Ин Таллин
Стоило автобусу тронуться - как у наших соседей сработал инстинкт "дорога-еда", запахло жареной картошкой, зажурчали ручейки разноцветных пивных банок. - За поездку! - дружно и в один голос, воспитанные бесконечными тимбилдингами, - прокричали соседи-менеджеры! Их было около десяти, логисты или какая другая порода. Но это совершенно неважно, когда до Таллина оставалось все меньше и меньше километров.
В город въехали ночью. Заскочили в семнадцатый - едем до Эндлы. Едем, а название нужной остановки на табло не высвечивается. Улицы уже, дома ниже, и центр где-то за спиной. Спрашиваем у водителя - пожимает плечами, говорит, что едет куда-то не туда. Выскакиваем, перебегаем на другую сторону - поздно. Автобуса уже не будет. Звоним в забронированные апартменты, хозяйка предлагает нас забрать, но пока диктуем адрес - телефон выключается. Билайн в роуминге очень прожорливый. Берем мой телефон, а там откуда ни возьмись - минусовой баланс. Наконец, у Жени загружается навигатор. До квартиры всего три километра. С такси ничего не выходит. Вытянули руки - не клюет. Хорошо, что мы не в Мехико! Идем пешком. Придорожные кафе или закрыты или невкусно пахнут пережареным в картошке маслом. Интернетом не пахнет. Таксисты продолжают игнорировать наши руки. Пешком.
Проснулись в очень светлой и просторной квартире. Здесь так хорошо, что никуда идти не хочется. Лучше всего встать в белокафельной ванне на числобелый пол с подогревом, и стоять, наслаждаясь счастьем теплых ног. Все же вышли. Город оказался еще уютнее, чем наша квартирка.
И вообще он такой уютный, что его хочется положить в карман, а лучше под подушку. Еще хорошо Таллин употреблять приправив снегом.
Звучит орган. Заходим в кирху, а там - никого. Только древние библейские сюжеты, потертые временем. Скрипит пол не в такт органу, горят тусклые электрические свечи, холодно и таинственно.
Повстречались две голодные чайки. Подходят, спрашивают: "кормить будете?". Мы пошуршали в рюкзаке и обнаружили упаковку хлебцев. "Пойдет", - сказала главная, очень чистая и огромная, выхватила у меня из рук половину сухаря и проглотила. "О ужас, я загубила чайку!" Передо мной стояла бедненькая чайка, последний раз смотрело на любимый Таллинн и на русскую убийцу - то есть на меня, только шея приняла форму квадратного хлебца. От переживаний я раздавила в крошки оставшийся кусочек. - "Дак есть еще еда?", - спросила чайка с квадратной шеей, выплюнула хлеб, разломала его клювом и слопала. Чайка будет жить! Конечно, это нас очень обрадовало, и мы скормили еще несколько кусков, пока ей не наскучило есть эту ржаную гадость.
В Таллине много трудолюбивых ремесленников. Они вяжут свитера, но потом вшивают в них золотые молнии, блестящие пуговицы или что-нибудь еще более пластмассовое. Есть деревянные лопаточки, хрустящие хлебцы, овечьи тапочки и красивые варежки. Почти каждая лавка с сувенирами украшена вязаной барышней.
Часто барышня лишена гармоничных соединений: плечи пловчихи, руки раза в два длиннее обычного - растопытрены одна на юг другая на север. А вязаная Грета или Хельга улыбается, приглашая обняться и зайти в магазин.
Некоторые магазины лишены вязаного чучела, зато у них есть телевизор. Светящийся экран транслирует блага, к которым можно прикоснуться внутри заведения. Например, шубы. Или жареное мясо.
В магазины заходим чтобы немного оттаять - термос плохо справляется с зимой.
Вечереет. Каждая улица выглядит знакомо. Красиво. Спасибо.
