Памяти детства: К челюскинскому тексту русской литературы
Вспоминая своё челюскинское прошлое для одной областной газеты, вспомнила среди многого прочего - да и раскопала в архивных залежах - стишок, писанный мною в последнее дачное лето, в 1980-м, пятнадцати лет. Пусть будет здесь, под лапой, - что-то всё-таки было в том юном стихотворце, - по крайней мере, острое, избыточное чувство жизни и некий, вместе с чувством жизни его распирающий, словарный запас.
Блестела ликованием огней
листва после дождя.
Свистели птицы в ней,
любовно
Обсасывая каждый звук,
и лес дышал обильно и неровно
и жадно.
Косточкой скакало эхо,
отскакивая рикошетом
от всех - в солёном солнце - плоскостей.
И сук
обламывался с сочным треском
под тяжестью листвы
намокшей, в упоеньи блеска
и в дрожи сладостной воды слепящей
и в роскоши зелёной и кипящей
охапок ветра.
И ошмётки солнца в чаще,
сырого и счастливого,
запутались,
средь колкой синевы.
Торжествовал полудня шум и гам,
и воздух созревал
холодной, скользкой,
дымчатою сливой
и падал, как подкошенный, к ногам.
Оля Балла, 1980
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Фото 21.06.2008.
Блестела ликованием огней
листва после дождя.
Свистели птицы в ней,
любовно
Обсасывая каждый звук,
и лес дышал обильно и неровно
и жадно.
Косточкой скакало эхо,
отскакивая рикошетом
от всех - в солёном солнце - плоскостей.
И сук
обламывался с сочным треском
под тяжестью листвы
намокшей, в упоеньи блеска
и в дрожи сладостной воды слепящей
и в роскоши зелёной и кипящей
охапок ветра.
И ошмётки солнца в чаще,
сырого и счастливого,
запутались,
средь колкой синевы.
Торжествовал полудня шум и гам,
и воздух созревал
холодной, скользкой,
дымчатою сливой
и падал, как подкошенный, к ногам.
Оля Балла, 1980
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Фото 21.06.2008.