О неувиденном
…и нет, вовсе не другие города придают человеку крупность, задают ему масштаб видения и существования, - нет, не они, даже самые мощные, как, например, Рим, в котором значительность, кажется, в воздухе разлита, в котором ею, мнится, пропитан - да попросту из неё и создан! - каждый предмет, включая и самые пустяковые, - не телесное пребывание в этих городах, не телесный контакт с ними - а только и единственно связанное с ними (или кажется, что связанное) воображение.
Не будет его - вообще ничего не получится. Настолько, что его одного (почти?) и достаточно.
И вообще-то не только нет ничего ни страшного, ни печального, ни даже сужающего опыт в том, что многих городов, доводящих воображение до экстаза, чьи одни только имена бросают в дрожь, я так никогда и не увижу (вот Буэнос-Айреса, например, точно никогда, у меня никогда столько денег не будет. Вряд ли увижу Рейкъявик. [«Что там делать?» - говорит мой язвительный муж. - А ничего не делать. Быть!] О Монреале и Торонто, о Сиднее и Мельбурне, о Кейптауне и Йоханнесбурге нечего и мечтать - хотя нет, мечтать точно можно, зная, что этим и ограничишься. Рим, слава богу, увидела, но так стремительно-недолго, что вполне можно счесть феноменом воображения и его - разве чуть-чуть чувственно подпитанного. И он, нахватанный на ходу, воображается неиссякающим источником внутренней крупности). В некотором, очень важном смысле и хорошо, и правильно, что не увижу. В конце концов, увиденный, сделанный предметом чувственного, повседневного опыта город всегда хоть немного расколдован (упрощён, снижен, пусть опять же мнимо). Неувиденные - остаются заколдованными. И тем сильнее воздействуют - тем жаднее и свободнее в ответ им, по всем определениям недостижимым, хочется расти.
Рим. Фото Ирины Сурат.
This entry was originally posted at https://yettergjart.dreamwidth.org/422750.html. Please comment there using OpenID.
Не будет его - вообще ничего не получится. Настолько, что его одного (почти?) и достаточно.
И вообще-то не только нет ничего ни страшного, ни печального, ни даже сужающего опыт в том, что многих городов, доводящих воображение до экстаза, чьи одни только имена бросают в дрожь, я так никогда и не увижу (вот Буэнос-Айреса, например, точно никогда, у меня никогда столько денег не будет. Вряд ли увижу Рейкъявик. [«Что там делать?» - говорит мой язвительный муж. - А ничего не делать. Быть!] О Монреале и Торонто, о Сиднее и Мельбурне, о Кейптауне и Йоханнесбурге нечего и мечтать - хотя нет, мечтать точно можно, зная, что этим и ограничишься. Рим, слава богу, увидела, но так стремительно-недолго, что вполне можно счесть феноменом воображения и его - разве чуть-чуть чувственно подпитанного. И он, нахватанный на ходу, воображается неиссякающим источником внутренней крупности). В некотором, очень важном смысле и хорошо, и правильно, что не увижу. В конце концов, увиденный, сделанный предметом чувственного, повседневного опыта город всегда хоть немного расколдован (упрощён, снижен, пусть опять же мнимо). Неувиденные - остаются заколдованными. И тем сильнее воздействуют - тем жаднее и свободнее в ответ им, по всем определениям недостижимым, хочется расти.
Рим. Фото Ирины Сурат.
This entry was originally posted at https://yettergjart.dreamwidth.org/422750.html. Please comment there using OpenID.