О незаметных переменах
При всём моём скепсисе в отношении рассуждений о том, «как изменит человечество пандемия» (слишком мало это всё длится для по-настоящему глубоких перемен, и вообще думаю, что человек в частности и человечество вообще довольно прочны и упорны, если не сказать косны, и при первой возможности - или подобии таковой - вернуться к хорошо освоенным состояниям немедленно к ним возвращаются), - так вот, при всём моём скепсисе в отношении глобальных и радикальных перемен в перемены маленькие, частные, почти незаметные я очень даже верю. И могу совершенно уверенно сказать, что меня эта исторически недолгая история изменила, по крайней мере, нечто очень тонкое во мне сдвинула. Она очень (уж не до избыточности ли, не до истеричности ли и надрыва, которых не стоило бы ни любить, ни принимать в себе) обострила во мне чувство драгоценности жизни - вплоть до дрожания над каждой мелочью, замирания над каждой травинкой. Ну и ещё - тоже дивно оригинально - чувство жизни как чуда: то есть того, чего могло бы не быть, не могло быть, не должно было быть, а оно - вот - есть вопреки всем невозможностям.
(Глупая старческая сентиментальность, пытающаяся раздуть из себя ценность. Понятно, что у этого, как у всего вообще, есть своя тёмная изнанка, например, высокая тревожность и трусость, повинуясь которым, за все эти драгоценные мелочи цепляешься.) Впрочем, вполне очевидно, что любые воздействия обостряют в человеке то, к чему он и без них был склонен.
(Глупая старческая сентиментальность, пытающаяся раздуть из себя ценность. Понятно, что у этого, как у всего вообще, есть своя тёмная изнанка, например, высокая тревожность и трусость, повинуясь которым, за все эти драгоценные мелочи цепляешься.) Впрочем, вполне очевидно, что любые воздействия обостряют в человеке то, к чему он и без них был склонен.
