Жните хлеб и будьте живы
Среди множества моих платонических тяг можно выделить две сильнейших: тягу к сравнениям, в которых уподобляются близлежащие объекты, зачастую состоящие в тесном родстве, и тягу к упорным наважденческим зовам, имеющим максимально расплывчатое содержание. Приведем примеры из поэзии:
1) «Небо, как море, лежит надо мной;
Море, как небо, блестит синевой» (А.С.Хомяков).
2) «Только сделал кто-то мне
татуировку в забытьи
Как посмотрю на нее -
так и вспомню
Киевский вокзал» (С.Купряшина)
Соответствием первой тяге меня намедни огорошил и порадовал внезапный сон. Я бы предпочел назвать его «близким сном», т.к. транзит оказался исключительно малозаметным, а сюжет видения - в чрезвычайной степени обыденным. Я лежал на тюфяке, за ветхой ширмочкой, предаваясь тусклым фантазиям и строя бесцветные свои планы, когда в дверь позвонили: пришли друзья. К ночным визитам в моей берлоге, конечно, не привычны, но событие это, что ни говори, правдоподобное. Нещечки мои пришли. Уселись мы в салоне, выпиваем, свегель курится. И ни единого, замечу, сбоя, ничто не переприсвоено, вся одежонка с иголочки, беседа - светская, нашими же типическими шутками снабженная; разве что палитра неаккуратная, неполная. Когда высовывается, заслышав возню, папа из спальни - и мои друзья ему хором: «Привет!» Тут я и проснулся от нутряной боли подозрения, что вскоре сменилось удовольствием и уютом: я близок ко сну, я во сне ничего не теряю, я экономлю на переходах, я нахожусь под защитой и в приятном, надежном соседстве. Я не убываю.
Что касается второй тяги, предлагаю вам послушать песню Веры Матвеевой на стихи Редьярда Киплинга "На дороге в Мандалей". Последние дни я пытался слушать те сердобольные сочинения, которые уместно было б охарактеризовать как «пидорскую хуйню», всё больше - Magnetic Fields. Ну, можете себе представить, до чего безошибочно они временами срабатывали: Your eyes are the Mesa Verde/Big and brown and far away/And your eyes are Kansas City/In Kansas and in Missouri.
Или же: You have become like other men/But let me kiss you once again. И ничто из этого мне отныне не нужно даром, никакой уже в этом поддержки. В одной «Песне циркача» спето правильней и горше: «Научу я мальчишек не правду рубить - Научу я мальчишек друг друга любить». А уж Вера-то Матвеева - она, как говорится, знала штуку. Сегодняшний свой сбивчивый рассказ я хочу завершить стенограммой ее концерта в Томске.
Некоторые думают, что эта песня про надежду. Я лично считаю, что она, наоборот, про черную гуашь.
Вот ещё одна песенка, тоже из ранних. Она названия не имеет - по первой строчке: "Будет ласковый дождь..." Эту строчку я стащила, честно скажу, у Рэя Брэдбери, у него есть такой чудесный рассказ, но на этом плагиат кончился. А как-то года полтора назад мне вдруг сказали, что в Америке есть такая песня протеста, которая в дословном переводе то же самое. Но я ни против чего не протестовала и не знаю, как это могло получиться. Правда, у них там вплетается какая-то радиоактивная тучка во всю эту историю. У меня этой тучки нету.
Вот одна песенка, ей повезло по части названий, потому что я сама лично дала ей целых два названия. Одно название - "Нет беде", а второе название - "Саё нара". Есть такое японское прощание. Японцы - публика изысканная, у них масса всяких прощаний, вот "саё нара" у них самое грустное прощание. Оно в переводе означает: "Прощай, если так надо..." Вот, ну, эта песенка, она, в общем... Мне она грустна! Потому что это было написано после байдарочного похода большого, где я по-настоящему тонула и где меня по-настоящему спасли, потому что я уже была близка... к другой ипостаси.
Вот одна коротенькая, очень грустная песня, хотя один мой приятель, художник такой, Костя Гамаяк, сказал, что это очень добрая песня. Но я не знаю, что в ней доброго... такого. В общем, она грустная и тоже из того периода... Она названия не имеет, некоторые считают, что эта песня про трапецию, ту самую, которая не геометрическая фигура, а цирковой снаряд. Но, в общем, я не знаю, про что эта песня.
Вот еще одна песенка, посвященная одной моей подружке. Я у нее приучилась пить зеленый чай, если вы этого не делаете, я вам очень рекомендую - прекрасный напиток! И песня, в общем, про зеленый чай и зеленые чашки... Зеленые чашки тоже у нее. Я нигде больше таких не видела. Они необыкновенно зеленые - из тонкого фарфора ленинградской фабрики...
Все называют её "Прогулкой по городу", хотя я не уверена, что это так. В действительности всё было иначе. Однажды я пришла в гости к одной моей приятельнице, и она мне сказала: а ты знаешь, говорит, что Шварц оставил последнюю запись в дневнике (Евгений Шварц - писатель-сказочник, которого вы, наверно, знаете): "Я ушел гулять по городу" И умер.