Принцип шведского стола
Самый сильный пункт Марксовой критики капитализма - это отчуждение. В частности, при капитализме человек не может заниматься тем, что ему нравится - он вынужден заниматься тем, что лучше всего продаётся. Он вообще должен думать исключительно о продажах, он обязан коммерциализировать всё - не только продукты своего труда, но и самый свой труд и самого себя как рабочую силу. Отсюда его отчуждение не только от процесса и результата труда, но также от других людей, которые выступают как покупатели либо как конкуренты, и от своей родовой сущности, поскольку он вынужден коммерциализировать и её, включая свой образ, своё тело, свою сексуальность, свои семейные и дружеские отношения, свои мысли и проч.
Loi Duc, Hey Communism, 2015
Соответственно, коммунизм призван стать освобождением от этого бремени. Для этого упраздняется частная собственность, которая воплощает в себе главное начало обособления и взаимного отчуждения. Но и коллективная собственность порождает отчуждение, причём, возможно, ещё большее. Если при частной собственности человек по крайней не отчуждён от принадлежащих ему вещей, то при коллективной собственности, даже если она всеобщая, человек отчуждён от всего мира, от любых решений насчёт каких бы то ни было вещей, от самого процесса принятия решений, и он даже сам не принадлежит себе - им распоряжаются какие-то люди, которые вызвались выражать волю коллектива. Поэтому коммунизм как возможное преодоление всякого отчуждения может быть основан только на полном отсутствии собственности.
Кто же в таком случае будет принимать оперативные решения в отношении производства и распределения всевозможных благ?
Здесь опять маячат какие-то мошенники: прежде они толковали и выражали волю коллектива, а теперь будут просто говорить о необходимости [“объективной необходимости”] - для человечества или для вас лично. А это чревато всё теми же формами отчуждения плюс неэффективностью соответствующих решений, то есть застоем и развалом производства, непрозрачностью и несправедливостью распределения.
Выход только один: коммунизм возможен тогда и только тогда, когда человек будет полностью освобождён от производства, а производство будет освобождено от человека. Производство всегда направлено на удовлетворение потребностей, то есть на создание того, что вам в той или иной мере необходимо. В рамках производства необходимостей свободный труд невозможен: ты должен заниматься тем, что необходимо, а не тем, что тебе нравится. Свободный же труд - это труд, который основан только на одном виде необходимости - на вдохновении. Соответственно, речь идёт о полностью автономной и полностью автоматизированной системе производства, которая к тому же является самовоспроизводящейся и саморазвивающейся. Ни один человек не должен иметь доступа к управлению ею [иначе это привело бы всё к тем же иерархии, злоупотреблению, решениям за других и отчуждению] - она сама должна себя чинить в случае сбоев и непрерывно совершенствовать. В неё с самого начала должны быть заложены предельно обобщённые и неизменные принципы отношения к человеку, которым она будет подчиняться вечно. Все остальные решения она будет принимать сама.
Одним из таких принципов является принцип шведского стола в отношении распределения всевозможных благ. Согласно этому принципу, основная масса благ производится в таком количестве, чтобы они были в любой момент доступны для удовлетворения максимальных естественных потребностей любого индивида. При этом, конечно, система должна быть способна и к персонализации, то есть к оперативным производству и доставке таких благ, которые пользуются редким спросом, но вдруг оказались востребованы тем или иным индивидом. Например, захотел индивид поселиться в глухой тайге или на Эребусе или в Марианской впадине или на орбите - и ему в сжатые сроки строится небольшой замок по сгенерированному согласно его запросу дизайнерскому проекту. В рамках своих возможностей [которые непрерывно расширяются] система полностью удовлетворяет ваши прихоти. Что же касается пищи, одежды, жилья и т.п., то они постоянно доступны для выбора в некотором ассортименте.
Татьяна Попова, Скатерть-самобранка, 2019
Из этого следует две вещи. Во-первых, коммунизм возможен только при избытке ресурсов и таком развитии производительных сил, которое связано с абсолютной автоматизацией, включая высокоинтеллектуальных роботов. Для всех предыдуших ступеней развития это не более чем сказочка о скатерти-самобранке, каковой сказочкой пользовались и пользуются не самые добросовестные люди, чтобы эксплуатировать людей мечтательных. Во-вторых, такая система связана с действительным изменением самого характера наших потребностей.
Обособление имущества и средств производства, выделение каких-то органов, которые принимают решение о распределении благ и проч. - всё это необходимо только в случае нехватки ресурсов. Когда ресурсов более чем достаточно, необходимость в подобных институтах теряется. Уходят также жадность и торопливость потребления. Это только в самом начале, когда вы впервые увидели шведский стол, вы можете стараться съесть как можно больше. Уже через несколько дней вы от этого устанете, а уверенность, что так будет и впредь, вообще сделает ваше потребление ленивым. Вы будете есть ровно столько, сколько действительно нужно вашему телу.
Далее, пропадает смысл роскоши и престижного сверхпотребления. Количество того, что вы берёте со шведского стола, не является показателем вашего социального статуса. Не имеет значения, кто съел больше, а кто съел меньше, кто съел кашу, а кто фондю. Бриллианты и меха больше не нужны как показатель того, что вы или ваши близкие имеют лучший доступ к различным благам. А украшать себя можно другими способами - более эффективными и гораздо более дешёвыми. На первый план в этом отношении выходит оригинальность.
В ситуцации шведского стола больше не нужны агрессия и проч. Можно, конечно, себе вообразить, как два индивида схватились за один и тот же кусок хлеба, потому что каждый из них желает именно вот этот кусок, хотя тут же рядом лежит множество ровно таких же. Но это невероятная история, которая требует встречи двух сумасшедших. На фоне доступности ресурсов их поведение будет выглядить абсолютно патологическим, подобным поведению безумной Арины Петровны, которая отняла “пушечку” у своего сына Илюши в “Братьях Карамазовых”. И скорее им предложат какую-нибудь терапию. В случае других подобных споров система может предлагать окружающим выступить в качестве арбитров, которые могут принять какое-нибудь креативное решение, так что никакой специальный орган для этого не понадобится.
Экономическая необходимость, таким образом, полностью исчезнет из всех человеческих отношений, в том числе она больше не будет как-либо связывать отношения половых партнёров, родителей и детей, друзей, соплеменников и т.п. Вот тут как раз единственным показателем, по которому индивиды могут выделяться и выбирать друг друга, и станет творческий труд. Можно предположить, что большинство людей вообще не захотят что-либо делать. Но такая экономия энергии тоже имеет смысл только в ситуации недостатка ресурсов и необходимости выполнять какую-то работу, порой довольно тяжёлую и неприятную, только для поддержания жизни и удовлетворения важнейших потребностей. При избытке ресурсов и автоматизированном производстве уже в течение одного поколения люди могут отвыкнуть от подобного отношения к себе и своему досугу. А последующие поколения вообще перестанут видеть смысл в безделии, если не станут видеть в нём страдание и зло.
И вот когда закончится всякая борьба за известные блага, человечество может приступить к поиску новых благ. То есть к высшей форме творческого труда. Таким образом, коммунизм - в том виде, как он теперь описан - является ступенью для развития телеонавтической цивилизации.
Это лидеры нового движения или подставные фигуры правящего класса?
Не исключено, что соответствующий уровень развития производительных сил уже достигнут или будет достигнут в ближайшем будущем. Но также не исключено, что правящие классы, сознание которых извращено существующим положением, могут пойти на сдерживание прогресса и даже на создание искусственного дефицита ресурсов [ради неизменности климата, противодействия эпидемиям или чего-нибудь такого]. Вот в таком случае и может сформироваться революционное коммунистическое движение, которое отстранит эксплуататорские классы от власти. Важно, чтобы это движение не увлеклось подавлением этих классов и как можно скорее ликвидировало бы государство как таковое, а не стало само новым правящим классом, как это уже случилось совсем недавно.
Loi Duc, Hey Communism, 2015
Соответственно, коммунизм призван стать освобождением от этого бремени. Для этого упраздняется частная собственность, которая воплощает в себе главное начало обособления и взаимного отчуждения. Но и коллективная собственность порождает отчуждение, причём, возможно, ещё большее. Если при частной собственности человек по крайней не отчуждён от принадлежащих ему вещей, то при коллективной собственности, даже если она всеобщая, человек отчуждён от всего мира, от любых решений насчёт каких бы то ни было вещей, от самого процесса принятия решений, и он даже сам не принадлежит себе - им распоряжаются какие-то люди, которые вызвались выражать волю коллектива. Поэтому коммунизм как возможное преодоление всякого отчуждения может быть основан только на полном отсутствии собственности.
Кто же в таком случае будет принимать оперативные решения в отношении производства и распределения всевозможных благ?
Здесь опять маячат какие-то мошенники: прежде они толковали и выражали волю коллектива, а теперь будут просто говорить о необходимости [“объективной необходимости”] - для человечества или для вас лично. А это чревато всё теми же формами отчуждения плюс неэффективностью соответствующих решений, то есть застоем и развалом производства, непрозрачностью и несправедливостью распределения.
Выход только один: коммунизм возможен тогда и только тогда, когда человек будет полностью освобождён от производства, а производство будет освобождено от человека. Производство всегда направлено на удовлетворение потребностей, то есть на создание того, что вам в той или иной мере необходимо. В рамках производства необходимостей свободный труд невозможен: ты должен заниматься тем, что необходимо, а не тем, что тебе нравится. Свободный же труд - это труд, который основан только на одном виде необходимости - на вдохновении. Соответственно, речь идёт о полностью автономной и полностью автоматизированной системе производства, которая к тому же является самовоспроизводящейся и саморазвивающейся. Ни один человек не должен иметь доступа к управлению ею [иначе это привело бы всё к тем же иерархии, злоупотреблению, решениям за других и отчуждению] - она сама должна себя чинить в случае сбоев и непрерывно совершенствовать. В неё с самого начала должны быть заложены предельно обобщённые и неизменные принципы отношения к человеку, которым она будет подчиняться вечно. Все остальные решения она будет принимать сама.
Одним из таких принципов является принцип шведского стола в отношении распределения всевозможных благ. Согласно этому принципу, основная масса благ производится в таком количестве, чтобы они были в любой момент доступны для удовлетворения максимальных естественных потребностей любого индивида. При этом, конечно, система должна быть способна и к персонализации, то есть к оперативным производству и доставке таких благ, которые пользуются редким спросом, но вдруг оказались востребованы тем или иным индивидом. Например, захотел индивид поселиться в глухой тайге или на Эребусе или в Марианской впадине или на орбите - и ему в сжатые сроки строится небольшой замок по сгенерированному согласно его запросу дизайнерскому проекту. В рамках своих возможностей [которые непрерывно расширяются] система полностью удовлетворяет ваши прихоти. Что же касается пищи, одежды, жилья и т.п., то они постоянно доступны для выбора в некотором ассортименте.
Татьяна Попова, Скатерть-самобранка, 2019
Из этого следует две вещи. Во-первых, коммунизм возможен только при избытке ресурсов и таком развитии производительных сил, которое связано с абсолютной автоматизацией, включая высокоинтеллектуальных роботов. Для всех предыдуших ступеней развития это не более чем сказочка о скатерти-самобранке, каковой сказочкой пользовались и пользуются не самые добросовестные люди, чтобы эксплуатировать людей мечтательных. Во-вторых, такая система связана с действительным изменением самого характера наших потребностей.
Обособление имущества и средств производства, выделение каких-то органов, которые принимают решение о распределении благ и проч. - всё это необходимо только в случае нехватки ресурсов. Когда ресурсов более чем достаточно, необходимость в подобных институтах теряется. Уходят также жадность и торопливость потребления. Это только в самом начале, когда вы впервые увидели шведский стол, вы можете стараться съесть как можно больше. Уже через несколько дней вы от этого устанете, а уверенность, что так будет и впредь, вообще сделает ваше потребление ленивым. Вы будете есть ровно столько, сколько действительно нужно вашему телу.
Далее, пропадает смысл роскоши и престижного сверхпотребления. Количество того, что вы берёте со шведского стола, не является показателем вашего социального статуса. Не имеет значения, кто съел больше, а кто съел меньше, кто съел кашу, а кто фондю. Бриллианты и меха больше не нужны как показатель того, что вы или ваши близкие имеют лучший доступ к различным благам. А украшать себя можно другими способами - более эффективными и гораздо более дешёвыми. На первый план в этом отношении выходит оригинальность.
В ситуцации шведского стола больше не нужны агрессия и проч. Можно, конечно, себе вообразить, как два индивида схватились за один и тот же кусок хлеба, потому что каждый из них желает именно вот этот кусок, хотя тут же рядом лежит множество ровно таких же. Но это невероятная история, которая требует встречи двух сумасшедших. На фоне доступности ресурсов их поведение будет выглядить абсолютно патологическим, подобным поведению безумной Арины Петровны, которая отняла “пушечку” у своего сына Илюши в “Братьях Карамазовых”. И скорее им предложат какую-нибудь терапию. В случае других подобных споров система может предлагать окружающим выступить в качестве арбитров, которые могут принять какое-нибудь креативное решение, так что никакой специальный орган для этого не понадобится.
Экономическая необходимость, таким образом, полностью исчезнет из всех человеческих отношений, в том числе она больше не будет как-либо связывать отношения половых партнёров, родителей и детей, друзей, соплеменников и т.п. Вот тут как раз единственным показателем, по которому индивиды могут выделяться и выбирать друг друга, и станет творческий труд. Можно предположить, что большинство людей вообще не захотят что-либо делать. Но такая экономия энергии тоже имеет смысл только в ситуации недостатка ресурсов и необходимости выполнять какую-то работу, порой довольно тяжёлую и неприятную, только для поддержания жизни и удовлетворения важнейших потребностей. При избытке ресурсов и автоматизированном производстве уже в течение одного поколения люди могут отвыкнуть от подобного отношения к себе и своему досугу. А последующие поколения вообще перестанут видеть смысл в безделии, если не станут видеть в нём страдание и зло.
И вот когда закончится всякая борьба за известные блага, человечество может приступить к поиску новых благ. То есть к высшей форме творческого труда. Таким образом, коммунизм - в том виде, как он теперь описан - является ступенью для развития телеонавтической цивилизации.
Это лидеры нового движения или подставные фигуры правящего класса?
Не исключено, что соответствующий уровень развития производительных сил уже достигнут или будет достигнут в ближайшем будущем. Но также не исключено, что правящие классы, сознание которых извращено существующим положением, могут пойти на сдерживание прогресса и даже на создание искусственного дефицита ресурсов [ради неизменности климата, противодействия эпидемиям или чего-нибудь такого]. Вот в таком случае и может сформироваться революционное коммунистическое движение, которое отстранит эксплуататорские классы от власти. Важно, чтобы это движение не увлеклось подавлением этих классов и как можно скорее ликвидировало бы государство как таковое, а не стало само новым правящим классом, как это уже случилось совсем недавно.