А.Алматинская "ГНЁТ". Кн.3. "В БИТВЕ ВЕЛИКОЙ".
Вы жертвою пали в борьбе роковой,
Любви беззаветной к народу...
В. Архангельский
Глава тринадцатая. В БОРЬБЕ РОКОВОЙ
(1/3)
У Рустама собрались друзья. Тут был бывший слесарь, а теперь председатель железнодорожного комитета Манжара, Авенир Казаров с Дусей, Шумилов с женой. Был и Арип с младшим сыном певцом, пожилой рабочий Килячков, студент Голятовский и Степан Теодорович. Эти трое были включены в делегацию, посылаемую Турциком в Москву для совместной работы с комиссией ВЦИК по выработке конституции советской страны.
Сидели за дастарханом и лакомились фруктами.
- Где же Казик? Куда скрылся? - спрашивал Манжара, шевеля запорожскими усами.
- Он в саду, с детьми алычу рвет, - выдал делегата Рустам.
Точно в ответ прозвучал приятный тенорок:
Пусть нас ждут офицерские плети.
Казематы, казармы, сухарь,
Но зато будут знать наши дети,
Как отцы их боролись встарь!
- Казик, иди сюда! - закричал Шумилов.
- Чего это ты вспомнил офицерские плети? - спросил Манжара появившегося у айвана веселого студента в синей косоворотке.
- Нашу студенческую «Марсельезу» пел, ребятки пусть помнят, как завоевывалась власть Советов.
- Иди-ка садись, певец-пропагандист, - позвал товарища Степан. - Сейчас нам нотацию прочтут...
Манжара, усмехаясь в усы, произнес:
- Ишь ты, нотацию... А ты, Килячков, назначен за старшего. Гляди там за молодежью...
- Ну уж нет, Митра! Что мы, развлекаться едем, что ли? Там дело серьезное, конституция! И для каждого участвовать в этой работе большая честь. Верно, Степан?
- Правильно! Работа государственная. Новая жизнь для народа в этой конституции.
- Мечтаем мы о многом, - добавил Шумилов, - и мечта наша - великий двигатель, чудодейственная сила. Я верю: наш свободный народ достигнет вершин коммунизма. - Глаза Шумилова вдохновенно горели, и весь он будто преобразился, помолодел.
- Хорошо ты сказал, Николай, - поддержал Авенир, - Только, мечтая, не надо забывать, что враг еще не сдался и готовится к новой схватке.
- Забывать нельзя. Но и робеть не следует. Народ, если позовет партия, станет грудью на защиту революции. Винтовку держать в руках умеем.
Манжара с доброй улыбкой посмотрел на Шумилова:
- Ты остался таким, каким был в мастерских, Николай. Власть не испортила тебя. Подражайте ему, мальцы. Никогда не гнушайтесь пожать мозолистую руку рабочего, он корень жизни. Ему принадлежит будущее.
Шумилов чуть смутился от похвалы. Но мысль товарища принял не на себя. Понял, что говорит Манжара о великом единении народа и партии. Досказал за друга:
- Повидайте Ленина. Лично с ним поговорите. Это наш светоч. Всеобъемлющий ум. У него учитесь любить народ и заботится о его счастье...
Утром на вокзале к Голятовскому, Теодоровичу и Кн-лячкову примкнули комиссар Троицкий и Сабир Юсупов.
Ехали дальним путем на Красноводск, потом по Каспию на Астрахань и, наконец, попали в Москву. Прямо с вокзала поехали в ЦИК- Встретил их бледный худощавый человек с уставшими глазами, приветливо глядевшими через стекла пенсне.
Голятовский, учившийся в Петроградском политехническом институте, сразу узнал Свердлова.
Он расспросил туркестанцев о положении дел в крае, познакомил с планом работы над проектом конституции. Когда беседа подходила к концу, спросил:
- А где остановились?
- С вокзала прямо сюда, - ответил Килячков.
- Ну, вот вам ордерок в наше общежитие. Там и столовая есть, устраивайтесь.
- Нам бы Ленина повидать, - неуверенно произнес Голятовский.
Свердлов тепло глянул на делегатов:
- Владимир Ильич очень занят, но он сам собирается поговорить с вами о туркестанских делах. На днях вам позвонит Фотиева - секретарь Ленина - и предупредит о встрече. А пока отдыхайте. - Свердлов пожал всем руки.
С этой минуты делегаты жили ожиданием встречи с Лениным. Волновались. Готовились. Каждому хотелось не только услышать Владимира Ильича, но и самому задать вопрос, высказать то глубокое, затаенное, что нес каждый на сердце.
Прозвучал долгожданный звонок. Фотиева сообщила, что Владимир Ильич выкроил время для приема туркестанцев. Завтра к пяти часам вечера им надлежит быть на месте.
Это был счастливый день их жизни. Трудно оказалось дотянуть до намеченного срока. Беспрестанно поглядывали на часы, торопили друг друга: как бы не опоздать.
Наконец переступили порог приемной председателя Совнаркома.
Фотиева, сидевшая за большим письменным столом, подняла истомленное лицо, удивленно посмотрела.
- Рано вы, товарищи. Посидите. Сейчас Владимир Ильич занят с Дзержинским. Я доложу ему, - проговорила она, улыбаясь, и тихо вошла в кабинет.
Через минуту вернулась.
- Владимир Ильич вас примет.
Действительно, не прошло и минуты, как отворилась дверь кабинета, вышел Дзержинский, поздоровался со всеми, улыбаясь, сказал:
- Идите. Ждет.
Голятовский и Теодорович, пропустив вперед старших, крепко сжали друг другу руки.
- Незабываемая минута, Казик! - прошептал взвол нованно Степан.
Из-за письменного стола навстречу им шел Ленин.
- А! Товарищи туркестанцы! Заходите, заходите, садитесь... - Владимир Ильич, улыбаясь, пожал делегатам руки и усадил их в кружок. Как со старыми друзьями, он разговаривал тепло, непринужденно. Спрашивал, как доехали,как устроились.
На сердце у каждого сразу стало спокойно. Волнение куда-то исчезло, пришла уверенность. Позабыв о своих записях, делегаты начали говорить свободно обо всем, что думалось. И главное - о будущем края.
Но больше приходилось отвечать на вопросы Владимира Ильича. Его интересовало, как прошел Пятый съезд Советов Туркестана, как дела с продовольствием, много ли посеяли хлопка. Беседуя, он несколько раз вставал, подходил к столу и делал заметки. Наконец, взглянув на часы, сказал:
- Очень рад, что встретился с вами. Очень многое в туркестанских делах для меня прояснилось. Жаль, что времени мало. По всем текущим вопросам вашей работы держите связь с товарищем Свердловым. А если будет нужна моя помощь, звоните через товарища Фотиеву.
Сердечно распрощавшись с Ильичом, окрыленные туркестанцы покинули кабинет.
* * *
В мрачном доме Ходжи Сеид-Назарбая снова собрались единомышленники.
После исчезновения копии договора с кокандскими автономистами Говард потребовал строгой конспирации и проверки людей, присутствующих на совещаниях Юго-Восточного союза. Особенно протестовал он против попоек и увеселений.
Строгая деловая обстановка влияла на настроение присутствующих. Все как-то подтянулись и сидели тихо за длинным столом, застеленным зеленой скатертью. Ожидали, когда звякнет звонок, поставленный возле Говарда.
- Он, кажется, считает, что Туркестан уже у него в кармане... - прошептал Журович соседу.
- Чувствует себя хозяином. Большие средства вложил. Вот и командует...
- Пока большевики не дадут ему московского киселя.
- Я бы порадовался этому, но вместе с ним и нас угостят таким же киселем...
Мистер Говард, поправив белоснежные манжеты темного костюма, надавил кнопку, звонок чуть звякнул. Заговорил со строгой ноткой в голосе:
- Прошу внимания. Отпечатанную программу действий на ближайшее время получит каждый для неукоснительного проведения ее в жизнь. Мы допустили в прошлом грубую ошибку, ие поддержав Временное правительство всеми имеющимися у нас силами. Теперь нам бороться труднее.
Кокандская автономия пала. Но уже дан сигнал и курбаши начинают действовать широким фронтом. Скоро подойдут к Ташкенту крупные отряды. Надо окружить железным кольцом этот мятежный город и... уничтожить его. Нам поможет генерал Маллесон со своими сипаями.
Сейчас необходимо спровоцировать конфликты внутри Советов. Надо выдвигать на ответственные посты наших людей. Вам, Кара-джан, давно следовало занять руководящую роль в Мусбюро.
Кара-джан, повзрослевший, с лицом, опушенным мягкой черной бородкой, притворно вздохнул:
- Ничего нет проще, как стать членом правительства, но...
- Что но, дорогой?
- Боюсь, узнают меня жертвы моих шалостей - и к стенке... У большевиков это быстро.
- Восхищаюсь вашим юмором, в нем чувствуется влияние воспитателя, но... Изменить внешность, фамилию и запастись документами из большевистских аулов, это нетрудно...
- О, с такими данными очень легко занять большой пост. Но у меня возникнут большие расходы.
Кара-джан выразительно посмотрел на Говарда, тот, усмехнувшись, кивнул головой:
- Они будут оплачены... Полковник, когда едете к генералу Маллесону?
- Все подготовлено. Через неделю, как намечено, вдвоем выезжаем.
- Поторапливайтесь... А вам, господа, пожелаю большей осторожности и осмотрительности... - Говард зло прищурил свои бесцветные глаза. - Как поживает ваша сестра, господин Тишковский?
- Мистер Говард, вы напрасно бросаете на нее подозрение, моя сестра реабилитировала себя, представляя систематически сведения важного характера...
- Что ж, вы правы. Благодаря этим сведениям мы можем действовать наверняка. Капитан, - обратился Говард к сидевшему с ним рядом англичанину, - раздайте циркулярные распоряжения.
Капитан бегло просмотрел заголовки лежавших перед ним бумаг и, называя фамилии, вручил каждому. Говард встал:
- Могу отметить. Сегодня совещание прошло в деловой обстановке. До свидания.
* * *
К железнодорожной станции подкатила легковая машина. Из нее вышли два человека в кожаных тужурках. Один был высок, с горячими смелыми глазами, другой среднего роста, коренастый. «Не иначе, как начальство», - отметил про себя телеграфист, впуская в комнату приехавших.
Коренастый сказал, держа руку на кобуре:
- Вот что, парень. Наш отряд вон в том кишлаке. Мы тебя назначим начальником станции Ташкент...
Телеграфист вытаращил глаза и, мотнув головой, спросил:
- А кто вы будете?
- Я командир разведки белоказаков. Передай наши сообщения, получишь награду. Мы окружаем город.
- Куда? Какие сообщения?
- В Ташкент, штаб округа. Стучи: «Вся линия на Самарканд занята казачьими войсками».
Телеграфист быстро застучал ключом. Высокий нагнулся и стал следить за бумажной лентой, плывшей из аппарата. Вдруг он засмеялся и сказал коренастому:
- Знаешь, что он передал: «В машине два беляка-гада в кожанках, захватили телеграф. Подкупают на измену». Свой парень-то оказался... Молодец. Слушай, малец! Это председатель ЧК, вот его документы а я председатель Ташкентского Совета Шумилов...
- Николай Васильевич! Как это я вас сразу не признал. На митинге в мастерских вас слышал. Значит, попугать меня хотели?..
- Испытать, а не пугать. Дело важное, а людей надежных не сразу найдешь. Тебя как звать-то?
- Федор Лобода. Это я передал рабочим телеграмму об отречении царя.
- Сейчас передашь в Чарджуй секретную депешу.. Ленту вырви для нас и никому ни гу-гу.
- Будет сделано, Николай Васильевич!
Через минуту застучал ключ. Был вызван командир отряда особого назначения. Ему сообщили: «Сегодня вечером выезжают двое одетых под хивинцев. Едут к англичанам в Асхабад. Надо перехватить, доставить в Ташкент».
Забрав ленту и пожав руку телеграфисту, оба комиссара сели в атомобиль и покатили в город.
Шумилов позвонил Ронину:
- Зайди, Виктор Владимирович, вечерком в Совет.
- В котором часу?
- Часов в десять будет поспокойнее…
Ровно в десять часов Ронин сидел в кабинете председателя Городского совета.
- Помощь твоя нужна, Виктор Владимирович. Хотим с англичанами и сипаями по душам поговорить. Поговорить на их родном языке. Пусть узнают, за что мы боремся, и о себе подумают. Ведь пришли в наш край душить свободу, убивать трудовой народ... Кто поговорить сможет?
Ронин сразу назвал красноармейца Ли Бина. Шумилов просиял:
- Ну до чего же хорошо! Нарядим китайским купцом, никому и невдомек будет. А с английским как? Найдешь?
- Встретил я вчера Силина. Ты знаешь его, у Белова в крепости командует пулеметной ротой...
- А-а! Половина русский, половина киргиз. Этот, что ли?
- Он самый.
- За кочевника сойдет?
- Вполне. Этот и по-афгански и по-английски говорит. Человек толковый.
- Вот и есть уже два хороших разведчика, - обрадовался Шумилов. - А с Беловым договорюсь.
Он позвонил коменданту крепости, попросил его приехать и прихватить с собой Силина. Тот недовольно загудел в трубку:
- Не дам, не рассчитывай. Зачем он тебе понадобился?
- Не мне, революции... Приезжай побыстрее.
Через десять минут к Ташсовету мягко подкатила машина. В кабинет вошел военный со спокойным лицом. Неторопливо опустился в кресло и выжидающе посмотрел на Шумилова. Следом шагнул перетянутый ремнями Силин, поздоровался с Шумиловым, пожал руку Ронину. Сел рядом и взглянул на Белова.
- Что смотришь? У него спроси... - Белов кивнул головой в сторону Шумилова.
Тот встал, подошел к карте. Очертив границы тупым концом карандаша, пояснил:
- Это Асхабадский фронт. Он ширится, грозит Ташкенту. На этом фронте мы потеряли много людей, боеприпасов...
- Все это известно. Ты ближе к делу... - буркнул Белов.
- Без этого вступления нельзя. Так вот. Мы кое с кем беседовали, решили провести среди врагов разъяснительную работу, открыть глаза сипаям и английским солдатам...
- Понятно, - прервал Белов. - Неплохо задумано. Как ты, Алеша?
- Иван Петрович, это блестящая идея... Если революции нужен Силин, я готов хоть сейчас!
- Вот. Отдаю, от сердца отрываю... Помни. Вернется - и ко мне назад.
- Согласен. А пока, Иван, пошли этого пулеметчика в командировку в сторону Оренбурга. А ты, Силин, соберись поживее... и... в Асхабад, - подвел итог беседы Шумилов.
- Голому собраться - только подпоясаться, говорят на Дону. Хорошая пословица, - усмехнулся Силин.
* * *
(продолжение следует)