Почерк-7: Классика и неклассическое
“КЛАССИКА” И “НЕКЛАССИЧЕСКОЕ” В ПОЧЕРКАХ
Как и к другим культурным явлениям, к почерковой графике приложимо понятие “классики” - а, значит, и “неклассического”. Правда, вполне возможно, что это относится только ко времени воздействия на почерк “больших стилей” - и восприимчивости его к этому воздействию. В сегодняшних европейских почерках классические формы если и присутствуют, то лишь рудиментарно.
Чтобы представить себе, что такое классика в почерковой графике, вспомним, что для европейской графической культуры одной из классических, парадигматических форм является капитальное, монументальное письмо. Таким его сделала “ясность” и “простота” форм, их доходящая до очевидности чёткость - что, видимо, ассоциируется с понятием “классики”, по крайней мере в европейском сознании. Этой ясностью и простотой капитальное письмо обязано отнюдь не рациональному, сознательному проектированию, а материалам - камню и металлу - на которых оно существовало изначально и, соответственно, орудия их обработки, резцу и молотку, с их явно ограниченным диапазоном графических возможностей. Письмо это использовалось для торжественных и важных надписей - несло значимые сообщения. Это связало представления о его формах с выделением существенного, с графическим акцентом на нём. В свою очередь, такое представление повлияло на судьбу стиля. Когда монументальное письмо было перенесено вначале на папирус, затем на пергамен и бумагу, то есть на материалы с совсем другими формообразующими возможностями, его принесённая извне форма определила функцию этого стиля в книжной графической среде, с её специфическим кругом задач. Поскольку оно сохранило свои основные, стилистически значимые, формы, медленные по типу выполнения - беглое, активное и обильное использование его в основном тексте затруднялось. Его формы, ещё и под влиянием “встроенного” в их образ представления о важности, были сохранены для инициалов, титулов и заглавных строк - и, таким образом, представления об их “важности” ещё закрепились традицией употребления.
Важность и медленность вообще как-то связаны в восприятии. Достоинство графических движений сродни медленности ритуала, - который, в свою очередь - общение с вневременным, или хотя бы с тем, чему приписывается достаточно непреходящая историческая значимость. Нечто подобное лежит и в основе каллиграфии - “торжественных” каллиграфических стилей. Медленность, чёткость движений усмиряет суету - личную и сиюминутную.
Итак, смысл “классики”, при всей известной и неизбежной случайности её происхождения. в том, что она, во-первых, используется для выполнения текстов, имеющих некоторый выделенный смысловой статус, является одним из графических знаков существенности, средств соответствующей этому организации внимания. Во-вторых, “классика”, как и пропись, существует с тем задание, чтобы возможны были многочисленные и многообразные отклонения от неё. Они, в свою очередь, могут себя по этой “классике” проверить, уточнить, найти в ней опору. “Классика” - заповедник форм, образ устойчивости. Поэтому к её области можно отнести также каллиграфически чистые воплощения “больших стилей”: тот набор графических решений, который представляется стилистически нормативным и служит затем образцом для стилизаций. “Большие стили” в Европе, например: готика со всеми разновидностями, барокко, классицизм, у которых были почерковые соответствия.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
Как и к другим культурным явлениям, к почерковой графике приложимо понятие “классики” - а, значит, и “неклассического”. Правда, вполне возможно, что это относится только ко времени воздействия на почерк “больших стилей” - и восприимчивости его к этому воздействию. В сегодняшних европейских почерках классические формы если и присутствуют, то лишь рудиментарно.
Чтобы представить себе, что такое классика в почерковой графике, вспомним, что для европейской графической культуры одной из классических, парадигматических форм является капитальное, монументальное письмо. Таким его сделала “ясность” и “простота” форм, их доходящая до очевидности чёткость - что, видимо, ассоциируется с понятием “классики”, по крайней мере в европейском сознании. Этой ясностью и простотой капитальное письмо обязано отнюдь не рациональному, сознательному проектированию, а материалам - камню и металлу - на которых оно существовало изначально и, соответственно, орудия их обработки, резцу и молотку, с их явно ограниченным диапазоном графических возможностей. Письмо это использовалось для торжественных и важных надписей - несло значимые сообщения. Это связало представления о его формах с выделением существенного, с графическим акцентом на нём. В свою очередь, такое представление повлияло на судьбу стиля. Когда монументальное письмо было перенесено вначале на папирус, затем на пергамен и бумагу, то есть на материалы с совсем другими формообразующими возможностями, его принесённая извне форма определила функцию этого стиля в книжной графической среде, с её специфическим кругом задач. Поскольку оно сохранило свои основные, стилистически значимые, формы, медленные по типу выполнения - беглое, активное и обильное использование его в основном тексте затруднялось. Его формы, ещё и под влиянием “встроенного” в их образ представления о важности, были сохранены для инициалов, титулов и заглавных строк - и, таким образом, представления об их “важности” ещё закрепились традицией употребления.
Важность и медленность вообще как-то связаны в восприятии. Достоинство графических движений сродни медленности ритуала, - который, в свою очередь - общение с вневременным, или хотя бы с тем, чему приписывается достаточно непреходящая историческая значимость. Нечто подобное лежит и в основе каллиграфии - “торжественных” каллиграфических стилей. Медленность, чёткость движений усмиряет суету - личную и сиюминутную.
Итак, смысл “классики”, при всей известной и неизбежной случайности её происхождения. в том, что она, во-первых, используется для выполнения текстов, имеющих некоторый выделенный смысловой статус, является одним из графических знаков существенности, средств соответствующей этому организации внимания. Во-вторых, “классика”, как и пропись, существует с тем задание, чтобы возможны были многочисленные и многообразные отклонения от неё. Они, в свою очередь, могут себя по этой “классике” проверить, уточнить, найти в ней опору. “Классика” - заповедник форм, образ устойчивости. Поэтому к её области можно отнести также каллиграфически чистые воплощения “больших стилей”: тот набор графических решений, который представляется стилистически нормативным и служит затем образцом для стилизаций. “Большие стили” в Европе, например: готика со всеми разновидностями, барокко, классицизм, у которых были почерковые соответствия.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)