15 октября 1941 года, Москва
В октябре этого (2015) года промелькнуло несколько публикаций о 15 октября 41 года в Москве.
О войне и о том времени очень много написано. Я пишу только то, что точно помню - не по рассказам, не из художественной литературы, не из чьих-либо мемуаров, не из Гугла. Только то, что застряло в памяти.
15 октября я была в Москве. У меня, тринадцатилетней, было не так уж много впечатлений, да и не всё понимала тогда. Но все же решила записать, что помню (много лет прошло, забывается), точно отделив то, что видела и слышала в те дни, от того, что узнала потом. Может, это представляет какой-то интерес.
Мы жили в центре Москвы, между Садовым и Бульварным кольцом в большой коммунальной квартире в Лялином переулке, где, кроме нас, было еще 5 семей.
Первого сентября школы не открылись. Совершенно не помню, чем был занят день. Детей школьного возраста в Москве почти не оставалось. Мои подруги все разъехались. Кое с кем переписывалась, через меня пересылали друг другу адреса и письма. Москву почти каждую ночь бомбили, и, помнится, днем иногда просто отсыпалась. Вечером Москва была полностью затемнена. Только входы в подъезды освещались синими лампочками, которые я, при моей близорукости, почти не видела.
Четко отпечаталось утро 15 октября. Это потом мы узнали, что за сутки немцы прорвались к самой Москве - то ли на Ленинградском, то ли на Волоколамском направлении. А тогда было ясное безоблачное белое небо. Не могу вспомнить, куда и зачем я ехала в трамвае. Трамвай шел по Покровке, Маросейке и сворачивал вниз к площади Ногина. И вдруг, именно на этом повороте, я заметила, что в торце вагона, на задней площадке, стоят двое военных в шинелях с ЗЕЛЕНЫМИ петлицами. (Погон тогда еще не носили, они появились позже). Я огляделась вокруг и увидела, что у ВСЕХ военных, ехавших в трамвае (а военных тогда много было в Москве) на шинелях зеленые петлицы. Вчера только были красные! Внутри (до сих пор помню это ощущение) как будто что-то оборвалось. За одну ночь ( !! ) сменили красные петлицы на фронтовые, зеленые. Это значит - вот уже здесь фронт, война совсем рядом. Это была серьезная, недетская мысль. Мелькнуло - надо срочно послушать сводку.
Соседи по квартире среди дня возвращались домой. Рассказывали, что учреждения закрываются, из начальства никого нет. По коридорам слоняются сотрудники, не знают что делать. Кто-то сказал - поедем домой! Все и поехали. Транспорт работал.
Самый разгул начался 16 октября, когда закрыли метро. По Москве ходили страшные слухи. Рассказывали, что на выезде из Москвы на Шоссе Энтузиастов тьма народа, жуткая давка и даже погибли люди. Говорили, что грабят магазины, бьют витрины и - особенно запомнилось - разбивают бутылки в винных магазинах и кругом красные лужи.
Папа в этот день рано утром поехал в Министерство электростанций на Китайский проезд (около площади Ногина). От нашего Лялина переулка туда шел трамвай. Откуда-то стало известно, что предстоит эвакуация учреждения, где папа работает. Откуда? Не помню. Телефон сняли еще в начале войны. Брат поехал к папе в Министерство узнать подробности. Вернувшись, рассказал, что там открыли библиотеку и сказали - берите, что хотите. Книги валялись на полу. Он принес домой очень хороший немецко-русский словарь - удобный формат, много слов, яркая пропечатка. Мы им потом долго пользовались. Больше ничего не стал брать. По дороге домой из окна трамвая видел то ли на Маросейке, то ли на Покровке разбитые витрины. Но ведь это непонятно - может, разбились от взрывной волны?
У папы на работе объявили срочную эвакуацию за Урал. Всем сотрудникам с семьями явиться к определенному часу (не помню, в тот же день или 17-го) на Казанский вокзал, взяв с собою только самое необходимое. Помню, как с мамой, папой и братом мы шли по Большому Казенному переулку, прямо посреди улицы, с какими-то мешками, наподобие рюкзаков, по направлению к трём вокзалам. Хорошо запомнила, что навстречу, со стороны Садового кольца, шла какая-то мрачная толпа, иногда высказывая неодобрение явно в наш адрес. А я почему-то испытывала жгучее чувство стыда. Страха не было. Запомнилось. Мне было 13 лет.
А потом - бесконечное ожидание неизвестно чего в духоте и тесноте Казанского вокзала. Это было настолько долго, что даже дату не могу определить, когда мы покинули Москву - 17 или 18 октября. И спросить не у кого. Затем - трехнедельная поездка в теплушке с двухэтажными нарами и печкой-буржуйкой посредине. Об этом можно много прочитать в мемуарной и художественной литературе.
О жизни в эвакуации, в городе Троицке Челябинской области, немного написано в моем старом посте "Сто писем с фронта" http://yuna28.livejournal.com/35757.html.
О войне и о том времени очень много написано. Я пишу только то, что точно помню - не по рассказам, не из художественной литературы, не из чьих-либо мемуаров, не из Гугла. Только то, что застряло в памяти.
15 октября я была в Москве. У меня, тринадцатилетней, было не так уж много впечатлений, да и не всё понимала тогда. Но все же решила записать, что помню (много лет прошло, забывается), точно отделив то, что видела и слышала в те дни, от того, что узнала потом. Может, это представляет какой-то интерес.
Мы жили в центре Москвы, между Садовым и Бульварным кольцом в большой коммунальной квартире в Лялином переулке, где, кроме нас, было еще 5 семей.
Первого сентября школы не открылись. Совершенно не помню, чем был занят день. Детей школьного возраста в Москве почти не оставалось. Мои подруги все разъехались. Кое с кем переписывалась, через меня пересылали друг другу адреса и письма. Москву почти каждую ночь бомбили, и, помнится, днем иногда просто отсыпалась. Вечером Москва была полностью затемнена. Только входы в подъезды освещались синими лампочками, которые я, при моей близорукости, почти не видела.
Четко отпечаталось утро 15 октября. Это потом мы узнали, что за сутки немцы прорвались к самой Москве - то ли на Ленинградском, то ли на Волоколамском направлении. А тогда было ясное безоблачное белое небо. Не могу вспомнить, куда и зачем я ехала в трамвае. Трамвай шел по Покровке, Маросейке и сворачивал вниз к площади Ногина. И вдруг, именно на этом повороте, я заметила, что в торце вагона, на задней площадке, стоят двое военных в шинелях с ЗЕЛЕНЫМИ петлицами. (Погон тогда еще не носили, они появились позже). Я огляделась вокруг и увидела, что у ВСЕХ военных, ехавших в трамвае (а военных тогда много было в Москве) на шинелях зеленые петлицы. Вчера только были красные! Внутри (до сих пор помню это ощущение) как будто что-то оборвалось. За одну ночь ( !! ) сменили красные петлицы на фронтовые, зеленые. Это значит - вот уже здесь фронт, война совсем рядом. Это была серьезная, недетская мысль. Мелькнуло - надо срочно послушать сводку.
Соседи по квартире среди дня возвращались домой. Рассказывали, что учреждения закрываются, из начальства никого нет. По коридорам слоняются сотрудники, не знают что делать. Кто-то сказал - поедем домой! Все и поехали. Транспорт работал.
Самый разгул начался 16 октября, когда закрыли метро. По Москве ходили страшные слухи. Рассказывали, что на выезде из Москвы на Шоссе Энтузиастов тьма народа, жуткая давка и даже погибли люди. Говорили, что грабят магазины, бьют витрины и - особенно запомнилось - разбивают бутылки в винных магазинах и кругом красные лужи.
Папа в этот день рано утром поехал в Министерство электростанций на Китайский проезд (около площади Ногина). От нашего Лялина переулка туда шел трамвай. Откуда-то стало известно, что предстоит эвакуация учреждения, где папа работает. Откуда? Не помню. Телефон сняли еще в начале войны. Брат поехал к папе в Министерство узнать подробности. Вернувшись, рассказал, что там открыли библиотеку и сказали - берите, что хотите. Книги валялись на полу. Он принес домой очень хороший немецко-русский словарь - удобный формат, много слов, яркая пропечатка. Мы им потом долго пользовались. Больше ничего не стал брать. По дороге домой из окна трамвая видел то ли на Маросейке, то ли на Покровке разбитые витрины. Но ведь это непонятно - может, разбились от взрывной волны?
У папы на работе объявили срочную эвакуацию за Урал. Всем сотрудникам с семьями явиться к определенному часу (не помню, в тот же день или 17-го) на Казанский вокзал, взяв с собою только самое необходимое. Помню, как с мамой, папой и братом мы шли по Большому Казенному переулку, прямо посреди улицы, с какими-то мешками, наподобие рюкзаков, по направлению к трём вокзалам. Хорошо запомнила, что навстречу, со стороны Садового кольца, шла какая-то мрачная толпа, иногда высказывая неодобрение явно в наш адрес. А я почему-то испытывала жгучее чувство стыда. Страха не было. Запомнилось. Мне было 13 лет.
А потом - бесконечное ожидание неизвестно чего в духоте и тесноте Казанского вокзала. Это было настолько долго, что даже дату не могу определить, когда мы покинули Москву - 17 или 18 октября. И спросить не у кого. Затем - трехнедельная поездка в теплушке с двухэтажными нарами и печкой-буржуйкой посредине. Об этом можно много прочитать в мемуарной и художественной литературе.
О жизни в эвакуации, в городе Троицке Челябинской области, немного написано в моем старом посте "Сто писем с фронта" http://yuna28.livejournal.com/35757.html.