Из истории Челябинска. 1905 год
К.Н. Теплоухов. Мемуары: 1899-1934. Москва, 2011 год: 1905 год. Война с Японией кончилась; был заключен мир; японцы оказались очень умеренными в своих требованиях... Началась демобилизация, массами повалили солдаты с востока, - ж.д. не справлялась, - появились пробки, - в Челябинске, вероятно, и на других больших станциях. Солдаты пьянствовали на вынужденных остановках; буйства, скандалы, - говорили и об убийствах. Закрыли винные лавки в городе и в полосе ж.д. на десять верст в ту и другую сторону, но толку оказалось мало. Предприимчивые тайные продавцы водки, не желая расстаться с крупным барышом, задерживали в трех-пяти верстах от города возчиков, везущих вино в дальние лавки. Пересчитывали, что у каждого в возах, аккуратно уплачивали за вино и посуду и забирали себе. Возчики не жаловались, - может быть, перепадало и им за беспокойство, - во всяком случае, они ехали домой налегке, сдавали продавцу лавки все деньги; получали новое требование и ехали снова за вином - заработок увеличивался. Не в претензии и продавцы - никакой работы, хлопот и забот по продаже...
Начались погромы публичных домов. Действовали солдаты, к ним присоединялись местные любители. Выбивали окна, двери, рамы... Обитательницы - со слезами и руганью собирали более ценное и убегали к соседям или куда придется. Из окон выбрасывали изломанную мебель, изорванные матрасы, перины, всякий житейский хлам... Потом постепенно расходились. На другой день заколочены досками окна, двери, - через два-три дня начинали ремонт. Обыкновенно разбивали дома ночью или поздним вечером, - но тогда темно, - плохо видно, - начали громить днем.
19 и 20 октября были еврейские погромы... Производились ночью, - больше всего на Уфимской - главной - улице; разносили еврейские магазины; в других местах - дома. Обыватели домов, конечно, убегали при приближении толпы - кто куда сумеет. Толпа 100-200 человек. Выбивали окна и уничтожали все в доме, остатки выбрасывали на улицу, убегающих не преследовали. Покончив с одним домом - шли к следующему. То же, конечно, и в магазинах; мелочь, вероятно, растаскивали. Священник Разумов рассказывал, что он случайно проходил по улице во время погрома. Из дома, еще не тронутого, выскочил старый еврей, узнал его и потребовал, чтобы Разумов достал ризу и крест и встал на защиту его дома. Раненых, а тем более убитых евреев - не было ни одного...
На погромах евреи недурно заработали. Все убытки им потом были кем-то возмещены на основании их показаний. Торговец мебелью Литвин получил полностью за всю мебель, какая была в его магазине, хотя часть осталась целой, а остальная нуждалась только в ремонте, иногда очень незначительном. Еще лучше доктор Наум Маркович Шефтель. Он заявил, что грабители похитили из его письменного стола 10 000 руб. деньгами. Дом был только что построен, - у Шефтеля денег на постройку было мало, и он должен чуть не каждому обывателю, - не говоря уже о лесных складах и банках. Зачем он держал в столе 10 000 руб. - неизвестно, - вероятно, у него не было и 10 рублей.
Приходилось неоднократно слышать, что погромы производились по инициативе полиции. Меня заинтересовала эта сторона, и, сидя в Кредитке, я произвел возможно тщательно расследование... В Кредитке это было очень удобно: когда человек приходит просить денег, у него душа нараспашку. Я - наедине - в своем кабинете незаметно расспрашивал всех, начиная от жандармского ротмистра Н.А. Шамлевича, жандармов Н. Рубцова и еще другого - фамилии не помню, мелких местных предпринимателей, купцов, рабочих, ж.-д. служащих всех рангов, - все бывали и видели погромы (многие, вероятно, и участвовали), но инициативы или попустительства никто не заметил. Да и что могли сделать 20-30 городовых всего города...
Вокзал не давал покоя городу. Как-то днем - часов 11-12 - слышим в складе: железнодорожники хотят громить все казенные места... уже собрались с оружием около Народного дома. Пошел туда... -день хороший, -любопытными заполнены все тротуары. Около Народного дома в два ряда стоит человек 100... - на краю - Иван Николаевич Штин - знакомый по Кредитке, - он кондуктор, имеет два дома на вокзале; в руках палка с массивной гайкой на конце. «Что собираетесь делать, Иван Николаевич?» - «А черт их знает! Я почем знаю? Велели выходить, а то со службы выгонят!» Зрители ждут, что дальше.Слышим - будут освобождать заключенных... На месте Госбанка стоял довольно ветхий дом предварительного заключения... Вдруг откуда-то на улице показалось десятка два солдат с винтовками, - сняли где-то караул. Улица моментально опустела; зрители прилипли к заборам, железнодорожники сбились в беспорядочную кучу... - полная тишина... Солдаты молча прошли... Стали освобождать заключенных. Выломали окна, подставили лестницы. Заключенные - их было всего десятка три -не выходят. Руководители залезли в окно - убеждают... Заключенные уперлись, - не выйдем ни за что, - здесь спокойнее... Руководители обратно, - заключенные начали поправлять окна...
Действие следующее... Толпа двинулась на Александровскую площадь, чтобы устроить большой митинг. Зрители - за ними... Но... на площади парами ездят казаки... сгрудились на окраины. Смотрю - А.Ф. Бейвель, - подошел к нему, - в это же время подъехал казачий офицер. «На площадь никого не пущу... Прикажете и этих разогнать?» - указывает на толпу. Александр Францевич попросил подождать, - подошел к железнодорожникам, - я за ним. Навстречу нам двое, - один поляк - Мошинский, помощник машиниста, другого не знаю. Бейвель говорит: «Хотелось бы поговорить с руководителями». - «Они перед вами!» - с гонором отвечает Мошинский. «Здесь митинга не будет! Видите?» - указал на казаков. «Тогда мы соберемся на путях. Товарищи! За мной!» Толпа потянулась на вокзал. Зрители - за ними. На путях толпа, сильно поредевшая в пути, собралась в кучу, начали из каких-то бочек устраивать платформу. Зрители быстро прибывали. Вдруг крики: «Солдаты! Солдаты!» - вдали за вагонами прошли три-четыре человека в шинелях-без винтовок... Зрители рассыпались... начали разбредаться и железнодорожники - представление кончено... Я пошел домой...
Улица Уфимская. Слева - пересыльная тюрьма
С.П. Осокин. 1905 год в Челябинске. 1936 год: ... Одиннадцатого октября 1905 года, в час дня, группа телеграфистов пришла в мастерские Сибирской железной дороги и информировала актив рабочих о последних политических событиях, о том, что началась всеобщая железнодорожная забастовка. В два часа необычайно долгий гудок известил рабочих города, что мастерские Сибирской железной дороги стали на открытый путь борьбы с царизмом. Замерли станки, потухли горны и паровозные топки... Девятнадцатого октября, в девять часов утра, большие вагонные мастерские и токарка были переполнены. Был проведён митинг. Некоторые рабочие предложили отслужить панихиду по убитым рабочим во время революционных событий в Петербурге и Москве и в других городах, а после панихиды отслужить и благодарственный молебен по случаю дарования долгожданной свободы. Эти предложения руководителями партийной организации были решительно отвергнуты. Ограничились тем, что оркестр железнодорожного клуба исполнил похоронный марш. В 11 часов дня из мастерских вышла большая демонстрация со знаменами, с боевыми лозунгами: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», «Долой самодержавие!». После того, как демонстранты разошлись, в город вошли войска. Толпа черносотенцев приветствовала их. Подогреваемая черносотенной агитацией. погромная толпа росла и шумела. Раздался крик: - Что. братцы, зря галдим, бей жидов! Находившаяся неподалёку кондитерская Высоцкого была разнесена. Затрещали двери, зазвенели окна еврейских квартир, полетела на улицы незатейливая мебель, кухонная утварь. Нельзя обойти молчанием, что челябинская интеллигенция - многие учителя, медики и другие - в эту кошмарную ночь оказались на высоте человеческого достоинства, мужественно укрывали затравленных людей. С Большой улицы погром перекинулся на Уфимскую. Даже в 10 часов вечера черносотенцы ломали топорами и камнями ставни и двери лавок, магазинов. Улица заполнилась ящиками, мешками, разными товарами. Всякий попадавший в торговое помещение набирал, что ему нравилось, считая своей обязанностью выбросить на улицу, что ему не подходит. В одном из зданий переселенческого пункта была организована медицинская и материальная помощь евреям, потерпевшим от черносотенцев.
Похороны слесаря Чигирева, убитого черносотенцами.
На территорию Руси валенки стали проникать в период Золотой Орды через тюркские и монгольские племена, обувь у некоторых из них делалась в виде теплых войлочных чулок, поверх которых надевали сапоги. В России же валенки приобрели широкое распространение лишь в первой половине XIX века, когда их начали изготовлять промышленным способом. До этого они были достаточно дороги и их могли себе позволить довольно зажиточные люди. До революции производство валенок было сосредоточено в Калязинском уезде Тверской губернии, в Семеновском уезде Нижегородской губернии, в Кинешемском уезде Костромской губернии и в селе Кукмор Казанской губернии. Но делали валенки и в Челябинске. Например, на улице Заручейной (ныне улица Российская) была пимокатная мастерская Гоглевых. В раскладочной ведомости за 1905 год на этом участке указана каменная мастерская, в которой, вероятно, и катали валенки.