Возвращение в войну. «Белый тигр»
Я обращаюсь к другому мэтру отечественного кино, другому известному и влиятельному художнику, сохранившему мастерство советской киношколы и творчески продуктивному сегодня. Вслед за русской военной вампукой Михалкова ("Цитадель") свой фильм о Войне представил Карен Шахназаров.
«Белый тигр» демонстративно построен на фольклорно-постфольклорном сюжете, на простейших мистико-магических мотивах. Но как построен? Длинные панорамные кадры, угнетающий звукоряд, десятки случайно выхваченных лиц - ничего голливудского, ничего лубочного во внешних формах. Ритм картины вовсе не драйвовый, а, как ни странно, медитативный. В сценах сражений нет никакой зрелищности в современном понимании.
Шахназаров открыто воплотил в своём «Белом тигре» русско-советскую традицию «вечной войны».
Да, кинематограф не может вернуться в советскую эстетику. По таинственным законам, искусство прошлого вообще неповторимо. Шахназаров взял самую сокровенную тему искусства Войны - и сделал её откровенной. Она находилась в подтексте, растворенная в густом потоке фронтовой реальности. Шахназаров решил урезать права войны феноменальной и показать войну ноуменальную - «вечную войну». Нельзя сказать, что это лучший фильм Шахназарова. Шахназаров здесь не Тарковский, да и Илья Бояшов (автор текста, легшего в основу киносценария), скажем так, не Богомолов.
Повесть Бояшова «Танкист» (вышедшая в 2008 году под неточным жанровым определением «роман») не имеет никакого отношения к русской военной прозе. Ни к ее эстетике, ни к ее этике. Ни, конечно, к ее онтологии. Отличает эту повесть от русской военной прозы, прежде всего, то, что объединяет процентов 80-90 текстов современной литературы - однообразный пренебрежительно-презрительный тон. Лично мне скучно читать современную прозу именно из-за этого. С первой страницы бывает понятно, что автор будет вести повествование в этом занудном и недостойном тоне. Всё в нашей литературе одинаковое: не умеют писатели воплощать нежность, гнев, скорбь, злобу, радость, восторг, ненависть, отчаяние - они только бесконечно нудят, как старые барыни от скуки. Молодые писатели, не слишком молодые, мужчины, женщины - все брезгливо нудят на своих героев, на социальную среду, на ландшафты, вещи, устойчивые выражения русского языка, привычку щелкать языком или не брить подмышки, на физиономии, на моду и погоду. При этом местами подхихикивают, а местами высокомерно отстраняются, но нудят, нудят, нудят. Вот и повесть Ильи Бояшова написана в этой почтенной традиции.
Герой повести - выживший после 90%-ного ожога танкист Ванька Череп, он же Ванька Смерть. Автор не упускает возможности напоминать читателю, что смотреть на Ваньку было страшно, что вместо рта у него - черная дыра, а кожи на все лицо едва хватает. Он безумен. Вся его речь - молитвы «танковому богу» или два слова: «белый тигр!». Ванька Смерть одержимо охотится за немецким танком, который некогда сжег нашего героя. Обычно он истошно кричит, едет, давит все вокруг, не боясь смерти, направляет свою машину вперед, как правило, подвергая смерти саму машину, других танкистов, а сам проявляя сверхъестественную живучесть. За полоумную отвагу грудь Черепа начальники превратили в «иконостас» (в переводе с Бояшова это значит, что танкист получил много наград). Погубив немало танков и экипажей, Ванька Смерть наконец закрепляется в команде с мародером и насильником женщин Крюком, а также с пьяницей, который периодически травит себя и других метиловым спиртом, Бердыевым. Так они доходят до Берлина, по пути насилуя, безумствуя, восхищая своей отвагой командование и так далее в том же духе.
Автор, как водится, обращает особое внимание на то, что людям свойственно справлять нужду и заниматься любовью. Разумеется, советские солдаты мрут пачками, Жуков с трудом «усмиряет в себе грубость», Сталин остроумно (просто «офигенно» остроумно!) назван «всевидящим Оком». Читатель не удивится, если прочитает следующий пассаж о похождениях русских в Европе:
Стонал за ними еще один изнасилованный городок; ни в чем не повинный средневековый Цорбен. Пожары врывались в окна, а из окон навстречу огню летели шкафы, стулья и зеркала: буйствовала в залах и комнатах каждого дома, истребляя чужой ненавистный уклад, свирепая русская пехота.
Разумеется, солдатня непрерывно насилует женщин, и детей, и старух. То есть русские бабы, в основном, «добровольно, чуть ли не в очередь, выстраивались нетерпеливые до порядочно подзабытого удовольствия», а вот европеек приходилось подвергать сексуальному насилию. Удивительная смелость и новизна! Правда о войне!
Что же привлекло уважаемого мной Карена Шахназарова в этой «правдивой» повестушке? А вот что:
Танк казался потусторонним. Белый силуэт впечатлял. Словно воплощенное зло попирал он сваленные деревья, и бледная папиросная луна угасала над ним, и стелился под его громадными лапами вереск. Наконец, туман, по неведомому приказу, вновь поднявшись из самой болотной тьмы, его поглотил.
Или вот это:
… повторяю - перед нами посланец тьмы! Все мы заслужили того, чтоб нас прокляли!
Режиссера, как видно из сопоставления повести с фильмом, привлек образ Белого тигра как воплощения зла. Все остальное Карен Шахназаров и соавтор сценария Александр Бородянский так красиво подчистили и подправили, что бояшовский первоисточник превратился в красивую патриотическую легенду. Кстати, переработка текста была проведена удивительно тонко, что каждый может оценить при непосредственном сопоставлении. Впрочем, читать «Танкиста» я совершенно не рекомендую.
Один из героев фильма говорит: «А вот в Бога и дьявола я верю. На войне поверил». Этих простых слов нет в первоисточнике. Зато возникает уверенность, что эту мысль ты уже где-то слышал, где-то читал - и наверняка неоднократно. Мысль, в сущности, тривиальная. А значит, за ней, действительно, какой-то опыт: война заставляет верить в Бога и дьявола. Наверное, как и любой экстремальный, кризисный опыт, война вынуждает людей искать сверхрациональные основания для происходящего. Фильм и посвящен этой «правде» - проявлению в войне каких-то предельных оснований бытия.
В сгоревшем танке обнаружен танкист (его роль исполнил блестящий Алексей Вертков). Тело его обожжено на 90 %. Но происходит чудо - он полностью восстановился. Правда, потерял память, о чем не сожалеет: «Мертвым возвращаться не надо. Мертвым ни к чему быть там, где живые». Иван Иванович Найденов (как его назвали в госпитале) - «мертвый». Он не выжил в бою, но остался на войне. «Ты какой-то особенный, Найденов, живучий…» «Он заговоренный, что ли…» Мы видим, что он не ест и не спит. А в свободное время молится своему загадочному богу возле сожженных машин. Найденов - не обезображенный идиот, как Череп в повести Бояшова. Он - не от мира сего. И именно ему суждено вступить в схватку с Белым тигром.
Белый тигр - машина, появляющияся из ниоткуда, уничтожающая целые танковые батальоны. Это не танк; как говорит один из персонажей: «Я абсолютно уверен: такого танка нет». Это мертвый дух, принявший облик танка. Вот что говорит о нём немецкий офицер:
- Об этом танке в нашей армии ходят легенды… Этот белый дьявол вам не по зубам.
- Это почему?
- Потому что он есть торжество немецкого духа.
Диалог этот взят у Бояшова, но есть маленькое отличие. В «Танкисте» сказано: «… он есть торжество немецкого гения». А Шахназарова интересует именно дух - не немецкий национальный дух, а мертвый немецко-фашистский дух. Вот слова Найдёнова о Белом тигре:
Он мертвый… Он не струсит, не промажет - он всё сделает как надо. Да, как надо.
Некоторых патриотических зрителей возмутило, что один немецкий танк может уничтожать целые советские батальоны. Нужно просто понять замысел режиссера: это не танк, это Зверь. И победить Зверя может лишь «вечный солдат». Кстати, материал для этой аллегории вполне «историчен». Насколько я знаю, немецкие «тигры», действительно, были неуязвимы в схватках с русскими танками, пока не появились усовершенствованные «Т-34». В фильме Шахназарова военная история представлена в притчевом виде: один железный «Тигр» сокрушает русские танки, пока против него не выходит усовершенствованная «тридцатьчетверка».
Разумеется, техническая точность в фильме отдана в жертву художественной условности - и слава Богу! Тем же, кто не приемлет нарушения исторической достоверности, я могу только посочувствовать: они не испытают эстетическую радость, например, от фильмов Сергея Эйзенштейна. А такие проекты, как «Белый тигр» (да еще и выполненные такими профессионалами, как Шахназаров и Бородянский), обязательно сопровождаются консультантами по историческим и техническим вопросам. Лично я не сомневаюсь, что там, где «картинка» идет вразрез с технической или иной реальностью, это глубоко обусловлено художественным замыслом. Потому что есть еще и художественная реальность с ее внутренними законами (искусствоведы используют термин «художественный мир»).
Притчевый сюжет «Белого тигра» - сражение «вечного солдата» с железным воплощением мертвого духа. Мертвый дух отступил, но он не побежден. Он находится на территории вечной войны, преследуемый русским солдатом без имени и прошлого.
Пока я его не сожгу, война не закончится, товарищ полковник… Ждет он, ждет… Будет ждать 20 лет, 50, может, сто - и выползет. Его надо сжечь.
Это классический вечный воин, во многом подобный Ивану Богомолова-Тарковского. Главный свидетель схватки майор Федотов (в финале уже полковник) говорит о Найденове: «Он ее [войны] порождение, так же как и этот тигр».
Глубоко символична сцена решающего сражения. «Тридцатьчетверка» Найденова преследует белого дьявола. Танк пробирается через лес и туман. Танкисты переговариваются:
- Где мы?
- У черта на именинах.
Очень верный ответ. Танк въезжает в пустое, сожженное село - село с пустой колокольней. Это и есть мертвая земля, где обитает железный Зверь. И здесь он скроется, недобитый, на территорию трансцендентной войны.
Потом мы увидим Карлсхорст. Кейтель подписывает акт о капитуляции. Непреклонный блистательный Жуков ломает немецкий дух - и в следующий сцене мы видим подавленных немецких генералов, заедающих свое поражение сливками с мороженой клубникой. Немецкая военная машина раздавлена, немцы капитулировали, а мертвый дух - нет. В последней сцене Гитлер беседует с анонимным визави. Где беседует? Когда? В сущности, нигде и никогда - или везде и всегда.
А мы просто нашли в себе мужество осуществить то, о чем мечтала Европа… Война - естественное, обыденное дело. У неё нет начала, нет конца. Война - это сама жизнь.
Мир всегда готов провалиться в фашизм, в полное уподобление жизни - войне. Гибель, уничтожение, вражда - вот что несет с собой тьма, из которой явился Белый тигр. Героями Блока, Симонова, Тарковского, Шахназарова вечная война ведется не ради войны, а, напротив, ради мирной жизни. Но Гитлер знает, о чем говорит: война не закончена, она всегда готова. Если русские потерпели поражение (о котором я говорил в связи с Михалковым), то откуда, с какой территории пришел враг? Разве не с той, на которой затаился Белый тигр? Не оттуда, откуда доносятся слова Гитлера: «У нее нет начала, нет конца»?
Несколько слов об «антисоветчине». Опять же, достаточно сравнить фильм с бояшовским первоисточником. Да, башнер старшина Бердыев - пьяница. И - да, наводчик сержант Крюк - бабник. А еще - они прекрасные солдаты. Вот, собственно, и все, что мы о них знаем. Никакого бездарного командования, о котором сказано: «не благодаря, а вопреки», в фильме нет. Есть скептически настроенный и несколько неучтивый к младшим по званию, заносчивый капитан. И все, что он говорит (что Найденова надо отправить в госпиталь для душевнобольных, а его команду расформировать за непотребное поведение), - рационально и в некотором роде справедливо. Шахназарову вся занудная антисоветская песня Бояшова неинтересна. Наверное, Шахназаров понимает, что на войне «такую музыку не слушают: она не настоящая» (как говорит Данила Багров в балабановском «Брате - 2»).
P.S.
У Белого тигра есть предшественники в мировой культуре. Прежде всего, «белый кит» из романа Германа Мелвилла. А предшественник «белого кита» указан среди множества эпиграфов к «Моби Дику»:
«За Левиафаном светится стезя, Бездна кажется сединой».
Иов
Из Книги Иова (глава 41):
(1) Надежда тщетна: не упадешь ли от одного взгляда его? (2) Нет столь отважного, который осмелился бы потревожить его… (25) Нет на земле подобного ему; он сотворен бесстрашным; (26) на все высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости.
Источник