Схема безденежной экономики удовлетворения потребностей С.Г.Струмилина
Л.Н.Юровский, "Денежная политика Советской власти"
В то время как гражданская война уже близилась к концу и наступил момент перехода к новым формам хозяйственного строительства и управления, в академических и ведомственных кругах шла разработка вопроса о тех методах учета, которые должны будут применяться в советской хозяйственной системе вслед за полной ликвидацией денежного обращения и денежного хозяйства.
Глубже к этим же проблемам подошел С. Г. Струмилин в своей работе о "проблемах трудового учета", написанной в октябре 1920 г. и перепечатанной в сборнике его статей "Проблемы экономики труда" (М., 1925).С. Г. Струмилин исходил из того, что "рубль уже не может служить мерилом ценности. Но отсюда вытекает лишь то, что мы должны найти другое мерцало ценности, а вовсе не то, что мы вообще можем упразднить это понятие и обойти без всякой оценки. Отпала лишь одна из исторических форм выражения ценности, но образующий ценность фактор - трудовые затраты - не только сохраняет все свое значение, но даже неизмеримо увеличивает его в трудовом обществе. Учет трудовых затрат в прошлом для равномерного распределения их в будущем, т.е. учет трудовой ценности всех производимых благ для составления единого хозяйственного плана, становится здесь более настоятельным, чем когда-либо" (с. 202, 203). Но С.Г. Струмилин не ограничивается этим утверждением. Ссылаясь на слова Маркса, что при построении хозяйственного плана в социалистическом обществе "время, отводимое на производство различных предметов, будет определяться их общественной полезностью", он переходит к анализу этой стороны явления.
“В самом общем виде,- продолжает С.Г. Струмилин, - проблема хозяйственного плана, это проблема о наивыгоднейшем использовании производительных сил общества. Конкретно дело сводится к разрешению математической задачи о том, какое распределение производительных ресурсов страны может обеспечить максимум удовлетворения потребностей при минимуме трудовых затрат" (с. 209). "Для измерения полезности у нас нет инструментов"... Но в отношении общественной полезности в отличие от индивидуальной С.Г. Струмилин считает задачу разрешимой, во-первых, потому, что она представляет "довольно устойчивую величину", и, во-вторых, потому, что с точки зрения общественной полезности "на первом плане остается лишь общая для всех благ способность удовлетворить известную долю общественных потребностей. С этой точки зрения все хозяйственные блага принципиально сравнимы и соизмеримы" (с.211). Что касается измерения изменений этой величины, то эта задача разрешается тем, что "полезность единицы какого-либо блага является определенной функцией его количества". Так как закон этой функции не достаточно изучен, то С.Г. Струмилин предлагает принять "в качестве рабочей гипотезы, или первого приближения к этому закону... что при возрастании средств удовлетворения в геометрической прогрессии степень насыщения или, говоря вообще, удовлетворенности ими возрастает лишь в арифметической прогрессии" (с.211). Отсюда следует, "что каждая новая единица труда, затрачиваемая в производстве, дает все меньшую добавочную полезность. Значит, должен наступить момент, когда новая прибавка труда даст результат, уже не окупающий своей полезностью затраченных усилий. Это и будет естественный хозяйственный предел расширения производства при данном уровне продуктивности труда. С другой стороны, поскольку нам нужны различные блага, мы на основании той же зависимости сможем определить наивыгоднейшую пропорцию распределения своих усилий в различных производствах".
Прежде чем продолжать изложение, отметим здесь - ибо мы не имеем в виду возвращаться к этому историко-догматическому вопросу,- что ход мыслей, переданных в последнем абзаце, теснейшим образом примыкает к тому, что было написано по вопросу о полезности рядом писателей, среди которых особенно следует, как известно, отметить Госсена, Менгера, Вальра, Джевонса, Маршалла. Формула Джевонса, которую он выражает в словах "труд будет затрачиваться до тех пор, пока приращение полезности от какого-либо приложения его в точности сбалансирует приращение усилия" ("labour will be carried on until the increment of utility from any of the employments just balances the increment of pain", W.S. Stanley Jevons, "The theory of political economy", 4 ed, London, 1911) почти буквально воспроизведена у С.Г. Струмилина. Правда, Джевонс имеет в виду индивидуальные полезности, а С.Г. Струмилин - общественные. Но последние едва ли слагаются из чего-либо иного, кроме индивидуальных полезностей, причем насыщение общественной потребности при увеличении количества потребляемых благ едва ли происходит вследствие иной причины, кроме насыщения индивидуальных потребностей. Давнишние идеи так называемой школы предельной полезности (и притом даже в более наивном, психологическом ее варианте) лежат целиком в воспроизведенных выше соображениях. Дальнейшие соображения С. Г. Струмилина могут быть изложены кратко. "Карточная система" распределения, - писал он,- это плод милитаризма и нищеты и рано или поздно она должна будет уступить свое место свободе выбора средств потребления". "Допустим, что у каждого из нас имеется заборная книжка, в которой ежемесячно нам открывается кредит на известную сумму единиц трудовой ценности, а в общественных магазинах все продукты снабжены ярлыками с трудовой их расценкой, и вы в праве забирать их свободно, пока не исчерпаете своего кредита". "Конечно, в социалистическом обществе не потребуется денег в современном смысле этого слова. Не будет там и меновой ценности. И все же в качестве регулятора распределения благ там не обойтись... без похожих как две капли воды, на старые цены трудовых расценок. С той лишь разницей, что расценки эти будут происходить не на рынке - за спиной производителя, а на его глазах, за станком, в мастерской". Об единице измерения С. Г. Струмилин высказывался здесь так же, как в том проекте декрета, который упомянут был выше. Критерием степени рациональности затрат в этом построении в конечном счете сделана полезность хозяйственных благ. Ибо распределение труда по различным линиям производства имеется в виду регулировать с таким расчетом, чтобы полезный эффект его затраты по всем линиям был одинаков. Иначе дело, конечно, и не может быть поставлено и здесь повторяется мысль, которая получила уже широкое распространение в экономической литературе последнего столетия. Однако от принципа необходимо перейти к практическому его проведению. В условиях товарно-денежного хозяйства процесс приспособления затрат к потребностям совершается на рынке. С. Г. Струмилин полагает, что в социалистическими хозяйстве та же задача может быть разрешена исследованием строения бюджетов, выведением на основании соответствующих материалов коэффициентов сравнительного значения различных потребностей и изучением вопроса о том, как изменяется полезность в зависимости от изменения количества благ, служащих к удовлетворению соответствующей потребности. Попытки построения кривых или "уравнений спроса" на основании эмпирического материала уже давно делаются в экономической литературе и не исключено, что при более обильном и специально собираемом с этой целью материале, особенно в условиях такой социальной системы, в которой потребности и способы их удовлетворения были бы чрезвычайно нивелированы, - не исключено, что при наличии этих условий можно было бы получить ряд уравнений, которые позволили бы до известной степени предусмотреть, насколько расширится потребление продукта при том или ином его удешевлении и обратно. Состояние самих товарных складов социалистического государства все же должно было бы решать вопрос в последней инстанции, ибо именно оно показывало бы во всякое время, насколько формулы предусморели верно действительный спрос потребителей (при постулированной С.Г. Струмилиным свободе потребления, конечно): "бестоварье" заставило бы расширить производство, а "затовариванье" - сократить его, что, конечно, отразилось бы на себестоимости. Восстановление равновесия было бы результатом комбинированного изменения размеров производства и оценок. Эта часть механизма напоминала бы, по-видимому, некоторые части механизма товарно-денежного хозяйства. Следуя очень строго тем принципам, которые изложены нами по схеме С.Г. Струмилина, соответствующий орган социалистического государства, правда, не мог бы или не должен был бы менять "трудовые расценки", "похожие как две капли воды на старые цены", в зависимости от усиления или ослабления требований потребителей на тот или другой продукт, ибо трудовая оценка зависит от условий производства и могла бы измениться лишь с изменением этих условий. Соответствующий орган при строго принципиальном отношении должен был бы восстанавливать равновесие на указанном участке только путем приспособления размеров производства к спросу. Он мог бы менять оценку лишь после того, как изменение размеров производства отразилось бы на высоте себестоимости предмета. Но если бы наш орган нарушил чистоту принципиальной позиции, то он мог бы достигнуть более быстрого восстановления равновесия путем повышения или понижения расценки. Правда, последняя перестала бы быть тогда строго трудовой, но она могла бы колебаться в ту или другую сторону около последней. Метод изменения расценок под влиянием усиленного спроса вытекал бы из желания достигнуть быстрейшего приспособления "предложения" к "спросу" (при свободном потреблении имелось бы полное основание говорить о спросе и предложении в отношении предметов потребления). Но мы должны признать, что в этом не было бы ничего безусловно обязательного. Разрывы между спросом и предложением могли бы существовать в течение некоторого времени в отношении того или другого продукта. Однако в том случае, если бы они были длительны и касались бы немалого количества продуктов, они сорвали бы самую систему свободного потребления и заставили бы заменить ее пайковой системой: порядок, при коем оценки не приспособляются достаточно быстро к изменяющимся условиям спроса и предложения, всегда таит в себе такую опасность. Как бы то ни было, понятие общественно необходимого или целесообразно затрачиваемого труда при этом варианте трудового учета не висит уже в воздухе, ибо схема С.Г. Струмилина имеет в виду "урегулировать производство... в согласии со спросом и таким образом обеспечить всем и каждому возможный максимум удовлетворения потребностей" (с.216). Общественно необходимым окажется при такой постановке вопроса лишь тот труд, который затрачен в соответствии с разрешением этой задачи. Установление того, является ли в данной отрасли промышленности и на данном предприятии труд данной предельной группы рабочих или данного рабочего определенной работоспособности и квалификации общественно необходимым, сможет быть решено по признаку, хотя и не совпадающему с нынешним признаком рентабельности, но аналогичному этому последнему. Вопрос будет разрешен на основании того, как велика будет при использовании труда этой предельной группы себестоимость продукта, и будут ли потребители приобретать этот продукт при такой его себестоимости в том количестве, в каком он производится. Может быть, "формулы”, которые имеет в виду С.Г. Струмилин, позволят предусмотреть это и решить вопрос достаточно безошибочно, не доводя дело до перепроизводства или недопроизводства. Может быть, вопрос будет разрешаться эмпирически, путем нащупывания результатов, и тогда будут иметь место колебания, напоминающие те, которые имеют место в товарно-денежном хозяйстве. При принципиальной постановке вопроса это несущественно. Не существенно в данной постановке вопроса и то, насколько гибка будет описываемая система в отношении приспособления предложения к спросу. Эта гибкость зависела бы от столь сложного комплекса обстоятельств, что она могла бы оказаться и выше и ниже той, которая наблюдается в условиях капиталистического хозяйства, и едва ли есть возможность произнести об этом какое-либо достаточно обоснованное суждение. Если под систему учета подводится то основание, которое выдвинул в своем построении С.Г. Струмилин, если, говоря общепринятой терминологией, она опирается на кривые спроса, то в этой части концы сводятся с концами и предлагается построение, в котором нет ничего невозможного. "Общественные магазины", о которых идет речь, выполняют в описанной схеме обычные функции розничного рынка. Остается то глубоко важное отличие, что оценки на этом рынке устанавливаются исключительно на основании трудовых затрат. К этому вопросу мы сейчас и перейдем. Здесь отметим только, что при существовании спроса со стороны потребителей и при необходимости приспособления к нему производства не может не существовать и спрос со стороны отдельных производственных организаций и между ними необходимы расчеты для того, чтобы определить степень "хозяйственности" в работе каждой из них. Эти расчеты могут происходить в форме книжных записей или как-либо иначе. Но их, конечно, пришлось бы производить в той же единице, в которой оценены были бы и предметы потребления. Теперь об этой единице. С.Г. Струмилин писал: "В качестве единицы трудовой ценности я предлагаю принять ценность продукта труда одного нормального работника, первого тарифного разряда при выполнении им нормы выработки на 100%". X. Креве заявлял: "Основной единицей трудовой ценности считается один час простого неквалифицированного общественно необходимого труда при выполнении 100% нормы". У К.Ф. Шмелева формулировка гласила: "За единицу измерения труда принимается один нормальный день рабочего первого тарифного разряда при выполнении им нормы выработки или задания в 100%... Стоимость изделий или услуг учреждения или предприятия слагается из выраженных в тредах затрат живого труда в нем на эти изделия или услуги и трудовой стоимости потребленных средств производства". Эти определения не совсем тождественны, но различия между ними касаются таких пунктов, которые с точки зрения интересующих нас проблем имеют мало значения. Во всех этих определениях, как и во всех изложенных выше схемах, для нас важно то, в чем все они сходятся. А сходятся они в том, что при оценке отдельных предметов должны иметь значение лишь непосредственная затрата труда, затрата материалов и амортизация орудий производства, но не должно иметь значение то, что Маркс называет “органическое строение капитала”. Положим для простоты рассуждения, что амортизация некоторой части орудий производства столь ничтожна, что ею можно пренебречь. Тогда с указанной точки зрения на оценку продукта не влияет то обстоятельство, много ли используется в данной отрасли хозяйства этих средств производства или мало. Другими словами, в калькуляцию не вводится то, что в иных хозяйственных условиях носит название процент на капитал.
И нам кажется сомнительным, чтобы государственное хозяйство что-либо выиграло от перехода к тому методу учета, который описан выше на основании предложений, сделанных в 1919 - 1921 гг. X. Креве, Валютной подкомиссией при НКФ, С.Г. Струмилиным и др.
В то время как гражданская война уже близилась к концу и наступил момент перехода к новым формам хозяйственного строительства и управления, в академических и ведомственных кругах шла разработка вопроса о тех методах учета, которые должны будут применяться в советской хозяйственной системе вслед за полной ликвидацией денежного обращения и денежного хозяйства.
Глубже к этим же проблемам подошел С. Г. Струмилин в своей работе о "проблемах трудового учета", написанной в октябре 1920 г. и перепечатанной в сборнике его статей "Проблемы экономики труда" (М., 1925).С. Г. Струмилин исходил из того, что "рубль уже не может служить мерилом ценности. Но отсюда вытекает лишь то, что мы должны найти другое мерцало ценности, а вовсе не то, что мы вообще можем упразднить это понятие и обойти без всякой оценки. Отпала лишь одна из исторических форм выражения ценности, но образующий ценность фактор - трудовые затраты - не только сохраняет все свое значение, но даже неизмеримо увеличивает его в трудовом обществе. Учет трудовых затрат в прошлом для равномерного распределения их в будущем, т.е. учет трудовой ценности всех производимых благ для составления единого хозяйственного плана, становится здесь более настоятельным, чем когда-либо" (с. 202, 203). Но С.Г. Струмилин не ограничивается этим утверждением. Ссылаясь на слова Маркса, что при построении хозяйственного плана в социалистическом обществе "время, отводимое на производство различных предметов, будет определяться их общественной полезностью", он переходит к анализу этой стороны явления.
“В самом общем виде,- продолжает С.Г. Струмилин, - проблема хозяйственного плана, это проблема о наивыгоднейшем использовании производительных сил общества. Конкретно дело сводится к разрешению математической задачи о том, какое распределение производительных ресурсов страны может обеспечить максимум удовлетворения потребностей при минимуме трудовых затрат" (с. 209). "Для измерения полезности у нас нет инструментов"... Но в отношении общественной полезности в отличие от индивидуальной С.Г. Струмилин считает задачу разрешимой, во-первых, потому, что она представляет "довольно устойчивую величину", и, во-вторых, потому, что с точки зрения общественной полезности "на первом плане остается лишь общая для всех благ способность удовлетворить известную долю общественных потребностей. С этой точки зрения все хозяйственные блага принципиально сравнимы и соизмеримы" (с.211). Что касается измерения изменений этой величины, то эта задача разрешается тем, что "полезность единицы какого-либо блага является определенной функцией его количества". Так как закон этой функции не достаточно изучен, то С.Г. Струмилин предлагает принять "в качестве рабочей гипотезы, или первого приближения к этому закону... что при возрастании средств удовлетворения в геометрической прогрессии степень насыщения или, говоря вообще, удовлетворенности ими возрастает лишь в арифметической прогрессии" (с.211). Отсюда следует, "что каждая новая единица труда, затрачиваемая в производстве, дает все меньшую добавочную полезность. Значит, должен наступить момент, когда новая прибавка труда даст результат, уже не окупающий своей полезностью затраченных усилий. Это и будет естественный хозяйственный предел расширения производства при данном уровне продуктивности труда. С другой стороны, поскольку нам нужны различные блага, мы на основании той же зависимости сможем определить наивыгоднейшую пропорцию распределения своих усилий в различных производствах".
Прежде чем продолжать изложение, отметим здесь - ибо мы не имеем в виду возвращаться к этому историко-догматическому вопросу,- что ход мыслей, переданных в последнем абзаце, теснейшим образом примыкает к тому, что было написано по вопросу о полезности рядом писателей, среди которых особенно следует, как известно, отметить Госсена, Менгера, Вальра, Джевонса, Маршалла. Формула Джевонса, которую он выражает в словах "труд будет затрачиваться до тех пор, пока приращение полезности от какого-либо приложения его в точности сбалансирует приращение усилия" ("labour will be carried on until the increment of utility from any of the employments just balances the increment of pain", W.S. Stanley Jevons, "The theory of political economy", 4 ed, London, 1911) почти буквально воспроизведена у С.Г. Струмилина. Правда, Джевонс имеет в виду индивидуальные полезности, а С.Г. Струмилин - общественные. Но последние едва ли слагаются из чего-либо иного, кроме индивидуальных полезностей, причем насыщение общественной потребности при увеличении количества потребляемых благ едва ли происходит вследствие иной причины, кроме насыщения индивидуальных потребностей. Давнишние идеи так называемой школы предельной полезности (и притом даже в более наивном, психологическом ее варианте) лежат целиком в воспроизведенных выше соображениях. Дальнейшие соображения С. Г. Струмилина могут быть изложены кратко. "Карточная система" распределения, - писал он,- это плод милитаризма и нищеты и рано или поздно она должна будет уступить свое место свободе выбора средств потребления". "Допустим, что у каждого из нас имеется заборная книжка, в которой ежемесячно нам открывается кредит на известную сумму единиц трудовой ценности, а в общественных магазинах все продукты снабжены ярлыками с трудовой их расценкой, и вы в праве забирать их свободно, пока не исчерпаете своего кредита". "Конечно, в социалистическом обществе не потребуется денег в современном смысле этого слова. Не будет там и меновой ценности. И все же в качестве регулятора распределения благ там не обойтись... без похожих как две капли воды, на старые цены трудовых расценок. С той лишь разницей, что расценки эти будут происходить не на рынке - за спиной производителя, а на его глазах, за станком, в мастерской". Об единице измерения С. Г. Струмилин высказывался здесь так же, как в том проекте декрета, который упомянут был выше. Критерием степени рациональности затрат в этом построении в конечном счете сделана полезность хозяйственных благ. Ибо распределение труда по различным линиям производства имеется в виду регулировать с таким расчетом, чтобы полезный эффект его затраты по всем линиям был одинаков. Иначе дело, конечно, и не может быть поставлено и здесь повторяется мысль, которая получила уже широкое распространение в экономической литературе последнего столетия. Однако от принципа необходимо перейти к практическому его проведению. В условиях товарно-денежного хозяйства процесс приспособления затрат к потребностям совершается на рынке. С. Г. Струмилин полагает, что в социалистическими хозяйстве та же задача может быть разрешена исследованием строения бюджетов, выведением на основании соответствующих материалов коэффициентов сравнительного значения различных потребностей и изучением вопроса о том, как изменяется полезность в зависимости от изменения количества благ, служащих к удовлетворению соответствующей потребности. Попытки построения кривых или "уравнений спроса" на основании эмпирического материала уже давно делаются в экономической литературе и не исключено, что при более обильном и специально собираемом с этой целью материале, особенно в условиях такой социальной системы, в которой потребности и способы их удовлетворения были бы чрезвычайно нивелированы, - не исключено, что при наличии этих условий можно было бы получить ряд уравнений, которые позволили бы до известной степени предусмотреть, насколько расширится потребление продукта при том или ином его удешевлении и обратно. Состояние самих товарных складов социалистического государства все же должно было бы решать вопрос в последней инстанции, ибо именно оно показывало бы во всякое время, насколько формулы предусморели верно действительный спрос потребителей (при постулированной С.Г. Струмилиным свободе потребления, конечно): "бестоварье" заставило бы расширить производство, а "затовариванье" - сократить его, что, конечно, отразилось бы на себестоимости. Восстановление равновесия было бы результатом комбинированного изменения размеров производства и оценок. Эта часть механизма напоминала бы, по-видимому, некоторые части механизма товарно-денежного хозяйства. Следуя очень строго тем принципам, которые изложены нами по схеме С.Г. Струмилина, соответствующий орган социалистического государства, правда, не мог бы или не должен был бы менять "трудовые расценки", "похожие как две капли воды на старые цены", в зависимости от усиления или ослабления требований потребителей на тот или другой продукт, ибо трудовая оценка зависит от условий производства и могла бы измениться лишь с изменением этих условий. Соответствующий орган при строго принципиальном отношении должен был бы восстанавливать равновесие на указанном участке только путем приспособления размеров производства к спросу. Он мог бы менять оценку лишь после того, как изменение размеров производства отразилось бы на высоте себестоимости предмета. Но если бы наш орган нарушил чистоту принципиальной позиции, то он мог бы достигнуть более быстрого восстановления равновесия путем повышения или понижения расценки. Правда, последняя перестала бы быть тогда строго трудовой, но она могла бы колебаться в ту или другую сторону около последней. Метод изменения расценок под влиянием усиленного спроса вытекал бы из желания достигнуть быстрейшего приспособления "предложения" к "спросу" (при свободном потреблении имелось бы полное основание говорить о спросе и предложении в отношении предметов потребления). Но мы должны признать, что в этом не было бы ничего безусловно обязательного. Разрывы между спросом и предложением могли бы существовать в течение некоторого времени в отношении того или другого продукта. Однако в том случае, если бы они были длительны и касались бы немалого количества продуктов, они сорвали бы самую систему свободного потребления и заставили бы заменить ее пайковой системой: порядок, при коем оценки не приспособляются достаточно быстро к изменяющимся условиям спроса и предложения, всегда таит в себе такую опасность. Как бы то ни было, понятие общественно необходимого или целесообразно затрачиваемого труда при этом варианте трудового учета не висит уже в воздухе, ибо схема С.Г. Струмилина имеет в виду "урегулировать производство... в согласии со спросом и таким образом обеспечить всем и каждому возможный максимум удовлетворения потребностей" (с.216). Общественно необходимым окажется при такой постановке вопроса лишь тот труд, который затрачен в соответствии с разрешением этой задачи. Установление того, является ли в данной отрасли промышленности и на данном предприятии труд данной предельной группы рабочих или данного рабочего определенной работоспособности и квалификации общественно необходимым, сможет быть решено по признаку, хотя и не совпадающему с нынешним признаком рентабельности, но аналогичному этому последнему. Вопрос будет разрешен на основании того, как велика будет при использовании труда этой предельной группы себестоимость продукта, и будут ли потребители приобретать этот продукт при такой его себестоимости в том количестве, в каком он производится. Может быть, "формулы”, которые имеет в виду С.Г. Струмилин, позволят предусмотреть это и решить вопрос достаточно безошибочно, не доводя дело до перепроизводства или недопроизводства. Может быть, вопрос будет разрешаться эмпирически, путем нащупывания результатов, и тогда будут иметь место колебания, напоминающие те, которые имеют место в товарно-денежном хозяйстве. При принципиальной постановке вопроса это несущественно. Не существенно в данной постановке вопроса и то, насколько гибка будет описываемая система в отношении приспособления предложения к спросу. Эта гибкость зависела бы от столь сложного комплекса обстоятельств, что она могла бы оказаться и выше и ниже той, которая наблюдается в условиях капиталистического хозяйства, и едва ли есть возможность произнести об этом какое-либо достаточно обоснованное суждение. Если под систему учета подводится то основание, которое выдвинул в своем построении С.Г. Струмилин, если, говоря общепринятой терминологией, она опирается на кривые спроса, то в этой части концы сводятся с концами и предлагается построение, в котором нет ничего невозможного. "Общественные магазины", о которых идет речь, выполняют в описанной схеме обычные функции розничного рынка. Остается то глубоко важное отличие, что оценки на этом рынке устанавливаются исключительно на основании трудовых затрат. К этому вопросу мы сейчас и перейдем. Здесь отметим только, что при существовании спроса со стороны потребителей и при необходимости приспособления к нему производства не может не существовать и спрос со стороны отдельных производственных организаций и между ними необходимы расчеты для того, чтобы определить степень "хозяйственности" в работе каждой из них. Эти расчеты могут происходить в форме книжных записей или как-либо иначе. Но их, конечно, пришлось бы производить в той же единице, в которой оценены были бы и предметы потребления. Теперь об этой единице. С.Г. Струмилин писал: "В качестве единицы трудовой ценности я предлагаю принять ценность продукта труда одного нормального работника, первого тарифного разряда при выполнении им нормы выработки на 100%". X. Креве заявлял: "Основной единицей трудовой ценности считается один час простого неквалифицированного общественно необходимого труда при выполнении 100% нормы". У К.Ф. Шмелева формулировка гласила: "За единицу измерения труда принимается один нормальный день рабочего первого тарифного разряда при выполнении им нормы выработки или задания в 100%... Стоимость изделий или услуг учреждения или предприятия слагается из выраженных в тредах затрат живого труда в нем на эти изделия или услуги и трудовой стоимости потребленных средств производства". Эти определения не совсем тождественны, но различия между ними касаются таких пунктов, которые с точки зрения интересующих нас проблем имеют мало значения. Во всех этих определениях, как и во всех изложенных выше схемах, для нас важно то, в чем все они сходятся. А сходятся они в том, что при оценке отдельных предметов должны иметь значение лишь непосредственная затрата труда, затрата материалов и амортизация орудий производства, но не должно иметь значение то, что Маркс называет “органическое строение капитала”. Положим для простоты рассуждения, что амортизация некоторой части орудий производства столь ничтожна, что ею можно пренебречь. Тогда с указанной точки зрения на оценку продукта не влияет то обстоятельство, много ли используется в данной отрасли хозяйства этих средств производства или мало. Другими словами, в калькуляцию не вводится то, что в иных хозяйственных условиях носит название процент на капитал.
И нам кажется сомнительным, чтобы государственное хозяйство что-либо выиграло от перехода к тому методу учета, который описан выше на основании предложений, сделанных в 1919 - 1921 гг. X. Креве, Валютной подкомиссией при НКФ, С.Г. Струмилиным и др.