Наш человек Доменико Скарлатти и Люка Дебарг с миноискателем
Первое время, вернувшись из исполнительского небытия, музыканты по большей мере ласкали романтическими грезами души, заточенные в маски. Ну да - врачевали как могли. И вдруг два серьезных и чутких пианиста не сговариваясь сыграли Доменико Скарлатти. Почему Скарлатти? При чем тут Скарлатти?
4.09.2020. Малый зал Московской государственной консерватории. Яков Кацнельсон, фортепиано. Д. Скарлатти. Шесть сонат. Ф. Шопен. Шесть пьес.
6.09.2020. Концертный зал имени Чайковского. Люка Дебарг, фортепиано. Д. Скарлатти. Шесть сонат. И.С. Бах. Итальянский концерт. Пьесы С. Дельпласа, Л. Дебарга и И.С. Баха.
Как же славно, что первым из значительных иностранных музыкантов на московскую филармоническую площадку прорвался сквозь ограничения именно Люка Дебарг! Не просто записной любимец нашей публики, а еще и пианист Живой. Чьи программы дышат мыслечувством, уходя прочь от каллиграфического холодного техницизма.
«Музыка призвана освобождать!» - это его слова.
Дебарг исполнил программу «Вокруг Скарлатти».
А двумя днями раньше Яков Кацнельсон разместил на клавиатуре по соседству со Скарлатти - Шопена. И это тоже оказалось крайне небанальным.
Но к чему нам сейчас Скарлатти, извлеченный из запылившихся архивов века 18-го?
Бах, современник итальянца, транслировал глас Божий. Потом подоспеет Гайдн с остроумной философичностью. За ним Моцарт с легкозвучностью и галантностью (по большей части).
Скарлатти никому из них не родня. Он - отдельный. Он вне барокко и вне классицизма. Он - что куст-самозванец, нахально затесавшийся в стройный лес. Сонатам Скарлатти (а он сочинил их больше 550) чужды как барочная приукрашенность, так и классическое глубокомыслие. У него - голая правда жизни и ничего, кроме этой правды. Ощущения, допустим, индивида, втянутого в те или иные обстоятельства. Поразительно современный, откровенно житейский музыкальный материал! Притом живой и пластичный.
Тем контрастнее получился у Кацнельсона Шопен. Сперва - приятие любых обстоятельств, любого ритма, растворение в этих обстоятельствах и подстройка к этому ритму. А дальше - шопеновское «Я» крупным планом. Из шести выбранных пьес пять дышат чувством собственного достоинства. В них много звонкости, в них и покой, и радость. И вдруг под занавес - Скерцо № 3. И - натиск мрака. И - мотив, близкий к церковному хоралу, как средство защиты. И - стремительные пассажи по клавиатуре, словно по лестнице в небо, с недоуменным вопросом: «Разве не в этом заключался, Господи, замысел Твой? Разве не для счастья рожден человек?..».
Программа Кацнельсона не дала ответа. С ответами нынче вообще беда. Но иногда не менее важно четко поставить вопрос.
Дебарга интуиция художника побудила к тому же. Только он пошел иным путем. Он попарно зарифмовал Скарлатти с вневременным. Таков Бах, таковы и современные пьесы Дельпласа и самого Дебарга, написанные в старинных формах.
Эту музыкальную поэму Люка открыл (Итальянский концерт Баха был вроде эпиграфа и единственной апелляцией к историческому контексту) пронзительно, потрясающе грустной ре-минорной сонатой - музыкой хрупкости-беззащитности. А дальше - быстрее, быстрее, быстрее у Скарлатти. А в рифмующихся с ним опусах - словно взгляд со стороны на это круговерть. И слышится жестокое продалбливание хрупкого-беззащитного, и вскрики, и мольба, и обращение к космосу…
Больше всего Люка Дебарг был похож в этой программе на сапера, осторожно исследующего миноискателем - где же, в каком месте что-то пошло не так?
В заключавшей программу Токкате Баха будто зазвучал звонкий молоточек. Адресованный каждому. Дебарг-сапер, пожалуй, не обнаружил мину. Но предложил поискать ее всем вместе.
Люка Дебарг
Доменико Скарлатти