном фоне Заповедного Леса фигуру ангела с опереньем пепельной масти и в блеклой тунике в тон крыльям. Был он ростом невысок. Подперев руками упитанные щеки, ангел с интересом разглядывал Славика задумчивыми шоколадными глазами, сидя на широком поручне мраморных перил и покачивая ногами, обутыми в сандалии. Он был окружен едва уловимым серебряным маревом. Казалось, будто горячий воздух незаметно струится по его густо оперенным, слегка неряшливым крыльям и по его тунике, подпертой выступающим пузиком. Опора под Славиком чуть качнулась, и он выронил карточку из дрогнувшей руки.
- Ты кто? - резко спросил Славик сквозь слезы, придержавшись рукой за натянутую веревку.
- Я-то? - переспросил ангел, складывая крылья. - Да, я тут мимо пролетал. Думаю, что за шум?
- Уйди, - крикнул Славик. - Мне твоего участия не нужно!
- Да я и не собирался участвовать, - пожал плечами ангел. Он неторопливо приблизился и нагнулся, поднимая карточку с пола.
- Уходи! - повторил Славик. - Я все уже решил! Мне другого пути нет!
- Да ради Бога, - пробормотал ангел, разглядывая лица на фото.
- Уходи прочь, мне ничего не надо!
- Так у меня ничего и нет, - ангел развел крыльями и вздохнул, с нежностью глядя на фото. - Ну что за ангельское дитя!
- Дай сюда! - потребовал Славик, вытянув свободную руку.
Ангел отдал карточку и задумчиво посмотрел вверх на колокол.
- Забавно, - пробормотал он.
- Что тут забавного? - сверкнул на него глазами Славик, стараясь унять дрожь в напряженных коленях. - Что такого забавного?!
- Ну, согласитесь, это несколько необычно... повеситься на вечевом колоколе, - ангел качнул головой, посмотрел себе под ноги и пожал плечами. - Есть в этом что-то такое... М-м-м... Может быть, это патетическая форма решительного отрицания незавершенности экзистенции... Ну, нет, какой-то скучный и сумбурный набор слов... Нет, что-то другое... Что-то дерзкое. Вот! Определенно, это метафизический бунт.
- Да мне плевать! - со злостью крикнул Славик, чувствуя нестерпимую обиду и усталость. - Плевать мне на то, что вы думаете! Повеситься спокойно не дают! Уйдите прочь!
- Да, да, конечно, - сочувственно кивнул ангел. - Еще только секундочку, если позволите. Если я вас правильно понял, то тут вопрос неудержимой сердечной страсти.
- А вам-то что за дело? - у Славика опять непроизвольно потекли слезы из глаз, он уже и сам не смог бы сказать, отчего.
- Но позвольте, - ангел развел руками. - Вас же неправильно поймут. Так же нельзя. В таком исполнении смысл всего мероприятия просто псу под хвост.
- Нет тут никакого смысла! - сквозь всхлипы прокричал Славик, уже дрожа всем телом. - Умереть я хочу!
- Вот я вас понимаю, - снова сочувственно закивал ангел. - О, как я вас понимаю. Но ведь другие-то могут увидеть в этом некий манифест. Или еще чего хуже, подумают, что это душевный эксгибиционизм какой-то, прости, Господи. А это неправильно, совершенно неправильно. В ваших страданиях чувствуется такая глубина, такая испепеляющая человеческая драма. Стало быть, и финал этой драмы должен соответствовать ее накалу! Иначе все напрасно! Вот что я вам скажу, молодой человек…
Тут ангел неожиданно умолк и чуть переместился вбок, заглядывая за Славика и рассматривая что-то у противоположных арок башни. Славик обернулся насколько смог, но чтобы устоять ему еще пришлось скосить глаза. И тогда он увидел нечто совсем уже неприятное. Это была некая сутулая личность, облаченная в широкую черную накидку с капюшоном. Накидка была драная и лоснящаяся, вся в махристых обсосанных лоскутах и снизу едва прикрывала узловатые колени. Ниже были выставлены на всеобщее обозрение голые волосатые ноги с широкими разлапистыми и грязными ступнями. А в худосочных руках, сиротливо торчащих из засаленных рукавов, была зажата карликовая коса-горбуша с суковатым косовищем, да еще и перемотанным изолентой.
- Господи, - воскликнул ангел, прищурившись. - Карачун, ты ли это?
- Да я сама не пойму, - пробормотала фигура в балахоне, растерянно разглядывая свои вульгарные атрибуты.
- Боже мой, - покачал головой ангел и обратился к Славику, который неловко балансировал на хлипких козлах. - Молодой человек, и вы готовы принять такую… м-м-м… лишенную изящества Смерть?
- Рафик, ты не мог бы обойтись без этих своих подковырок? - поморщилось под капюшоном невидимое лицо Смерти. - Твой сарказм тут совершенно не уместен.
- Какой сарказм? И в мыслях не держал! Но ты только взгляни на этого милого юношу, - горячо обратился к ней ангел. - И посмотри на себя. Вы ведь совершенно не подходите друг другу.
Карачун многозначительно показала ангелу косу и вежливо попросила Славика:
- Вы не могли бы закончить дело побыстрее? Мне совершенно не улыбается красоваться в таком пошлом обличье. Еще люди увидят, сраму не оберешься. Неужели у вас такое отвратительное представление о смерти? Чувствую себя совершеннейшей уродиной. Вы даже представить себе не можете, какая это мука для любой женщины…
Тут, наконец, терпение у Славика кончилось, он решил на зло всем выпутаться из петли и незамедлительно броситься с башни вниз головой, чтобы больше не слышать всех этих невыносимых разговоров. Но тут его подвели козлы. В одном месте убогая конструкция треснула, в другом сложилась с унылым звуком вылезающих гвоздей, и вздернулся Славик на веревке, отчаянно дрыгая ногами. При этом он сильно качнулся, чем и спровоцировал оглушительный бом с малиновым гулом.
Ангел закрыл лицо ладонями. Но, видно не суждено было Славику в этот момент быть повешенным. В высоте что-то со звоном лопнуло, несчастный Томпсон грохнулся на развалины козел, неловко подвернув руку, а между ног его, пробив древние доски пола, вонзился бронзовый язык колокола. Язык весил килограмм двести пятьдесят, не меньше. А верхнее крепежное кольцо его было выломано. На него-то и смотрел заворожено Славик, еще не ощущая своих сломанных ребер и предплечья. Ангел убрал ладони от лица и обозрел место крушения удивленным взором.
- Исторический момент, надо думать, - пробормотал он и посмотрел на Смерть.
- И что теперь? - развела руками Карачун.
- Ты у меня спрашиваешь? - удивился Рафик.
- Нет, я сама с собой разговариваю, - всплеснула мосластыми кистями Смерть. - Ты его уговаривал, ты теперь и разбирайся. У меня и без того забот хватает… И ноги эти страшные...
Она раздраженно поскребла грубыми ногтями суровые доски пола.
- Однако, - пробормотал ангел, растерянно переводя взгляд со Славика на Карачун и обратно. - Похоже, юноше требуется первая помощь.
Тут они услышали возбужденные голоса на лестнице внизу. Первой на площадке появилась Таисия с кодлой вертлявых злыдней. Выскочив из двери, она на миг замерла, потом отшвырнула свой кружевной зонтик и кинулась к Славику с воплями и причитаниями:
- Томпсон, ты идиот! Ты жив? Боже, какой же ты идиот! Я так и знала, так и знала! Чуяло мое сердце, быть беде!
Она припала к его груди и стала целовать его мокрое от слез лицо. Но губы ее и руки по причине призрачности проходили Славика насквозь, так что это была какая-то несуразная имитация страстных объятий. А злыдни столпились у дверей и молча наблюдали за происходящим, переминаясь с ноги на ногу и привычно почесываясь.
Ангел подобрал крылья и смущенно отступил к перилам, Смерть взирала на эту сцену нахмуренно и сосредоточенно, мерно постукивая по ладони карликовой косой. А тем временам на площадку, матерясь и шумно дыша, ввалились Чава и Михалыч. Секунду спустя, появились и Людмила Васильевна с товарищем Тёртым в домашних мохнатых тапках, в спортивных штанах с вытянутыми коленями и в огромном свитере Михалыча.
- Томпсон, братка, ты чё в натуре? - с ужасом воскликнул Чава и бросился к Славику. - Я же пошутил про клизмяры!
Людмила Васильевна, увидев поверженного Томпсона с петлей на шее, тут же, конечно, заплакала, прижимая к носу скомканный платок. Товарищ уполномоченный профессиональным взором обвел место происшествия и сразу с подозрением отметил две незнакомые фигуры на площадке.
Славик явно был в шоке, он лишь водил в пространстве бессмысленным взором и тихонько постанывал. Чава, бормоча успокоительное, принялся разматывать веревку вокруг шеи потерпевшего. Но Славик в суицидальном угаре таких узлов навертел, что разобрать это все было непросто. Михалыч тоже сочувственно подошел ближе, но тут доски пола под ним скрипнули, язык колокола шелохнулся и чуть просел.
- Всем стоять! - воскликнул Михалыч и замер, глядя на литую болванку, которая торчала перед ним над полом примерно на метр.
- Чё случилось? - насторожился Чава, оглянувшись через плечо.
- Разматывай быстрей, - почти шепотом сказал Михалыч. - Язык сейчас провалится.
Чава понял весь ужас ситуации мгновенно и принялся лихорадочно бороться с веревкой.
- А в чем дело-то? - выступил вперед товарищ Тёртый, чтобы по-лучше разглядеть, о чем речь.
- Стоять! - возопил Михалыч, глядя как медленными толчками погружается в пол язык и начинает подтягивать за собой веревку. - Чава, мотай быстрей!
Когда болванка уверенно пошла вниз, женщины заверещали до звона в ушах, а Михалыч бросился на язык всем телом, чтобы попытаться удержать его за счет наклона. Но тут треснула еще одна доска, и язык окончательно провалился. Михалыч стал хватать веревку руками, да куда там. С ускорением пропели по краю доски все ее шесть метров. Натянувшаяся веревка дернула Славика и приложила его головой об пол. И в этот самый последний момент Чава героическим усилием сорвал веревку с шеи Томпсона. Снизу послышался тяжелый ух и перестук кафельных осколков. Михалыч, постанывая поднялся, заглянул в дыру, потом вместе с Чавой они прихватили бессознательного Славика подмышки, отволокли к арке и прислонили его спиной к перилам. Людмила Васильевна тоже подошла и стала отирать кровь под разбитым носом Славика, не обращая внимания на завывальные причитания призрачной Таисии.
Товарищ Тёртый деловито направился к ангелу, который безуспешно изображал из себя скульптуру, замерев в простенке между арками.
- А вас, товарищ, я попрошу не покидать место происшествия, - сухо обратился уполномоченный к ангелу. - Вплоть до выяснения всех обстоятельств.
- Да я просто мимо проходил, - оправдываясь, пробормотал ангел.
- До полного выяснения, - жестко повторил майор.
А тем временем внизу, во дворе Терема, уже собирался народ, потревоженный звоном колокола. Как-то незаметно на площадке появилась Кукумац. Злыдни при ее появлении тут же в панике разбежались. Кукумац проследовала к раненому, всех отстранила, произвела беглый осмотр тела и поставила предварительный диагноз:
- Потеря сознания от удара тупым предметом по лбу, все руки и жопа в занозах, перелом предплечья, возможно, сломаны ребра. Жить будет. Нужны Федор и Соломон с носилками.
- Ну, вот, - несколько облегченно вздохнул полковник Храмов и повернулся лицом к Смерти. - Мадам, мне кажется, вы поторопились.
- Извини, Михалыч, - покачала головой Карачун, - это не в твоей компетенции.
- Инцидент исчерпан, - Михалыч показал на дыру в полу и кучу щепастых дров с гвоздями.
Смерть только плечами пожала.
Тут на лестнице внизу раздался торопливый стук каблуков, и на площадку ворвалась молодая женщина с безумными глазами в наклеенных ресницах, с разметанными волосами, частично намотанными на бигуди, в белом платье в голубой горошек и с ребенком на руках, едва закутанным в тонкое одеяльце. Разглядев ситуацию, она на миг замерла, прожигая ненавидящим взглядом Таисью, припавшую к груди Славика, а потом разразилась диким криком:
- Я так и знала! Чуяло мое сердце! Не просто так ушел, на ночь глядя! Совещание у него! Ах, ты шалава напудренная!
Последние слова несомненно относились к призраку Таисии. Девочка на руках у женщины громко заплакала.
- Мара, ты зачем ребенка притащила, дура? - грозно направилась к ней Кукумац. - Голого на мороз! Ты мозг что ли отстудила?
- А это не ваше собачье дело! - Мара, сунула дитя бабе Нюре, стремительно вышла на середину площадки, остановилась у дыры в полу и заорала на Таисью. - Ах, ты, потаскуха дешевая! Надумала мужика у меня увести? Что ты повесилась на него, да еще при всем честном народе?!
Товарищ Тёртый решительно подошел к Маре, взял ее за локоть и строго произнес:
- Гражданочка, попрошу соблюдать спокойствие. Сейчас мы во всем разберемся, - уполномоченный сурово оглядел присутствующих. - Пора прекращать весь этот балаган.
То, что произошло дальше, было похоже на дурной, заполненный тягучим клеем, сон. Вверху под крышей послышался роковой треск несущей балки, и могучий Теремной колокол начал свое историческое падение. Наум и Мара только и успели, что воздеть глаза к небу. Бронзовый колпак накрыл обоих, со страшным треском проломил пол и ухнул ниже. Разгоняясь, он с грохотом пробил перекрытие второго этажа, потом еще какое-то препятствие. Потом еще, а еще через пару секунд послышался глубокий, словно бы потусторонний плеск. И тогда все стихло.
- Боже, - в ужасе прошептала Людмила Васильевна, прикрыв рот ладонями.
- Вот и попарились в баньке, - пробормотал Михалыч.
- А там, что ли, колодец? - не к месту спросил ошалевший Чава, опасливо заглядывая в огромную дыру. - Вроде булькнуло… а лестницу не задело…
Смерть вздохнула и покачала головой:
- А ты говоришь, исчерпан…
- Но как же? - сквозь слезы, пробормотала Людмила Васильевна. - Как же теперь, дитя невинное… Без матери… Боже, какой ужас…
- Жалко, конечно, - хмуро согласилась баба Нюра, бережно кутая плачущего ребенка. - Хоть и кикимора была, а все живая душа. Пойду, кликну Соломона, да ребенка к ним занесу, пусть у них пока побудет.
Успокаивая девочку невнятным бормотанием о тяготах сотворения мира, Кукумац скрылась в дверях.
- Третий уполномоченный за полгода, - покачал головой Михалыч.
- Нехорошо получилось, - согласился Чава.
- Тенденция, однако, - подал голос ангел и легонько шевельнул крыльями. - Михалыч, так я пойду, что ли? Пока опять не началось... Очень я скандалы эти не люблю.
- Лети, птица, - мрачно кивнул Михалыч и крикнул ангелу уже вдогонку: - Рафик, ты народ внизу успокой заодно. Пусть по домам расходятся.
Ангел улизнул как раз вовремя, потому что через секунду из дыры в полу, как чертик из табакерки, выскочило привидение кикиморы Мары. Она сразу определила цель для приложения сил и с боевым кличем кинулась на Таисию, равную ей теперь по материальной плотности. Они остервенело вцепились друг другу в волосы, с диким воем принялись кататься по площадке, потом провалились в дыру в полу и их крики стихли где-то в недрах Терема. А на площадке, между тем, сгустился призрак майора Тёртого. Был он, прямо скажем, несколько не в себе, но даже в таком состоянии справился по поводу отсутствия ангела:
- А тут мужчина был. С перьями.
- Пойдем-ка обратно в кабинет, Наум, - сочувственно предложил Михалыч. - Там сядем, спокойно поговорим. Людочка, вы с Чавой присмотрите за Вячеславом, пока его Соломон с Федором в лазарет не заберут, а потом идите домой, отдыхайте.
- Да, - закивала Людмила Васильевна, рыдая в скомканный платок. Чава молча снял свою спортивную куртку и прикрыл бессознательного Славика.
- Теперь, кажется, все, - облегченно вздохнула Смерть и растворилась в морозном воздухе.
(май, 2012), © Каренгин С.В. 2012
<<< На предыдущую I На следующую >>>
Оглавление
ТЕКСТЫ
Глава 5. Удар Теремного колокола
Выскочив из кабинета, Славик бросился по темному коридору и остановился, тяжело дыша, в тусклом свете у лестничного пролета.
«К черту! К черту! Ничего здесь не будет! - как в бреду повторял он, бессознательно шаря лихорадочным взглядом вокруг. - Про́клятый мир, про́клятый народ, про́клятая страна! Безумные, подлые, корыстные! Ничего мне здесь не надо! Ничего!»
Как пришла ему в голову гибельная мысль о колоколе, так и осталось загадкой, только вдруг рванул он ворот своей застиранной рубашки и бросился в соседний коридор, откуда был вход в башню.Распахнул он дверь и устремился по пристенной винтовой лестнице вверх. Оскальзываясь на стертых мраморных ступенях, прыгая через одну, несся он одержимый единственной сумасшедшей мыслью. Преодолел пять витков, выскочил через боковую дверцу на открытую площадку и задохнулся от морозного воздуха. В открытых арках гулял ветер, а над Заповедным и дальше над рекой до самого горизонта лежала перевернутая чаша морозного звездного неба. Но вечерний холод Славика не образумил. Тяжело дыша, глянул он вверх, где метрах в шести под крышей башни в темноте угадывался огромный Теремной колокол. Вспышки живых бело-голубых огней, которые с густым электрическим треском плясали по карнизу крыши, изредка выхватывали из мрака его литые бока с загадочным орнаментом. Славик взялся за свисающую толстую веревку, потом огляделся, увидел у стены хлипкие громоздкие козлы, сколоченные из кривых щепастых досок, и бросился к ним. Подтащил их волоком в центр площадки, к самой веревке, не обращая внимания на занозы, впившиеся в ладони. Влез на шаткие козлы и судорожно стал вязать петлю из веревки. Одна только мысль в нем теперь пульсировала - чтобы никто его не остановил.
«К тебе пойду, Таис! Нету больше сил моих здесь! - проносилось в его воспаленном мозгу.
Когда пролез он уже головой в наспех связанную петлю, вспомнил что-то. Вытер кровоточащие ладони о брюки, достал из кармана свой старенький, затертый портмоне, вынул фотокарточку, а кошелек уронил на пол. Посмотрел он на два лица на карточке, поцеловал дочку, и тут слезы хлынули из его глаз.
- Прости, прости, - горячо зашептал он, - не могу я по-другому. Не могу! Плохой я отец оказался. Плохой. Прости меня! Не знаю я, как сделать, чтобы ты счастлива была. А со мной все одно несчастье. Так оно лучше будет. Для всех лучше. Ухожу! Может, простишь меня потом. Прощай, девочка моя!
Тут послышался Славику легкий шум, как будто шелест крыльев. Он вздрогнул, чуть повернул голову и увидел меж колонами арки на туманном фоне Заповедного Леса фигуру ангела с опереньем пепельной масти и в блеклой тунике в тон крыльям. Был он ростом невысок. Подперев руками упитанные щеки, ангел с интересом разглядывал Славика задумчивыми шоколадными глазами, сидя на широком поручне мраморных перил и покачивая ногами, обутыми в сандалии. Он был окружен едва уловимым серебряным маревом. Казалось, будто горячий воздух незаметно струится по его густо оперенным, слегка неряшливым крыльям и по его тунике, подпертой выступающим пузиком. Опора под Славиком чуть качнулась, и он выронил карточку из дрогнувшей руки.
- Ты кто? - резко спросил Славик сквозь слезы, придержавшись рукой за натянутую веревку.
- Я-то? - переспросил ангел, складывая крылья. - Да, я тут мимо пролетал. Думаю, что за шум?
- Уйди, - крикнул Славик. - Мне твоего участия не нужно!
- Да я и не собирался участвовать, - пожал плечами ангел. Он неторопливо приблизился и нагнулся, поднимая карточку с пола.
- Уходи! - повторил Славик. - Я все уже решил! Мне другого пути нет!
- Да ради Бога, - пробормотал ангел, разглядывая лица на фото.
- Уходи прочь, мне ничего не надо!
- Так у меня ничего и нет, - ангел развел крыльями и вздохнул, с нежностью глядя на фото. - Ну что за ангельское дитя!
- Дай сюда! - потребовал Славик, вытянув свободную руку.
Ангел отдал карточку и задумчиво посмотрел вверх на колокол.
- Забавно, - пробормотал он.
- Что тут забавного? - сверкнул на него глазами Славик, стараясь унять дрожь в напряженных коленях. - Что такого забавного?!
- Ну, согласитесь, это несколько необычно... повеситься на вечевом колоколе, - ангел качнул головой, посмотрел себе под ноги и пожал плечами. - Есть в этом что-то такое... М-м-м... Может быть, это патетическая форма решительного отрицания незавершенности экзистенции... Ну, нет, какой-то скучный и сумбурный набор слов... Нет, что-то другое... Что-то дерзкое. Вот! Определенно, это метафизический бунт.
- Да мне плевать! - со злостью крикнул Славик, чувствуя нестерпимую обиду и усталость. - Плевать мне на то, что вы думаете! Повеситься спокойно не дают! Уйдите прочь!
- Да, да, конечно, - сочувственно кивнул ангел. - Еще только секундочку, если позволите. Если я вас правильно понял, то тут вопрос неудержимой сердечной страсти.
- А вам-то что за дело? - у Славика опять непроизвольно потекли слезы из глаз, он уже и сам не смог бы сказать, отчего.
- Но позвольте, - ангел развел руками. - Вас же неправильно поймут. Так же нельзя. В таком исполнении смысл всего мероприятия просто псу под хвост.
- Нет тут никакого смысла! - сквозь всхлипы прокричал Славик, уже дрожа всем телом. - Умереть я хочу!
- Вот я вас понимаю, - снова сочувственно закивал ангел. - О, как я вас понимаю. Но ведь другие-то могут увидеть в этом некий манифест. Или еще чего хуже, подумают, что это душевный эксгибиционизм какой-то, прости, Господи. А это неправильно, совершенно неправильно. В ваших страданиях чувствуется такая глубина, такая испепеляющая человеческая драма. Стало быть, и финал этой драмы должен соответствовать ее накалу! Иначе все напрасно! Вот что я вам скажу, молодой человек…
Тут ангел неожиданно умолк и чуть переместился вбок, заглядывая за Славика и рассматривая что-то у противоположных арок башни. Славик обернулся насколько смог, но чтобы устоять ему еще пришлось скосить глаза. И тогда он увидел нечто совсем уже неприятное. Это была некая сутулая личность, облаченная в широкую черную накидку с капюшоном. Накидка была драная и лоснящаяся, вся в махристых обсосанных лоскутах и снизу едва прикрывала узловатые колени. Ниже были выставлены на всеобщее обозрение голые волосатые ноги с широкими разлапистыми и грязными ступнями. А в худосочных руках, сиротливо торчащих из засаленных рукавов, была зажата карликовая коса-горбуша с суковатым косовищем, да еще и перемотанным изолентой.
- Господи, - воскликнул ангел, прищурившись. - Карачун, ты ли это?
- Да я сама не пойму, - пробормотала фигура в балахоне, растерянно разглядывая свои вульгарные атрибуты.
- Боже мой, - покачал головой ангел и обратился к Славику, который неловко балансировал на хлипких козлах. - Молодой человек, и вы готовы принять такую… м-м-м… лишенную изящества Смерть?
- Рафик, ты не мог бы обойтись без этих своих подковырок? - поморщилось под капюшоном невидимое лицо Смерти. - Твой сарказм тут совершенно не уместен.
- Какой сарказм? И в мыслях не держал! Но ты только взгляни на этого милого юношу, - горячо обратился к ней ангел. - И посмотри на себя. Вы ведь совершенно не подходите друг другу.
Карачун многозначительно показала ангелу косу и вежливо попросила Славика:
- Вы не могли бы закончить дело побыстрее? Мне совершенно не улыбается красоваться в таком пошлом обличье. Еще люди увидят, сраму не оберешься. Неужели у вас такое отвратительное представление о смерти? Чувствую себя совершеннейшей уродиной. Вы даже представить себе не можете, какая это мука для любой женщины…
Тут, наконец, терпение у Славика кончилось, он решил на зло всем выпутаться из петли и незамедлительно броситься с башни вниз головой, чтобы больше не слышать всех этих невыносимых разговоров. Но тут его подвели козлы. В одном месте убогая конструкция треснула, в другом сложилась с унылым звуком вылезающих гвоздей, и вздернулся Славик на веревке, отчаянно дрыгая ногами. При этом он сильно качнулся, чем и спровоцировал оглушительный бом с малиновым гулом.
Ангел закрыл лицо ладонями. Но, видно не суждено было Славику в этот момент быть повешенным. В высоте что-то со звоном лопнуло, несчастный Томпсон грохнулся на развалины козел, неловко подвернув руку, а между ног его, пробив древние доски пола, вонзился бронзовый язык колокола. Язык весил килограмм двести пятьдесят, не меньше. А верхнее крепежное кольцо его было выломано. На него-то и смотрел заворожено Славик, еще не ощущая своих сломанных ребер и предплечья. Ангел убрал ладони от лица и обозрел место крушения удивленным взором.
- Исторический момент, надо думать, - пробормотал он и посмотрел на Смерть.
- И что теперь? - развела руками Карачун.
- Ты у меня спрашиваешь? - удивился Рафик.
- Нет, я сама с собой разговариваю, - всплеснула мосластыми кистями Смерть. - Ты его уговаривал, ты теперь и разбирайся. У меня и без того забот хватает… И ноги эти страшные...
Она раздраженно поскребла грубыми ногтями суровые доски пола.
- Однако, - пробормотал ангел, растерянно переводя взгляд со Славика на Карачун и обратно. - Похоже, юноше требуется первая помощь.
Тут они услышали возбужденные голоса на лестнице внизу. Первой на площадке появилась Таисия с кодлой вертлявых злыдней. Выскочив из двери, она на миг замерла, потом отшвырнула свой кружевной зонтик и кинулась к Славику с воплями и причитаниями:
- Томпсон, ты идиот! Ты жив? Боже, какой же ты идиот! Я так и знала, так и знала! Чуяло мое сердце, быть беде!
Она припала к его груди и стала целовать его мокрое от слез лицо. Но губы ее и руки по причине призрачности проходили Славика насквозь, так что это была какая-то несуразная имитация страстных объятий. А злыдни столпились у дверей и молча наблюдали за происходящим, переминаясь с ноги на ногу и привычно почесываясь.
Ангел подобрал крылья и смущенно отступил к перилам, Смерть взирала на эту сцену нахмуренно и сосредоточенно, мерно постукивая по ладони карликовой косой. А тем временам на площадку, матерясь и шумно дыша, ввалились Чава и Михалыч. Секунду спустя, появились и Людмила Васильевна с товарищем Тёртым в домашних мохнатых тапках, в спортивных штанах с вытянутыми коленями и в огромном свитере Михалыча.
- Томпсон, братка, ты чё в натуре? - с ужасом воскликнул Чава и бросился к Славику. - Я же пошутил про клизмяры!
Людмила Васильевна, увидев поверженного Томпсона с петлей на шее, тут же, конечно, заплакала, прижимая к носу скомканный платок. Товарищ уполномоченный профессиональным взором обвел место происшествия и сразу с подозрением отметил две незнакомые фигуры на площадке.
Славик явно был в шоке, он лишь водил в пространстве бессмысленным взором и тихонько постанывал. Чава, бормоча успокоительное, принялся разматывать веревку вокруг шеи потерпевшего. Но Славик в суицидальном угаре таких узлов навертел, что разобрать это все было непросто. Михалыч тоже сочувственно подошел ближе, но тут доски пола под ним скрипнули, язык колокола шелохнулся и чуть просел.
- Всем стоять! - воскликнул Михалыч и замер, глядя на литую болванку, которая торчала перед ним над полом примерно на метр.
- Чё случилось? - насторожился Чава, оглянувшись через плечо.
- Разматывай быстрей, - почти шепотом сказал Михалыч. - Язык сейчас провалится.
Чава понял весь ужас ситуации мгновенно и принялся лихорадочно бороться с веревкой.
- А в чем дело-то? - выступил вперед товарищ Тёртый, чтобы по-лучше разглядеть, о чем речь.
- Стоять! - возопил Михалыч, глядя как медленными толчками погружается в пол язык и начинает подтягивать за собой веревку. - Чава, мотай быстрей!
Когда болванка уверенно пошла вниз, женщины заверещали до звона в ушах, а Михалыч бросился на язык всем телом, чтобы попытаться удержать его за счет наклона. Но тут треснула еще одна доска, и язык окончательно провалился. Михалыч стал хватать веревку руками, да куда там. С ускорением пропели по краю доски все ее шесть метров. Натянувшаяся веревка дернула Славика и приложила его головой об пол. И в этот самый последний момент Чава героическим усилием сорвал веревку с шеи Томпсона. Снизу послышался тяжелый ух и перестук кафельных осколков. Михалыч, постанывая поднялся, заглянул в дыру, потом вместе с Чавой они прихватили бессознательного Славика подмышки, отволокли к арке и прислонили его спиной к перилам. Людмила Васильевна тоже подошла и стала отирать кровь под разбитым носом Славика, не обращая внимания на завывальные причитания призрачной Таисии.
Товарищ Тёртый деловито направился к ангелу, который безуспешно изображал из себя скульптуру, замерев в простенке между арками.
- А вас, товарищ, я попрошу не покидать место происшествия, - сухо обратился уполномоченный к ангелу. - Вплоть до выяснения всех обстоятельств.
- Да я просто мимо проходил, - оправдываясь, пробормотал ангел.
- До полного выяснения, - жестко повторил майор.
А тем временем внизу, во дворе Терема, уже собирался народ, потревоженный звоном колокола. Как-то незаметно на площадке появилась Кукумац. Злыдни при ее появлении тут же в панике разбежались. Кукумац проследовала к раненому, всех отстранила, произвела беглый осмотр тела и поставила предварительный диагноз:
- Потеря сознания от удара тупым предметом по лбу, все руки и жопа в занозах, перелом предплечья, возможно, сломаны ребра. Жить будет. Нужны Федор и Соломон с носилками.
- Ну, вот, - несколько облегченно вздохнул полковник Храмов и повернулся лицом к Смерти. - Мадам, мне кажется, вы поторопились.
- Извини, Михалыч, - покачала головой Карачун, - это не в твоей компетенции.
- Инцидент исчерпан, - Михалыч показал на дыру в полу и кучу щепастых дров с гвоздями.
Смерть только плечами пожала.
Тут на лестнице внизу раздался торопливый стук каблуков, и на площадку ворвалась молодая женщина с безумными глазами в наклеенных ресницах, с разметанными волосами, частично намотанными на бигуди, в белом платье в голубой горошек и с ребенком на руках, едва закутанным в тонкое одеяльце. Разглядев ситуацию, она на миг замерла, прожигая ненавидящим взглядом Таисью, припавшую к груди Славика, а потом разразилась диким криком:
- Я так и знала! Чуяло мое сердце! Не просто так ушел, на ночь глядя! Совещание у него! Ах, ты шалава напудренная!
Последние слова несомненно относились к призраку Таисии. Девочка на руках у женщины громко заплакала.
- Мара, ты зачем ребенка притащила, дура? - грозно направилась к ней Кукумац. - Голого на мороз! Ты мозг что ли отстудила?
- А это не ваше собачье дело! - Мара, сунула дитя бабе Нюре, стремительно вышла на середину площадки, остановилась у дыры в полу и заорала на Таисью. - Ах, ты, потаскуха дешевая! Надумала мужика у меня увести? Что ты повесилась на него, да еще при всем честном народе?!
Товарищ Тёртый решительно подошел к Маре, взял ее за локоть и строго произнес:
- Гражданочка, попрошу соблюдать спокойствие. Сейчас мы во всем разберемся, - уполномоченный сурово оглядел присутствующих. - Пора прекращать весь этот балаган.
То, что произошло дальше, было похоже на дурной, заполненный тягучим клеем, сон. Вверху под крышей послышался роковой треск несущей балки, и могучий Теремной колокол начал свое историческое падение. Наум и Мара только и успели, что воздеть глаза к небу. Бронзовый колпак накрыл обоих, со страшным треском проломил пол и ухнул ниже. Разгоняясь, он с грохотом пробил перекрытие второго этажа, потом еще какое-то препятствие. Потом еще, а еще через пару секунд послышался глубокий, словно бы потусторонний плеск. И тогда все стихло.
- Боже, - в ужасе прошептала Людмила Васильевна, прикрыв рот ладонями.
- Вот и попарились в баньке, - пробормотал Михалыч.
- А там, что ли, колодец? - не к месту спросил ошалевший Чава, опасливо заглядывая в огромную дыру. - Вроде булькнуло… а лестницу не задело…
Смерть вздохнула и покачала головой:
- А ты говоришь, исчерпан…
- Но как же? - сквозь слезы, пробормотала Людмила Васильевна. - Как же теперь, дитя невинное… Без матери… Боже, какой ужас…
- Жалко, конечно, - хмуро согласилась баба Нюра, бережно кутая плачущего ребенка. - Хоть и кикимора была, а все живая душа. Пойду, кликну Соломона, да ребенка к ним занесу, пусть у них пока побудет.
Успокаивая девочку невнятным бормотанием о тяготах сотворения мира, Кукумац скрылась в дверях.
- Третий уполномоченный за полгода, - покачал головой Михалыч.
- Нехорошо получилось, - согласился Чава.
- Тенденция, однако, - подал голос ангел и легонько шевельнул крыльями. - Михалыч, так я пойду, что ли? Пока опять не началось... Очень я скандалы эти не люблю.
- Лети, птица, - мрачно кивнул Михалыч и крикнул ангелу уже вдогонку: - Рафик, ты народ внизу успокой заодно. Пусть по домам расходятся.
Ангел улизнул как раз вовремя, потому что через секунду из дыры в полу, как чертик из табакерки, выскочило привидение кикиморы Мары. Она сразу определила цель для приложения сил и с боевым кличем кинулась на Таисию, равную ей теперь по материальной плотности. Они остервенело вцепились друг другу в волосы, с диким воем принялись кататься по площадке, потом провалились в дыру в полу и их крики стихли где-то в недрах Терема. А на площадке, между тем, сгустился призрак майора Тёртого. Был он, прямо скажем, несколько не в себе, но даже в таком состоянии справился по поводу отсутствия ангела:
- А тут мужчина был. С перьями.
- Пойдем-ка обратно в кабинет, Наум, - сочувственно предложил Михалыч. - Там сядем, спокойно поговорим. Людочка, вы с Чавой присмотрите за Вячеславом, пока его Соломон с Федором в лазарет не заберут, а потом идите домой, отдыхайте.
- Да, - закивала Людмила Васильевна, рыдая в скомканный платок. Чава молча снял свою спортивную куртку и прикрыл бессознательного Славика.
- Теперь, кажется, все, - облегченно вздохнула Смерть и растворилась в морозном воздухе.
(май, 2012), © Каренгин С.В. 2012
<<< На предыдущую I На следующую >>>
Оглавление
ТЕКСТЫ