Абсурд в подарок
Небо спрятало звёзды поглубже. Было темно и тихо.
Мы вдвоём шли по дороге, не решаясь оглянуться назад. Мне казалось, кто-то идёт рядом с нами, не отбрасывая тени в свете фонаря, бесшумно ступая и бесшумно дыша... Впрочем, может, это было лишь плодом моего воображения.
- Может, лучше не надо?.. Если мама узнает...
- Надо! Представляешь, как сейчас в поле красиво...
Я представила. Мне показалось, что да, наверное, красиво, но очень страшно. Потому что август, темно и пусто. Мне и сейчас было страшно, хотя мы только-только отошли от калитки. А ещё мне было очень смешно. Такой вот побочный эффект.
- В поле-то красиво, - сказала я. - Но если мама...
- Да не узнает она ничего, я тебе говорю.
На мне была только ночная рубашка, но я не чувствовала холода. Однако когда у кого-то в огороде завыла собака, я невольно поёжилась.
- А если кто-то начнёт к нам приставать?
- А мы их ковшом. - Кэт кивком головы указала на красный пластмассовый ковшик, в который мы обе вцепились как в спасательный круг. В ковшике ещё оставалось немного воды.
Я рассмеялась:
- Да мне страшно!
- Мне тоже. Давай петь. Чтоб страшно не было.
И мы запели. Это была очень красивая песня про ночь, но содержание в ней несколько изменилось под влиянием обстоятельств. Песня поддерживала наш моральный дух и спасла от позорного бегства, когда мы дошли до развилки. Поколебавшись не более секунды, мы свернули на ту дорогу, что вела к полю. Надо сказать, что это был весьма отчаянный шаг, поскольку фонарей там стояло уже значительно меньше. Но мы мужественно двинулись дальше, держа перед собой ковшик. До поля оставалось километра полтора.
- Ты уверена, что мы дойдём?..
- Нет, - призналась Кэт. - Давай хотя бы до той машины...
Силуэт единственной машины, припаркованной у канавы, маячил метрах в двухстах. Ночь обсесцветила краски, но сейчас, по прошествии многих лет, я почти уверена, что машина была фиолетовой. В ту ночь мы почти достигли её. Возможно, мы дошли бы до самого конца, если бы где-то совсем рядом не завыла ещё одна собака, слишком громко и слишком неожиданно, чтобы её можно было проигнорировать.
Не сговариваясь, мы развернулись и быстро засеменили прочь.
Мы вдвоём шли по дороге, не решаясь оглянуться назад. Мне казалось, кто-то идёт рядом с нами, не отбрасывая тени в свете фонаря, бесшумно ступая и бесшумно дыша... Впрочем, может, это было лишь плодом моего воображения.
- Может, лучше не надо?.. Если мама узнает...
- Надо! Представляешь, как сейчас в поле красиво...
Я представила. Мне показалось, что да, наверное, красиво, но очень страшно. Потому что август, темно и пусто. Мне и сейчас было страшно, хотя мы только-только отошли от калитки. А ещё мне было очень смешно. Такой вот побочный эффект.
- В поле-то красиво, - сказала я. - Но если мама...
- Да не узнает она ничего, я тебе говорю.
На мне была только ночная рубашка, но я не чувствовала холода. Однако когда у кого-то в огороде завыла собака, я невольно поёжилась.
- А если кто-то начнёт к нам приставать?
- А мы их ковшом. - Кэт кивком головы указала на красный пластмассовый ковшик, в который мы обе вцепились как в спасательный круг. В ковшике ещё оставалось немного воды.
Я рассмеялась:
- Да мне страшно!
- Мне тоже. Давай петь. Чтоб страшно не было.
И мы запели. Это была очень красивая песня про ночь, но содержание в ней несколько изменилось под влиянием обстоятельств. Песня поддерживала наш моральный дух и спасла от позорного бегства, когда мы дошли до развилки. Поколебавшись не более секунды, мы свернули на ту дорогу, что вела к полю. Надо сказать, что это был весьма отчаянный шаг, поскольку фонарей там стояло уже значительно меньше. Но мы мужественно двинулись дальше, держа перед собой ковшик. До поля оставалось километра полтора.
- Ты уверена, что мы дойдём?..
- Нет, - призналась Кэт. - Давай хотя бы до той машины...
Силуэт единственной машины, припаркованной у канавы, маячил метрах в двухстах. Ночь обсесцветила краски, но сейчас, по прошествии многих лет, я почти уверена, что машина была фиолетовой. В ту ночь мы почти достигли её. Возможно, мы дошли бы до самого конца, если бы где-то совсем рядом не завыла ещё одна собака, слишком громко и слишком неожиданно, чтобы её можно было проигнорировать.
Не сговариваясь, мы развернулись и быстро засеменили прочь.