Папа
Когда я думаю о некоторых поступках, которые совершил какое-то время назад, не только в мятежной молодости, но и во вполне взрослые годы, мне становится неловко. Перед самим собой. Не только за поступки, но и за мысли, непотребные разговоры, за собственное невежество, торопливость и мелкость. Я понимаю, что за многое я достоин не просто порицания, но и наказания, строгого, очень строгого. Потому что кое-какие мои деяния легко канают за, мягко говоря, нарушение законов, в том числе и неписанных. А уж о движениях, которыми я в прямом смысле себе вредил, не только морально, но и физически, даже страшно подумать! Сколько их я сделал! Как будто главной задачей для меня было самоуничтожение.
Но это сейчас. Это отсюда глядя назад. А там, в прошлом, я даже не понимал, что делал. Делал уверенно, отважно даже. Думал, что понимаю. А теперь смотрю - и аж содрогаюсь. И сейчас. Все, что происходит со мной сейчас, как будто бы понятно, но кто знает, как оно будет выглядеть потом, с дальнего берега?
Вот вторая вещь, в которой я уверен. Мы не ведаем, что творим. Доставляя боль и хлопоты другим или отравляя собственную жизнь, мы уверены, что это оправдано какой-нибудь идеей, принципом или справедливостью. А потом оказывается, что кроме глупости ничего и не было в этом прыжке голой жопой на раскаленные камни. И выходит, что нет ничего, что нельзя бы было простить. Другим, себе. Потому что даже злой умысел, и тот лишь заблуждение и жест отчаяния.
Мне пока не ясно, как эти мысли связаны с моим отцом. Ведь их можно отнести к любому из нас. Но пришли они почему-то именно сейчас, в последние часы жизни человека, который показал мне столько примеров, как полезных, так и порочных, сколько можно пожелать всем на земле. С благодарностью, почтением и светлой памятью моему бате.
Но это сейчас. Это отсюда глядя назад. А там, в прошлом, я даже не понимал, что делал. Делал уверенно, отважно даже. Думал, что понимаю. А теперь смотрю - и аж содрогаюсь. И сейчас. Все, что происходит со мной сейчас, как будто бы понятно, но кто знает, как оно будет выглядеть потом, с дальнего берега?
Вот вторая вещь, в которой я уверен. Мы не ведаем, что творим. Доставляя боль и хлопоты другим или отравляя собственную жизнь, мы уверены, что это оправдано какой-нибудь идеей, принципом или справедливостью. А потом оказывается, что кроме глупости ничего и не было в этом прыжке голой жопой на раскаленные камни. И выходит, что нет ничего, что нельзя бы было простить. Другим, себе. Потому что даже злой умысел, и тот лишь заблуждение и жест отчаяния.
Мне пока не ясно, как эти мысли связаны с моим отцом. Ведь их можно отнести к любому из нас. Но пришли они почему-то именно сейчас, в последние часы жизни человека, который показал мне столько примеров, как полезных, так и порочных, сколько можно пожелать всем на земле. С благодарностью, почтением и светлой памятью моему бате.