Остров свободной воли. Музыка победы над бедой
Диву даюсь: как это у них получается на Острове свободной воли, а?! Исполняют-то ведь в значительной мере музыку современную. Ориентирующуюся, кто ж не знает, чаще на звук, чем на смысл. Но здесь это сводится и сплетается так органично, что возникает новая живая реальность. И создает острый вкус жизни.
2.04.2022. Художественное пространство Ile Theleme. «Усилие быть». О.Голихов. «Мариэль» для виолончели и маримбы. Л.Яначек. Соната для скрипки и фортепиано. А.Сюмак. «M”Amour» для маримбы. Б.Фуррер. «Беззвучие» («У снега нет голоса») для фортепиано. П.Смэдбек. «Песня ритма» для маримбы. С.Ахунов. «Лесной царь» для альта и фортепиано. Г.Форе. Фортепианный квартет №1 (3-я и 4-я части).
Ансамбль Ile Theleme. Наталья Соколовская, фортепиано; Аяко Танабе, скрипка; Александр Митинский, альт; Дмитрий Прокофьев, виолончель; Андрей Волосовский, маримба.
Финальный квартет Форе
Программа идет без пауз, музыканты и инструменты сменяют друг друга - и все это сопрягается в целостную звуковую стерео-картину. И все это - про Усилие быть в этой самой - актуальной! - жизни, беспутно потерявшей берега и дико штормящей.
Маримба - новый и важный персонаж. Метафора жесткости. Ну да, - время заданного, навязанного ритма. В «Мариэль» именно маримба самостоятельно дает начало программе. Отбивает свое как положено. Но тут - удар в сердце, шок. Внезапная гибель возлюбленной - вот про что пьеса. Она останавливает мгновение трагедии и проникает в его, мгновения, глубь. К чертям ритм, он больше ничего не значит. Маримба смягчается до едва слышного шелеста. Виолончель скорбит и плачет, вспоминает и лелеет. Ее музыка словно обнимает любимую, они теперь только и есть Вселенная. Прожито сердцем - но не пережито. А надо как-то дальше.
Вслед интересно было бы послушать Трио Пендерецкого, музыку сильно колючую. Но произошла экстренная замена в партии скрипки - и отважная Аяко Танабе, узнав о предстоящем ей Яначеке за считаные часы до концерта, продолжила и развила исповедь виолончели. Соната тоже про внезапную беду - но решена композитором реалистичнее. Здесь проверка на стойкость. Горе. Излом. Бессильный гнев… Поиск спасительного укрытия в нежных мыслях получается у Яначека - Соколовской - Танабе особенно трогательным. Мягкость, источаемая роялем, словно испытывает скрипку: осталась ли в ней живая сила - словно измеряя температуру души. Но скрипка снова срывается - и слышит в рояле беспощадную жестокость…Трансформация чувств. И заключительным звуком сонаты скрипка словно волком смотрит на враждебный мир…
Маримба возвращается на сцену - и доступным ей языком рассказывает про любовь. Ее перестуки похожи на напряжение сердца, потом будто учащается дыхание и… Становится вдруг невозможно дышать, как если б перекрыли кислород.
Но в масштабе программы драма еще только разворачивается. Сбой дыхания переходит в следующей пьесе почти в беззвучие, в снежную немоту. В контексте нынешней навязчиво-постылой московской зимы - снайперское попадание. И в душе поселяется поганая такая предопределенность - захочет снег пойти, пойдет, а ты в этом действе, дружище, существо подчиненное. И единственный для тебя радикальный выход - уподобься снегу бессловесному и бесчувственному…
А тут еще и маримба возвращается. И никуда от нее не деться, как и от снега - и она знай себе нагнетает дальше свой изощренный ритм. Пропитывает им плоть и кровь - и теперь ты, вроде как, только из ритма и состоишь…
Впрочем, - еще из страха.
На сцену выходит альт. Самое то! Мы ведь когда-то условились, что в образной системе альт среди струнных больше всего похож на внутренний голос. В вариации Ахунова на знаменитую (версией Шуберта) тему «Лесного царя» мелодика 19-го века разъята-разрублена на отрывистые психические реакции. На нескончаемые приступы тревоги и страха. Опасность гнездится во всем и повсюду. В какой-то момент рояль издает натуральный вой - и альт заходится в неизлечимой истерике…
Наталья Соколовская и Александр Митинский. "Лесной царь"
И вот теперь, создав вполне реалистичную звуковую картину всего, что в нас ныне живет и нас окружает. - ансамбль в полном составе (исключив гостью спецназначения маримбу) решается проложить тоннель в гармонии Габриэля Форе! От мрака - к свету. Ради этой благородной задачи струнные, вздохнув, вбирают в себя, кажется, все горе, всю скорбь, прозвучавшие в начале программы. Виолончель подает глубокий голос траура… Но похоже, что они разделились, струнные. И каждый, оставшись наедине со своей личной бедой двинулся своей дорогой….
Здесь уже фортепиано отбивает ритм, и ритм этот не так чтобы похож на приглашение к радости. Но струнные делают вот что. Каждый пробует, а потом и изо всех сил старается вернуть СВОЙ настоящий голос. А потом они начинают, переливаясь звуковыми оттенками, усердно искать общий язык. Будто подставляют попеременно один другому плечо. И братаются. И усиливают друг друга созвучием.
А потом включают форсаж! И еще дают такой бис, что словно небесам салютуют.
Все это было очень сильно.
А больше, вслед такой программе, и говорить ничего не нужно.
