О важности первоисточников и вредности опечаток :)
Дважды сегодня вспоминали эту историю на злобу дня (причем по совершенно разным поводам!), напишу и тут, хотя и баян, но зато в моем вольном пересказе :)
В каком-то средневековом монастыре поставили молодого монаха выполнять послушание переписчика в скриптории. Ну, а он, понятно, неопытный, все спрашивает, во всем неуверен, всего боится. И возникли у него сомнения в одной фразе церковного устава, который он переписывал. Обратился он к соседу, тот проверил по копии, которой обычно все пользовались -- все так же. Но и сам засомневался. Позвали старшего. Тот полез в архив, нашел книгу столетней давности -- и в ней так же. Но все равно какая-то странная фраза, уже и старший засомневался. Пошли к аббату, у аббата была книга устава 300-летней давности. Глянули там -- точно такая фраза. Однако тут и аббата пробирать начало, грамматически нельзя так сказать, как написано! Вспомнили, что есть у них один старый-престарый монах, который всю жизнь переписывал книги, а теперь уже давно не выходит из своей келлии. Пошли всей толпой к нему. Старый монах думал-думал, и вдруг вспомнил, что много-много лет назад по приказу тогдашнего аббата самые ветхие книги отнесли в подвал и там могла быть гораздо более старая книга устава. Ну, отправили туда послушников, понятно, там темень, крысы и паутина, многие книги уже изъедены и развалились, искать трудно. Долго перебирали все послушники, пока, наконец -- о, счастье! -- не нашли самую древнюю версию устава, может быть даже сам оригинал, написанный еще на свитке. Принесли свиток в скрипторий, все монахи сгрудились вокруг, смотрят, буквы полустертые, разобрать трудно. Сам аббат наклонился, нашел нужную строку, долго вчитывался... И вдруг с криком упал на пол, стал рвать на себе волосы и рыдать! Монахи перепугались, кто-то побежал за водой, другие бросились аббата подымать. Долго успокаивали, пока наконец аббат смог более-менее связно говорить. Он посмотрел на монахов сквозь слезы и замогильным скорбным голосом произнес: "Теперь, наконец, все понятно: не CELIBATE (= "целибат"), а CELEBRATE (= "праздновать" или "празднуйте")!"
В каком-то средневековом монастыре поставили молодого монаха выполнять послушание переписчика в скриптории. Ну, а он, понятно, неопытный, все спрашивает, во всем неуверен, всего боится. И возникли у него сомнения в одной фразе церковного устава, который он переписывал. Обратился он к соседу, тот проверил по копии, которой обычно все пользовались -- все так же. Но и сам засомневался. Позвали старшего. Тот полез в архив, нашел книгу столетней давности -- и в ней так же. Но все равно какая-то странная фраза, уже и старший засомневался. Пошли к аббату, у аббата была книга устава 300-летней давности. Глянули там -- точно такая фраза. Однако тут и аббата пробирать начало, грамматически нельзя так сказать, как написано! Вспомнили, что есть у них один старый-престарый монах, который всю жизнь переписывал книги, а теперь уже давно не выходит из своей келлии. Пошли всей толпой к нему. Старый монах думал-думал, и вдруг вспомнил, что много-много лет назад по приказу тогдашнего аббата самые ветхие книги отнесли в подвал и там могла быть гораздо более старая книга устава. Ну, отправили туда послушников, понятно, там темень, крысы и паутина, многие книги уже изъедены и развалились, искать трудно. Долго перебирали все послушники, пока, наконец -- о, счастье! -- не нашли самую древнюю версию устава, может быть даже сам оригинал, написанный еще на свитке. Принесли свиток в скрипторий, все монахи сгрудились вокруг, смотрят, буквы полустертые, разобрать трудно. Сам аббат наклонился, нашел нужную строку, долго вчитывался... И вдруг с криком упал на пол, стал рвать на себе волосы и рыдать! Монахи перепугались, кто-то побежал за водой, другие бросились аббата подымать. Долго успокаивали, пока наконец аббат смог более-менее связно говорить. Он посмотрел на монахов сквозь слезы и замогильным скорбным голосом произнес: "Теперь, наконец, все понятно: не CELIBATE (= "целибат"), а CELEBRATE (= "праздновать" или "празднуйте")!"