Записки отца: дача в Шереметьевке
Нине Чеботаревой - краеведу
и защитнице Шереметьевского леса
Я с удивлением узнал, что история восточной части поселка Шереметьевский изучена еще слабо, и даже о времени начала ее заселения дачниками нет достоверных сведений. Надеюсь, делу поможет фрагмент записок моего отца, которые он сделал в начале 90-х. Интересно, что его отношение к даче принципиально отличается от отношения нынешних дачников, да и сама история постройки дачи в то послевоенное трудное время тоже говорит о многом. Отца ближе к концу войны забрали с Метростроя на работу инструктором в Московский обком партии, и по этой записи можно судить о том, как тогда жили и работали люди на такой должности.
Начало записи описывает события 1945 года.
Я с семьей продолжал жить на Колодезной улице в коммунальной квартире, в комнатке размером 13,5 кв. метров. Центральное отопление все еще не работало, приходилось отапливаться при помощи железной печки-буржуйки. Оконный проем - как видно, еще при кладке - был плохо заделан. Стена вокруг проема промерзала, с подоконника почти беспрерывно текла вода, приходилось прокладывать тряпичный жгут и спускать воду в подвешенные бутылки. Все это, конечно, сильно отражалось на здоровье детей. Мои неоднократные попытки улучшить свои жилищные условия при помощи управления делами обкома партии заканчивались безрезультатно. Никаких возможностей оказать мне помощь управление делами не имело, хотя и очень сочувствовало мне.
Что делать? Как решить эту проблему? Этот вопрос продолжал меня мучить постоянно, но решения его я пока не находил. Приближался конец войны. В качестве поощрения за заслуги перед Родиной правительство стало разрешать, в индивидуальном порядке, отвод земельных участков под дачное строительство. Желая как-то облегчить положение своей семьи хотя бы в летний период, я обратился в Мособлисполком с просьбой выделить мне земельный участок вблизи Москвы. Мособлисполком удовлетворил мою просьбу. Через бюро отвода земель в марте 1945 года мне был выделен земельный участок в поселке Шереметьевском, бывшего Краснополянского района.
Оформляя получение земельного участка, я даже не представлял себе, какие огромные трудности меня ожидают. Только впоследствии, в процессе освоения участка, я понял, насколько это трудное дело. Дача - это не только место, куда можно приехать с семьей, снять штаны, лечь на травку и загорать с утра до вечера; ходить купаться, бродить по лесу, несколько раз в день с аппетитом покушать, затем поспать на свежем воздухе, ни о чем не думая. Так может быть только в доме отдыха или в санатории, да и то не всегда. Такой легкий, бездумный образ жизни могут себе позволить только люди, хорошо обеспеченные материально: для выполнения физических работ они могут привлечь рабочих со стороны.
Основная масса так называемых "дачников" в нашей стране, как только получат земельные участки, сразу становятся их рабами. Они уже не могут, как прежде, располагать собою, уезжать, куда вздумается, делать, что захочется. Земля диктует свои законы: нужно вовремя вскопать и разрыхлить землю, сделать грядки, посадить овощи, цветы и другие растения. Нужно ежедневно поливать их, удалять сорняки, обкашивать междурядья. Два раза в год нужно окапывать фруктовые деревья и кустарники, обрезать ненужные сучья. Нужно поддерживать в надлежащем состоянии строения, вовремя ремонтировать их. Повседневных забот набирается столько, что "дачнику" редко когда удается вырваться и сходить в лес или на речку. Без выполнения указанных обязанностей земельный участок придет в запустение, превратится в кусок заброшенной земли и не будет соответствовать своему назначению. Он будет вызывать критику соседей и местных властей.
Хотя правительство и приняло положительное решение по этому вопросу, но оно, на мой взгляд, имело в виду политическую цель - поднять настроение жителей городов, а практически это решение было трудно осуществимо. Открытой продажи строительных материалов не было, каждый "дачник" должен был выкручиваться, как может - какими-то окольными, полузаконными путями изыскивать строительные материалы, рисковать. Это приводило к злоупотреблениям, интригам, создавало нездоровые отношения между людьми. Я еще не приступил к освоению своего участка, а на меня один из работников обкома подал в секретариат заявление, что я якобы уже строю дачу и при этом использую строительные организации. Меня вызвал секретарь обкома партии по кадрам Михаил Иванович Малахов и начал меня "воспитывать". Мне пришлось долго доказывать ему, что я еще ничего не строю и что у меня даже не огорожен участок. В беседе я обратился к нему с вопросом: "Михаил Иванович, как же мне быть? Квартиру вы мне не даете, я живу в коммунальной квартире, с семьей в четыре человека занимаю тринадцатиметровую комнату без удобств, дачу строить не разрешаете - что же мне делать?" Он смутился и сказал: "Почему не разрешаем? Стройте, только не используйте строительные организации". Тогда я сказал ему, что я пришел на работу в обком партии с Метростроя, и если Метрострой отпустит мне отходы производства, могу ли я начать из них строить хотя бы подсобные помещения? "Ну, если из отходов, - сказал он, - тогда ладно, стройте".
На месте будущего поселка стоял молодой лес смешанных пород и рос густой кустарник. Вся территория поселка была сильно заболочена, ни дорог, ни каких-либо других коммуникаций или ориентиров не было. Отыскать в этих зарослях свой участок было трудно. Кроме нас с Леной, искать свои участки приехали еще два человека - будущие соседи. Общими силами мы примерно определили контуры наших участков, сделали пометки карандашом на деревьях, в расчете при последующих поездках уточнить их. Но когда мы снова приехали, весь лес был уже сведен неизвестно кем, все наши пометки на деревьях пропали. Пришлось начинать все сначала. Первое время весь необходимый инвентарь (лопаты, грабли, топор, пилу) нам приходилось возить с собой, так как оставлять его было негде. Это было очень обременительно, особенно после трудового дня, при возвращении домой. Потом мы догадались, вырыли прямо на участке небольшую траншейку, складывали туда инвентарь, а сверху закрывали его листьями и сучьями.
Очень трудоемкой работой оказалась корчевка пней и очистка участка от корней и кустарников. Пней было очень много, они были свежие. Корчевать их, без привычки, было очень тяжело - мозолей мы с Леной набили достаточно. Несколько старых пней до сих пор валяются у нас на участке.
Но самым трудным делом все же было приобретение строительных материалов. Купить их законным образом было совершенно негде. Пришлось искать выход из создавшегося положения. Я обратился в областное управление лесного хозяйства с просьбой отпустить мне 10 кубометров круглого леса за счет выбраковки. Оно разрешило и дало указание Новоселковскому лесничеству отпустить мне 10 кубометров сухостойного леса на корню, примерно в 15 км от нашего участка. Пришлось мне несколько раз пешком ходить в Новоселки, чтобы застать лесничего и договориться с ним о времени отвода мне леса с официальным клеймлением деревьев. Затем пришлось искать в деревне свободных мужиков, которые согласились бы спилить деревья и сложить их вблизи тропинки.
Автомашин в лесничестве и в близлежащих деревнях не было. Я долго ломал голову, как же мне перебросить деревья из леса на участок. Случайно я встретил бывшего председателя нашего профсоюзного комитета Коковина Г.Н. Он отбыл судебное наказание за незаконное хранение оружия. При моей помощи он в свое время устроился кладовщиком на строительстве железной дороги Абакан-Сталинск. Теперь он работал шофером на автобазе Метростроя. Он согласился помочь мне перевезти бревна из леса на мой участок на закрепленной за ним автомашине. Но нас с ним постигла неудача, потому что он был еще неопытным водителем. Когда в условленный день мы с ним приехали в лес, загрузили автомашину и тронулись из леса, в траве оказался крепкий пень, которого он не заметил. С ходу автомашина задела осью за пень. Несколько болтов крепления оси оказались срезанными, машина пришла в аварийное состояние. В запасе у него болтов не оказалось. Положение осложнялось еще и тем, что он думал, что быстро вернется, и не оформил разрешения на поездку. Теперь его могли наказать за "левую" ездку.
Сколько мы с ним ни думали, ничего придумать не могли: лес есть лес, это не заводской цех. Оставался единственный выход: мне с машиной оставаться в лесу, а ему идти пешком на станцию, садиться в поезд и ехать в Москву на автобазу, доставать болты и как можно быстрее возращаться обратно. "Удовольствие", конечно, не из приятных. Вернулся он только в конце дня. Пришлось нам с ним разгрузить машину, заменить болты и снова ее загрузить. На участок мы приехали поздно вечером, уставшие до крайности. Ехать второй раз за оставшимся лесом он категорически отказался. Найти другую автомашину мне не удалось, и оставшиеся в лесу бревна пропали. На дровяном складе в Лобне я купил потом четыре кубометра двухметровых дров, которые использовал для простенков сруба. Когда я их вез, прошел дождь, территория поселка вся раскисла, стала непроезжей, автомашина застряла основательно. Пришлось сбросить дрова, не доехав до участка метров триста-четыреста. Ночью их, конечно, быстро растащили, но потом мне все же удалось большую часть из них найти и вернуть.
Для устройства фундамента необходимо было приобрести хотя бы две-три тонны цемента и тысячи три кирпичей. Но, несмотря на все мои старания и помощь друзей, мне с большим трудом удалось достать всего лишь 500 кг цемента с Воскресенского цементного завода (и то под предлогом проведения научно-экспериментальных работ) и 600 штук кирпича с Хлебниковского кирпичного завода, якобы для ремонта русской печки. Но это было мизерное количество, и начинать сооружение фундамента было нельзя.
Летом 1946 года Метрострой отпустил мне большую машину отходов производства. Они мне очень пригодились. Из них я сделал сарай, куда начал складировать приобретаемые из разных источников строительные материалы. В этом же сарае мы сами прятались во время непогоды. Только весной 1947 года нам удалось собрать маленький домик размером пять на пять метров, без фундамента и крылечка, причем нанятые мною два плотника поработали несколько дней и сбежали, пришлось нанимать других. Эти двое оказались честными людьми и взятые обязательства выполнили.
Июль 1949 года, на даче в Шереметьевке отец собирается на работу. Видно, из каких щелястых бревен построен дом. и какой кирпич приготовлен для фундамента.
Первое, что мы с Леной сделали в собранном домике - настелили на полу толстый слой стружек, а сверху накрыли их одеялами и одеждой, и сразу вывезли обоих ребят. Было просто приятно смотреть, как они были рады побегать по траве на свежем воздухе. Свыше месяца они вместе с Леной находились на этой так называемой "даче", хорошо окрепли, поправились. За неимением средств дальнейшее освоение участка растянулось на все последующие годы, вплоть до настоящего времени. Конечно, наличие земельного участка и построенные на нем летнего типа жилой домик и другие хозяйственные постройки дали нам с Леной возможность в трудную минуту поддержать здоровье детей, обеспечить их свежими овощами и ягодами. Но тяжелый повседневный физический труд, постоянные заботы о содержании участка, крепостной характер жизни на положении рабов сильно изматывают "дачника", и часто возникает вопрос: "А нужно ли было все это начинать, брать на себя такую обузу?"