Полёт в небеса
Есть два пути защиты от страха: говорить о нём и не говорить о нём. Вообще-то предпочитаю оба, только первый, будучи, конечно, корректно выстроен, - имеет много шансов оказаться плодотворнее.
Лететь (аж) через целых два дня, а боюсь уже люто и, собственно, начала бояться ещё до того, как взяла билет на самолёт. Бронируя билет в интернете, замираю от ужаса и вся проваливаюсь в мысль, она же и чувство: «Господи, что я делаю, что я делаю своею собственной рукой, зачем!!». Если Творец миров послал мне некоторую долю авантюризма, - Он её явно же послал! - то почти вся она изживается в таких вот отношениях с воздушным транспортом, который превращается для меня, весь целиком, в живое иносказание хрупкости, беззащитной уязвимости и мимолётности человеческого бытия, - а несколько даже не дней, а недель перед полётом - в сплошное думание и чувствование об этом. Боюсь - и всё-таки лезу в самолёт (само имя которого, скользящее, свистящее, холодно-металлическое, - воплощённый цепенящий ужас). Оставшаяся часть моей порции авантюризма уходит в отчаянное запускание текстов к дэдлайнам с исступлённым написанием их в последние часы перед сдачей, с кровавыми глазами, и разве ещё в опоздании к разным назначенным срокам по дикой причине «проспала». Это моё персональное дёргание смерти за усы. Засим в остатке остаётся печальный книжник, который тихо боится всего и никуда не суётся. Недостойная фигура, да, знаю. И поскольку совсем уж недостойной фигурой быть не хочется - вот и пру на доступный мне рожон.
Рожон уже в эту пятницу взлетит в небеса.
Проживание такого страха - мощная экзистенциальная практика, умение с ним сосуществовать и, несмотря на его холодно-жгучее, тёмное внутреннее течение, распределять на поверхности свою повседневную жизнь по привычным полочкам - наверняка как-то формирует, упорядочивает, дрессирует человека. Ведь если этому страху в полной мере поддаться, то только заорать АААААААА, забиться под диван и не вылезать оттуда. А ходишь, делаешь всякие дела, как нормальный человек. Никто бы и не догадался. А внутри такая портативная бездна.
Перемещения в пространстве - протест против смерти, даже при том, что они и сами - разновидность умирания. - Лежащая в их основе, в основе стремления к ним интуиция: наберу в себя много-много-много жизни - и не умру. Она-де самим своим количеством вытеснит смерть. Не оставит ей места.
Лететь (аж) через целых два дня, а боюсь уже люто и, собственно, начала бояться ещё до того, как взяла билет на самолёт. Бронируя билет в интернете, замираю от ужаса и вся проваливаюсь в мысль, она же и чувство: «Господи, что я делаю, что я делаю своею собственной рукой, зачем!!». Если Творец миров послал мне некоторую долю авантюризма, - Он её явно же послал! - то почти вся она изживается в таких вот отношениях с воздушным транспортом, который превращается для меня, весь целиком, в живое иносказание хрупкости, беззащитной уязвимости и мимолётности человеческого бытия, - а несколько даже не дней, а недель перед полётом - в сплошное думание и чувствование об этом. Боюсь - и всё-таки лезу в самолёт (само имя которого, скользящее, свистящее, холодно-металлическое, - воплощённый цепенящий ужас). Оставшаяся часть моей порции авантюризма уходит в отчаянное запускание текстов к дэдлайнам с исступлённым написанием их в последние часы перед сдачей, с кровавыми глазами, и разве ещё в опоздании к разным назначенным срокам по дикой причине «проспала». Это моё персональное дёргание смерти за усы. Засим в остатке остаётся печальный книжник, который тихо боится всего и никуда не суётся. Недостойная фигура, да, знаю. И поскольку совсем уж недостойной фигурой быть не хочется - вот и пру на доступный мне рожон.
Рожон уже в эту пятницу взлетит в небеса.
Проживание такого страха - мощная экзистенциальная практика, умение с ним сосуществовать и, несмотря на его холодно-жгучее, тёмное внутреннее течение, распределять на поверхности свою повседневную жизнь по привычным полочкам - наверняка как-то формирует, упорядочивает, дрессирует человека. Ведь если этому страху в полной мере поддаться, то только заорать АААААААА, забиться под диван и не вылезать оттуда. А ходишь, делаешь всякие дела, как нормальный человек. Никто бы и не догадался. А внутри такая портативная бездна.
Перемещения в пространстве - протест против смерти, даже при том, что они и сами - разновидность умирания. - Лежащая в их основе, в основе стремления к ним интуиция: наберу в себя много-много-много жизни - и не умру. Она-де самим своим количеством вытеснит смерть. Не оставит ей места.