Как отдаляет нас друг от друга наш внутренний мир! Между мною и этой ( Read more... )

Похоже, аббат Жозеф прав: я действительно страдаю от избытка. Вернее, страдаю избытком. И по-моему, это всеобщая болезнь, весь мир страдает застоем любви, которую никак не может излить, и оттого изнемогает в ожесточении и конкуренции. В сердечных кладовых скрыты огромные эмоциональные ресурсы, плесневеющие и приходящие в негодность, залежавшаяся ( Read more... )

-- <...> и только мечтаю каждый день, что наконец-то когда-нибудь я встречу кого-нибудь. Ах, если б вы знали, сколько раз я был влюблен таким образом!..
-- Но как же, в кого же?..
-- Да ни в кого, в идеал, в ту, которая приснится во сне. Я создаю в мечтах целые романы. О, вы меня не знаете! Правда, нельзя же без того, я встречал двух-трех женщин, но ( Read more... )

А. Битову

Два мальчика, два тихих обормотика,
ни свитера,
ни плащика,
ни зонтика,
под дождичком
на досточке
качаются,
а песенки у них уже кончаются.
Что завтра? Понедельник или пятница?
Им кажется, что долго детство тянется.
Поднимется один,
другой опустится.
К плечу прибилась бабочка-
капустница.
Качаются ( Read more... )

Я, конечно, презираю отечество моё с головы до ног -
но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство.

Из письма Пушкина Вяземскому
1827 год

* * *
В нашей жизни, прекрасной, и странной,
и короткой, как росчерк пера,
над дымящейся свежею раной
призадуматься, право, пора.

Призадуматься и присмотреться,
поразмыслить, покуда живой,
что там кроется в сумерках сердца,
в самой черной его кладовой.

Пусть твердят, что дела твои плохи,
но пора научиться, пора
не вымаливать жалкие крохи
милосердия, правды, ( Read more... )

Люди так мне надоели, и все так наскучило,
а сердце пусто, надежды там мало,
что я желал бы уничтожиться, уменьшиться,
сделаться атомом.
<...>
Мне не скучно, не грусто,
а чувствую что-то необыкновенное,
какую-то душевную пустоту.

Из писем Батюшкова Гнедичу. 1809 г.

Филемон не прочел писем, он включает первую скорость и отпускает ручной тормоз, не хватало еще теперь, чтобы из-за вас он застрял в этом карьере; колеса буксуют в глине, но потом все-таки дело идет на лад, и машина давно выбралась из карьера, но Филемон все еще в глине своих чувств, его мысли буксуют и буксуют, не сдвигаясь с места ...
Макс Фриш. " ( Read more... )

Даниил Хармс любил каждое утро постоять на голове.
И днем он частенько вставал на голову, и после обеда,
и перед ужином, и после ужина, и до глубокой ночи.
Все вокруг что-то писали, пропихивали, заседали,
стучали в двери и ходили в присутственные места, -
а он все стоял и стоял и стоял.
Д. Х.

Осенью двадцать первого года у меня почему-то снова зачесались пальцы.
Клочки и обрывки бумажек появились на письменном столе.
У карандашей заострились черненькие носики.
Каждое утро я собирался купить тетрадь,
каждый вечер собирался шевелить мозгами.
Но потом одолевала лень.

А я не имею обыкновения и даже считаю за безобразие
( Read more... )