Из Честного слова. Басё, Бару и Юделевич
Пейзаж души
На волне любви к японской культуре русские начали сочинять хокку. Их пишут на салфетках, сидя в многочисленных суши-террах и якиториях, пишут дома, наблюдая из окна привычный и вдруг (!) непривычный пейзаж, а потом публикуют - в альманахах поэзии и на литературных интернет-порталах. «Пусть теперь японцы мучаются, переводя наши трехстишия на язык великого Басё», - говорят их авторы
Волнующее, наше, русское
«У всех сегодня жизнь летит так, что не успеваешь оглянуться, - говорит новосибирский писатель-прозаик Виорэль Ломов, составивший небольшую подборку «русских трехстиший». - Отсюда, наверное, и любовь к хокку. Их не надо долго читать. В них не надо вчитываться. Их надо мгновенно понять сердцем. Именно оно реагирует - вот она, правда! Или - пусто, холодно. Во всяком случае, в них есть то, за что цепляется взгляд узника или смертельно уставшего человека, кем мы сегодня все и являемся - точное, верное и единичное явление, которое подчас больше общего и монументального. Я полюбил их после того, как давно-давно прочитал где-то трехстишие Басё «Вспоминаю умершего ребенка»:
Больше некому стало делать
Дырки в бумаге окон.
Но как холодно в доме!
Поясню: тогда, более 300 лет назад, а окнах было не стекло, а промасленная бумага.
В принципе, это вершина поэзии, которую вряд ли можно преодолеть, да и стоит ли? Я говорю о Мацуо Басё. А еще Буссон, Исса, Кикаку - понятно, японцы. Их много, пишущих в стиле хокку, особенно сегодня. И у нас в том числе. Михаил Бару недавно издал сборник «русских» трехстиший более сотни наших авторов. Сам я хокку практически не пишу. Которые написались - написались случайно».
Две бабы привычно
В машину бросают мешки.
Ходит важно петух.
***
Новый год наступил.
Еще на год моложе
Стал мамин портрет.
***
Смокинг на свалке!
Жалеет бродяга -
Размер не его.
***
Как пленителен запах
Травы свежескошенной -
Запах боли ее.
Познакомившись с упомянутым Михаилом Бару, я нашла у него много интересных трехстиший. Изначально он создал антологию русских хокку в Интернете, в которой насчитывается более ста авторов и девятисот стихотворений. В качестве источников Михаил использовал журнал «Лягушатник», сайт «Аромат Востока», альманахи хокку и трехстиший «Тритон» и «Хайкумена», отдельные книги различных авторов. Надо заметить, что сам Михаил является одним из лучших русских авторов хокку. Приведу здесь некоторые из них.
Осенний дождь.
Намокшие крылья сложив,
По лужам бреду домой.
***
Сентябрьских яблок
Тонкая кислинка,
И губ твоих…
***
Рыбалка в разгаре!
Уже и наживку
С трудом отличу от закуски…
***
Как слюнки потекли!
Шкворчит и истекает соком
В духовке золотистый гусь.
***
Не до хороших манер!
Три воробья
Возле хлебной корки.
***
Первый снежок!
На скамейке - бомж
Белый, пушистый...
***
Весенний ветер.
Кальсоны твоего мужа
Машут мне с балкона.
***
Ну и набрался…
Даже у тени моей заплелись
Все четыре ноги.
В стиле Э-Ута
Художник-керамист из новосибирского Академгородка Владимир Юделевич уже много лет работает в традиционном японском стиле Э-Ута, представляющем собой синтез японской поэзии и декоративного искусства. В основном это чаши «тяван» для чайной церемонии. Выбор не случаен: чаша - предмет одновременно бытовой и почти сакральный. Чашу мы берем в руки, подносим к губам - а только так и могут выявиться все заложенные автором оттенки восприятия. Для керамики одинаково важны цвет и блеск, сочетание шершавого и гладкого, нежность или зернистость материала, а также ощущаемый руками вес вещи - все то, что составляет самую суть произведения.
Э-Ута - традиционный жанр японского искусства, синтез поэзии и живописи, или какого-либо вида прикладного искусства, в данном случае - керамики. История этого жанра восходит к эпохе Хэйан, когда специальный раздел «поэзия для живописи» был непременной частью всех поэтических антологий.
В живописи это выражалось так: обычно наиболее важная часть стихотворения, либо ключевые слова изображались с помощью каллиграфии, а все остальное - через рисунок и цвет. Главное правило было такое - что рисуется, то не пишется. И наоборот - что написано, то не изображается. Впрочем, возможны исключения, главное - следовать духу стихотворения.
Владимир Юделевич в течение нескольких лет разрабатывал специальные методы формовки и обжига, а также различные способы передачи каллиграфии в керамике, стремясь достичь созвучия стиля своих произведений духу японской классической поэзии. Результатом его усилий было создание коллекции из более чем 80 работ.
Надо сказать, что чаши «тяван» едва ли подойдут для чайной церемонии в современном ее варианте, сформировавшемся на основе идей дзэн. Но они наверняка были бы украшением чайной церемонии во времена Хэйан, когда культ поэтического слова был стилем жизни целой эпохи.
Без лишних слов
Народ любит и охотно создает короткие песни - сжатые поэтические формулы, где нет ни одного лишнего слова. Так родились в Японии национальные стихотворные формы: пятистишие - танка и трехстишие - хокку. Хокку обладает устойчивым метром. В каждом стихе определенное количество слогов: пять в первом, семь во втором и пять в третьем - всего семнадцать слогов. Это не исключает поэтической вольности, особенно у таких смелых поэтов-новаторов, каким был Мацуо Басё (1644 - 1694). Он иногда не считался с метром, стремясь достигнуть наибольшей поэтической выразительности. Стихи Басё и ныне, по прошествии трех веков, знает наизусть каждый культурный японец. О них создана огромная исследовательская литература.
Басё родился в замковом городе Уэно провинции Ига в семье небогатого самурая Мацуо Едзаэмона. Он был третьим ребенком в семье. Басё - литературный псевдоним, но он вытеснил из памяти потомков все прочие имена и прозвища поэта. Провинция Ига была расположена в самой колыбели японской культуры, в центре главного острова - Хонсю. Родные поэта были людьми образованными, что предполагало в первую очередь знание китайских классиков. И отец, и старший брат зарабатывали тем, что преподавали каллиграфию.
Басё начал писать стихи с детства. После ранней смерти своего молодого господина он ушел в город и принял постриг, освободившись тем самым от службы своему феодалу. Однако не стал настоящим монахом, а жил в маленьком домике в бедном предместье Фугава, близ города Эдо. Хижина эта со всем окружающим ее скромным пейзажем - банановыми деревьями и маленьким прудом во дворе - описаны в его стихах.
В 1682 году хижина Басё сгорела во время большого пожара. С этого времени он начал свои многолетние странствия по стране, мысль о которых зародилась у него уже давно. Он шел по дорогам Японии, как посол самой поэзии, зажигая в людях любовь к ней и приобщая их к подлинному искусству. Он умел найти и пробудить творческий дар даже в профессиональном нищем. Басё проникал иногда в самую глубь гор, где «никто не подберет с земли упавший плод дикого каштана», но, ценя уединение, все же никогда не был отшельником. В странствиях он не бежал от людей, а сближался с ними. Длинной чередой проходят в его стихах крестьяне за полевыми работами, погонщики лошадей, рыбаки, сборщицы чайных листьев.
Для него не было низменных вещей. Бедность, тяжелый труд, быт Японии с ее базарами, харчевнями на дорогах и нищими - все это отразилось в его стихах. Но мир остается для него прекрасным. В любом нищем, может быть, таится мудрец.
По мере того как росла слава Басё, к нему стали стекаться ученики всех званий, где бы он ни жил, где бы он ни останавливался в своих странствиях. К концу жизни у него было много учеников со всей Японии. Во время одного из своих путешествий Басё умер. Перед своей кончиной он создал «Предсмертную песню»:
В пути я занемог,
И все бежит, кружит мой сон
По выжженным полям.
Искусство писать хокку - это прежде всего умение сказать многое в немногих словах. Эти стихи учат искать потаенную красоту в простом, незаметном, повседневном.
Когда я смотрю внимательно,
Я вижу подорожник,
Цветущий у ограды!
Впервые прочитав Басё, вы удивитесь: «Что такого важного можно сказать о подорожнике, цветущем у ограды?» Тысячи людей прошли мимо, и никто, может быть, никогда не посмотрел на этот маленький цветок. А Басё захватила его красота, он перенесен в другой мир. Что произошло? На самом деле это не подорожник, иначе он привлекал бы глаз каждого. Это прозрение Басё, его открытое сердце, его сочувствующее видение, его медитативность. И все, что когда-то казалось привычным, вдруг преображается, как старое дерево весною. Радость узнавания, внезапное постижение красоты, такой знакомой, что ее уже не замечаешь, - одна из самых значительных тем в стихах Басё. И, может быть, поэтому мы, так и не нашедшие истинной радости в будничной суете, разбавленной шумными развлечениями, так тоскуем по ней. И беремся за ручку, чтобы заглянуть в самое нутро своей души и написать три заветные строчки.
Подготовила
Ирина ФЕДОСЬКИНА,
«ЧЕСТНОЕ СЛОВО»
Хокку (хайку) - лирическое стихотворение, которое отличается предельной краткостью и своеобразной поэтикой. Оно изображает жизнь природы и жизнь человека на фоне круговорота времен года.
Теребит зимний ветер
Клена сухие листья
На сломанной ветке...
Нарутаки
Зима.
Сеет мелкий снег.
Прошлой жизни
Засыпает память...
Нарутаки
Голоса цикад,
Что вдалеке зазвенели,
Миновало в пути
И меж тенистых ветвей
Дремлет в сумраке лето.
Сётэцу
Молись о счастливых днях!
На зимнее дерево сливы
Будь сердцем своим похож...
Басё
http://old.chslovo.com/include/output_articles.asp?Id=45088
ЗАРАЖЕННЫЙ САЙТ!
На волне любви к японской культуре русские начали сочинять хокку. Их пишут на салфетках, сидя в многочисленных суши-террах и якиториях, пишут дома, наблюдая из окна привычный и вдруг (!) непривычный пейзаж, а потом публикуют - в альманахах поэзии и на литературных интернет-порталах. «Пусть теперь японцы мучаются, переводя наши трехстишия на язык великого Басё», - говорят их авторы
Волнующее, наше, русское
«У всех сегодня жизнь летит так, что не успеваешь оглянуться, - говорит новосибирский писатель-прозаик Виорэль Ломов, составивший небольшую подборку «русских трехстиший». - Отсюда, наверное, и любовь к хокку. Их не надо долго читать. В них не надо вчитываться. Их надо мгновенно понять сердцем. Именно оно реагирует - вот она, правда! Или - пусто, холодно. Во всяком случае, в них есть то, за что цепляется взгляд узника или смертельно уставшего человека, кем мы сегодня все и являемся - точное, верное и единичное явление, которое подчас больше общего и монументального. Я полюбил их после того, как давно-давно прочитал где-то трехстишие Басё «Вспоминаю умершего ребенка»:
Больше некому стало делать
Дырки в бумаге окон.
Но как холодно в доме!
Поясню: тогда, более 300 лет назад, а окнах было не стекло, а промасленная бумага.
В принципе, это вершина поэзии, которую вряд ли можно преодолеть, да и стоит ли? Я говорю о Мацуо Басё. А еще Буссон, Исса, Кикаку - понятно, японцы. Их много, пишущих в стиле хокку, особенно сегодня. И у нас в том числе. Михаил Бару недавно издал сборник «русских» трехстиший более сотни наших авторов. Сам я хокку практически не пишу. Которые написались - написались случайно».
Две бабы привычно
В машину бросают мешки.
Ходит важно петух.
***
Новый год наступил.
Еще на год моложе
Стал мамин портрет.
***
Смокинг на свалке!
Жалеет бродяга -
Размер не его.
***
Как пленителен запах
Травы свежескошенной -
Запах боли ее.
Познакомившись с упомянутым Михаилом Бару, я нашла у него много интересных трехстиший. Изначально он создал антологию русских хокку в Интернете, в которой насчитывается более ста авторов и девятисот стихотворений. В качестве источников Михаил использовал журнал «Лягушатник», сайт «Аромат Востока», альманахи хокку и трехстиший «Тритон» и «Хайкумена», отдельные книги различных авторов. Надо заметить, что сам Михаил является одним из лучших русских авторов хокку. Приведу здесь некоторые из них.
Осенний дождь.
Намокшие крылья сложив,
По лужам бреду домой.
***
Сентябрьских яблок
Тонкая кислинка,
И губ твоих…
***
Рыбалка в разгаре!
Уже и наживку
С трудом отличу от закуски…
***
Как слюнки потекли!
Шкворчит и истекает соком
В духовке золотистый гусь.
***
Не до хороших манер!
Три воробья
Возле хлебной корки.
***
Первый снежок!
На скамейке - бомж
Белый, пушистый...
***
Весенний ветер.
Кальсоны твоего мужа
Машут мне с балкона.
***
Ну и набрался…
Даже у тени моей заплелись
Все четыре ноги.
В стиле Э-Ута
Художник-керамист из новосибирского Академгородка Владимир Юделевич уже много лет работает в традиционном японском стиле Э-Ута, представляющем собой синтез японской поэзии и декоративного искусства. В основном это чаши «тяван» для чайной церемонии. Выбор не случаен: чаша - предмет одновременно бытовой и почти сакральный. Чашу мы берем в руки, подносим к губам - а только так и могут выявиться все заложенные автором оттенки восприятия. Для керамики одинаково важны цвет и блеск, сочетание шершавого и гладкого, нежность или зернистость материала, а также ощущаемый руками вес вещи - все то, что составляет самую суть произведения.
Э-Ута - традиционный жанр японского искусства, синтез поэзии и живописи, или какого-либо вида прикладного искусства, в данном случае - керамики. История этого жанра восходит к эпохе Хэйан, когда специальный раздел «поэзия для живописи» был непременной частью всех поэтических антологий.
В живописи это выражалось так: обычно наиболее важная часть стихотворения, либо ключевые слова изображались с помощью каллиграфии, а все остальное - через рисунок и цвет. Главное правило было такое - что рисуется, то не пишется. И наоборот - что написано, то не изображается. Впрочем, возможны исключения, главное - следовать духу стихотворения.
Владимир Юделевич в течение нескольких лет разрабатывал специальные методы формовки и обжига, а также различные способы передачи каллиграфии в керамике, стремясь достичь созвучия стиля своих произведений духу японской классической поэзии. Результатом его усилий было создание коллекции из более чем 80 работ.
Надо сказать, что чаши «тяван» едва ли подойдут для чайной церемонии в современном ее варианте, сформировавшемся на основе идей дзэн. Но они наверняка были бы украшением чайной церемонии во времена Хэйан, когда культ поэтического слова был стилем жизни целой эпохи.
Без лишних слов
Народ любит и охотно создает короткие песни - сжатые поэтические формулы, где нет ни одного лишнего слова. Так родились в Японии национальные стихотворные формы: пятистишие - танка и трехстишие - хокку. Хокку обладает устойчивым метром. В каждом стихе определенное количество слогов: пять в первом, семь во втором и пять в третьем - всего семнадцать слогов. Это не исключает поэтической вольности, особенно у таких смелых поэтов-новаторов, каким был Мацуо Басё (1644 - 1694). Он иногда не считался с метром, стремясь достигнуть наибольшей поэтической выразительности. Стихи Басё и ныне, по прошествии трех веков, знает наизусть каждый культурный японец. О них создана огромная исследовательская литература.
Басё родился в замковом городе Уэно провинции Ига в семье небогатого самурая Мацуо Едзаэмона. Он был третьим ребенком в семье. Басё - литературный псевдоним, но он вытеснил из памяти потомков все прочие имена и прозвища поэта. Провинция Ига была расположена в самой колыбели японской культуры, в центре главного острова - Хонсю. Родные поэта были людьми образованными, что предполагало в первую очередь знание китайских классиков. И отец, и старший брат зарабатывали тем, что преподавали каллиграфию.
Басё начал писать стихи с детства. После ранней смерти своего молодого господина он ушел в город и принял постриг, освободившись тем самым от службы своему феодалу. Однако не стал настоящим монахом, а жил в маленьком домике в бедном предместье Фугава, близ города Эдо. Хижина эта со всем окружающим ее скромным пейзажем - банановыми деревьями и маленьким прудом во дворе - описаны в его стихах.
В 1682 году хижина Басё сгорела во время большого пожара. С этого времени он начал свои многолетние странствия по стране, мысль о которых зародилась у него уже давно. Он шел по дорогам Японии, как посол самой поэзии, зажигая в людях любовь к ней и приобщая их к подлинному искусству. Он умел найти и пробудить творческий дар даже в профессиональном нищем. Басё проникал иногда в самую глубь гор, где «никто не подберет с земли упавший плод дикого каштана», но, ценя уединение, все же никогда не был отшельником. В странствиях он не бежал от людей, а сближался с ними. Длинной чередой проходят в его стихах крестьяне за полевыми работами, погонщики лошадей, рыбаки, сборщицы чайных листьев.
Для него не было низменных вещей. Бедность, тяжелый труд, быт Японии с ее базарами, харчевнями на дорогах и нищими - все это отразилось в его стихах. Но мир остается для него прекрасным. В любом нищем, может быть, таится мудрец.
По мере того как росла слава Басё, к нему стали стекаться ученики всех званий, где бы он ни жил, где бы он ни останавливался в своих странствиях. К концу жизни у него было много учеников со всей Японии. Во время одного из своих путешествий Басё умер. Перед своей кончиной он создал «Предсмертную песню»:
В пути я занемог,
И все бежит, кружит мой сон
По выжженным полям.
Искусство писать хокку - это прежде всего умение сказать многое в немногих словах. Эти стихи учат искать потаенную красоту в простом, незаметном, повседневном.
Когда я смотрю внимательно,
Я вижу подорожник,
Цветущий у ограды!
Впервые прочитав Басё, вы удивитесь: «Что такого важного можно сказать о подорожнике, цветущем у ограды?» Тысячи людей прошли мимо, и никто, может быть, никогда не посмотрел на этот маленький цветок. А Басё захватила его красота, он перенесен в другой мир. Что произошло? На самом деле это не подорожник, иначе он привлекал бы глаз каждого. Это прозрение Басё, его открытое сердце, его сочувствующее видение, его медитативность. И все, что когда-то казалось привычным, вдруг преображается, как старое дерево весною. Радость узнавания, внезапное постижение красоты, такой знакомой, что ее уже не замечаешь, - одна из самых значительных тем в стихах Басё. И, может быть, поэтому мы, так и не нашедшие истинной радости в будничной суете, разбавленной шумными развлечениями, так тоскуем по ней. И беремся за ручку, чтобы заглянуть в самое нутро своей души и написать три заветные строчки.
Подготовила
Ирина ФЕДОСЬКИНА,
«ЧЕСТНОЕ СЛОВО»
Хокку (хайку) - лирическое стихотворение, которое отличается предельной краткостью и своеобразной поэтикой. Оно изображает жизнь природы и жизнь человека на фоне круговорота времен года.
Теребит зимний ветер
Клена сухие листья
На сломанной ветке...
Нарутаки
Зима.
Сеет мелкий снег.
Прошлой жизни
Засыпает память...
Нарутаки
Голоса цикад,
Что вдалеке зазвенели,
Миновало в пути
И меж тенистых ветвей
Дремлет в сумраке лето.
Сётэцу
Молись о счастливых днях!
На зимнее дерево сливы
Будь сердцем своим похож...
Басё
http://old.chslovo.com/include/output_articles.asp?Id=45088
ЗАРАЖЕННЫЙ САЙТ!